Колдовство королевы - Брайан Наслунд

из кошеля скальпель и провел лезвием по рубахе Гаррета, легонько, чтобы распороть ткань, но не оцарапать кожу. На левой стороне живота, под самыми ребрами, зияла круглая рана размером с монетку.

Джолан надел целительные рукавицы мастера Моргана и осторожно ощупал рану. Убийца даже не поморщился от боли.

– Тебе повезло, – сказал Джолан. – Рана буквально в пальце от аорты, печени и почки. Просто удивительно, что у тебя только кишка продырявлена, а больше ничего не задето.

Гаррет промолчал.

Джолан начал накладывать швы на пропоротую кишку. Пробоина была небольшой, но кишка скользила под пальцами, поэтому работал он медленно. Джолан не раз видел, как его учитель проделывал эту операцию, но мастер Морган погиб, не успев обучить Джолана всем секретам. Ни секретам драконьих логовищ, ни секретам божьего мха. Ни тому, как обездвижить кишку, которую зашиваешь.

Джолан заметил также, что вдоль ребер Гаррета тянется недавно заживший шрам.

– Кто тебя штопал? Ужасно кривые стежки.

– Я сам и штопал.

– А что случилось?

– Непредвиденные осложнения в Незатопимой Гавани.

– Ты участвовал в сражении?

– В некотором роде да, – ответил Гаррет.

– А правда, что Эшлин Мальграв убила Седара Уоллеса колдовскими чарами? – спросил Джолан, понимая, что если Гаррет действительно был очевидцем этих событий, то даст самый внятный ответ.

– Ну, чем-то она его убила.

– Говорят, что молниями. Или огнем. Ты что-то видел? Там был какой-то запах? Как пахло – кисло и резко?

Гаррет посмотрел на Джолана:

– Я и забыл, сколько вопросов ты можешь задать за минуту.

Джолан пожал плечами.

– А тебя как угораздило не только оказаться в компании воинов-ягуаров и папирийских вдов, но и угнать неболёт? – спросил Гаррет. – Ты же собирался в драконьи логовища Дайновой пущи, изучать какие-то великие загадки природы. По-моему, ты заблудился.

– Нет, – вздохнул Джолан. – Я провел в логовищах несколько месяцев. Там столько всего удивительного! И ящерицы размером с кота, меняющие окрас под цвет своего окружения; и говорящие птицы с длинными пышными хвостами; и оранжевые ужи с острыми как бритва зубами, способные испускать электрические разряды, которые убивают детенышей речных грымз; и белые как кость деревья с сине-алой листвой, отливающей перламутром; и экзотические растения, которых не видел ни один алхимик на свете. Я собрал сотни образцов, а потом ушел из джунглей в Гленлок, чтобы открыть там аптекарскую лавку, провести кое-какие эксперименты и разгадать секрет божьего мха. Но по пути мне встретились Камберленд и его воины. Они, кхм, попросили меня пойти с ними.

– То есть заставили насильно. Ну, мне это тоже знакомо.

– Правда?

Гаррет посмотрел на Джолана:

– А как по-твоему, почему я стал убийцей?

– Я предполагал, что ты всегда этого хотел.

– Нет. – Гаррет уставился себе под ноги.

Под металлическим потолком камбуза билась бабочка, тонкая пыльца с крылышек осыпалась на серую сталь.

– В твоем возрасте я хотел стать бродячим актером, – продолжал Гаррет. – Мне всегда нравилось менять костюмы, перевоплощаться в разных людей, примерять на себя чужую шкуру, даже тогда, когда свою я еще не замарал.

– И что же тебе помешало?

Гаррет пожал плечами:

– Я петь не умею.

– А…

– Вот только не надо меня жалеть. Прошлое есть у всех и каждого.

Джолан скрепил швами наружные края раны и смазал ее новой мазью из божьего мха. Если Камберленд продержит Гаррета в плену подольше, то Джолану удастся проверить, предотвратит ли мазь заражение в брюшной полости.

– Все. Рана скоро затянется, особых последствий быть не должно.

Гаррет снова взглянул на него:

– Зря ты мне опять жизнь спас. Зачем ты мне помогаешь?

Джолан не нашелся, что ответить.

В камбуз заглянул Оромир:

– А, вот ты где!

– Да, я здесь.

– Тебе не страшно оставаться с ним один на один? – спросил Оромир, подозрительно глядя на Гаррета.

– Нет, не страшно.

– Я выиграл право спать на кровати с пуховой периной, – сказал Оромир.

– Виллем разозлился, наверное, – сказал Джолан.

– Еще как. – Помолчав, Оромир добавил: – Там хватит места на двоих. В кровати.

У Джолана сладко засосало под ложечкой – от волнения и от страха.

– Мне надо проверить, как там Стэн. Боюсь, что я слишком туго затянул повязку.

– Да, конечно. Ты уж постарайся побыстрее, а то у меня от усталости глаза слипаются. – Оромир зевнул и с улыбкой пообещал: – Но я постараюсь не уснуть.

Он ушел, а Джолан стал перевязывать Гаррету рану.

– Долго ты еще будешь возиться? – спросил Гаррет на седьмой попытке.

– Надо бы потуже…

– Все в порядке. Там парень по тебе сохнет. А ты по нему. Ступай уже.

– А что, жестокие убийцы и в этом хорошо разбираются?

– Да уж получше, чем ты.

Джолан продолжал накладывать повязку.

– Ну, в чем дело? – спросил Гаррет.

Джолан сглотнул:

– Я боюсь, что все пойдет не так. В моем воображении все происходит прекрасно. Всегда.

– Вот ты умный парень, а говоришь всякие глупости.

Джолан покраснел, но Гаррета это не остановило.

– Сегодня мы едва не умерли. Если бы неболёт упал под другим углом, тебя бы насквозь пропороло какой-нибудь веткой. Сейчас мы в безопасности, но никто не знает, что случится завтра. Может быть, никто из нас не выберется из джунглей живым. По-твоему, как лучше уйти в последнее плавание – с воспоминанием о прекрасной мечте или о чем-то настоящем?

– О настоящем, – прошептал Джолан.

– Тогда иди.

Джолан посидел еще немного, вцепившись в рулон бинтов, будто за поручни корабля в штормящем море. Снаружи накрапывал дождь, под каплями воды перешептывалась листва, а потом начался настоящий ливень, такой сильный, что от грохота струй закладывало уши.

– Я тебе помогаю, потому что так положено. Это правильно, – в конце концов сказал Джолан. – И по-моему, ты не убил меня в Дайновой пуще по той же причине. Ты только притворяешься жестоким и бесчувственным. Под толстым слоем твоей замаранной шкуры скрывается добрый человек.

Джолан проверил повязку на лодыжке Стэна, задремавшего у костра, потом вышел в джунгли и несколько минут постоял под дождем, набираясь смелости, чтобы заглянуть к Оромиру.

Наконец, поеживаясь от холода, он вошел в неболёт и постучал в дверь капитанской каюты.

– Кто там? – послышался голос Оромира.

– Это я, Джолан, – ответил он с какой-то неуверенной, почти вопросительной интонацией.

Дверь распахнулась. На пороге стоял Оромир – без рубахи. На мускулистой груди под соском темнела полоска смазочного масла. Рядом с мечом, прислоненным к стене каюты, валялся обрывок козьей шкуры.

– Ты насквозь промок, – сказал Оромир. – Что случилось?

Джолан пожал плечами:

– Я вышел в лес послушать дождь. Прости, что задержался.

– Ты как раз вовремя. Заходи, я разведу огонь.

Оромир сложил костер из обломков кресел. Джолан снял промокшую накидку и повесил ее на трубу у двери. Из всей мебели в каюте уцелела только кровать с пуховой периной, и Джолан уселся на самый краешек; сердце бешено забилось при одной мысли о том, что он окажется в этой мягкой и теплой постели.

Огонь весело потрескивал. Оромир достал фляжку бренди, отпил глоток и протянул ее Джолану.

– Помнишь, как мы с тобой в первый раз выпивали? Кажется, это было так давно, – сказал Оромир.

– Ага.

Оба пили бренди и молчали.

– Что случилось? – спросил Оромир. – Ты какой-то грустный.

Прежде чем ответить, Джолан глотнул