До первого снега - Алиса Гордеева

моей комнате?

— Сальваторе заходил за толстовкой, — подмигивает дед и оставляет меня одиноко скитаться по лабиринтам сознания, сгорая со стыда.

К ужину я выхожу чуть раньше: заманчивые запахи с кухни помогают чувству голода одержать верх над слабостью. За то время, что я проспала, ничего в этом мире не изменилось: Марта привычно суетится у плиты, Рон за столом о чём-то вкрадчиво беседует с дедом, а Мика задумчиво стоит у окна. Сегодня она в очках и уже без повязки.

— Добрый вечер, — простым приветствием обращаю на себя внимание. Анхель в ответ кивает, Марта, забросив овощи шкварчать на сковороде, подходит ближе и начинает интересоваться моим самочувствием. Рон увлечённо за нами наблюдает, давая понять, что не меньше жены обеспокоен положением дел. А на лице Мики расцветает улыбка. Вроде всё та же: нежная, широкая, искренняя, но необъяснимо грустная.

— Ты нас всех заставила поволноваться! — она смотрит на меня воспалённым взглядом и осторожными, неуверенными шагами подходит ближе. Зрение, хоть и не покинуло девушку окончательно, лучше, по всей видимости, тоже не стало. С другой стороны, сколько дней прошло с момента операции — всего ничего!

— Я не специально, простите, — мне и правда неловко.

Поправляю капюшон нежно-розовой кофты: я ещё сама не привыкла к себе новой, а потому шокировать окружающих не готова точно.

— Рита! — доносится со спины голос Тео, а следом слышится топот нескольких пар ног по лестнице. — Ну, наконец-то, сестрёнка! Сколько можно дрыхнуть?

— Тео! — невольно вскрикиваю, обернувшись к парню. — Что с твоими волосами? Точнее, где они?

— Вот только, давай, хоть ты не начинай! Знаю, что я не выпускник, ну и что? — ведёт плечами парень и плюхается на своё место за столом, а я ничего не могу понять. Мне не хватает его длинных прядей, что всегда нависали над выразительными глазами. Да и без волос Тео кажется каким-то худым и несимпатичным.

— Вообще, конечно, странно, — продолжает брат. — Их девчонок только ты, да Сильвия решили поддержать традицию. Недаром говорят, что вы, женщины, слабый пол.

Ошарашенно качаю головой и перевожу взгляд на парней, которые следом за Тео спускаются к ужину. И если лысым Вика я не только уже видела, но и помогала ему таковым стать, то созерцать и Толедо с наголо остриженной головой, мне в диковинку.

— Что так смотришь, детка? Я выпускник. Имею право! — Дани подходит ближе и, привычно обняв, целует в щеку. На его лице широченная улыбка, а в глазах озорной огонёк. Ни дурацкой жалости, ни обиды, ни отвращения. Он смотрит на меня, будто я ни капли не изменилась. — Выспалась? Как самочувствие?

— Нормально! — голос дребезжит, а непослушный взгляд мечется из стороны в сторону: я проспала что-то очень важное! Но замирает, стоит столкнуться с любимыми пронзительно-голубыми глазами Вика. Непроизвольно дёргаюсь, моё слишком влюблённое сердце рвётся к парню, но руки Толедо словно специально удерживают меня на месте.

— Вик, ну что, вам удалось починить принтер? — мурлыкает Мика, прилипая к плечу Сальваторе. Вик нежно прижимает её к себе и молча мотает головой, не сводя с меня глаз. Он делает всё правильно. Всё так, как мы и решили. Но отчего тогда все внутренности сдавливает колючей проволокой?

— Давайте рассаживаться! — командует Рон. — Наконец-то отужинаем в полном составе!

Вполуха слушаю разговоры за столом, а голод, что так беспокоил ещё несколько минут назад, бесследно исчезает, и сейчас положить в рот хоть крошку кажется невыполнимой задачей.

Выдавая себя с потрохами, смотрю на Сальваторе, улавливая его каждое движение и сгорая от мучительной ревности. Мне кажется, что Мика сидит к нему слишком близко, чересчур долго держит его за руку и очень уж ласково что-то щебечет Вику нежным голосочком. Но больше всего меня сводит с ума улыбка Сальваторе. Сегодня вечером она для Мики, не для меня. Его слова, касания ‐ это всё принадлежит моей сестре. Не мне.

— Он всегда будет с ней, — тихий шёпот Толедо парализует, разрядом тока пропуская по телу отчаяние. В голосе Дани нет злобы или обиды, только боль, ничуть не уступающая моей. Опасливо смотрю на него, но тот лишь с грустью улыбается в ответ: он всё понял, и мне хочется верить, что простил.

— Я знаю.

На свою улыбку соскребаю последние силы, но всё же дарю её Толедо. Мы больше не можем быть парой. Ни настоящей, ни вымышленной. И после ужина я смело поставлю точку в наших неудавшихся отношениях. Без оглядки на Мику, Вика и Анхеля. Просто потому, что обманывать себя не хочу.

Дани игриво щёлкает меня по носу. И этот его нечаянный жест пробуждает забытые воспоминания, каким понимающим другом может быть Толедо, и чуть громче добавляю:

— Расскажешь, что я проспала?

— Можно я расскажу, — бодро вмешивается Тео. — Ибо проспала ты самое интересное!

Мальчишка задорно начинает пересказывать события минувших дней: с укором вспоминает мои поиски, со смехом — очередь в парикмахерскую. Обрить волосы в знак окончания школы решилась целая уйма парней. И Сильвия. Но та, со слов Тео и вовсе сошла с ума, разгуливая по городу после стрижки в костюме ощипанной курицы.

— В костюме курицы? — переспрашивает Марта, едва сдерживая смех, а Анхель недовольно качает головой, с укором поглядывая на Вика.

— Да, мам! Помнишь, у Энрике в супермаркете промоакция проходила, и он, нарядившись огромной птицей, раздавал листовки? Вот! Эта дура зачем-то напялила на себя это убожество и ходила кудахтала. Я думал, что помру со смеху!

— Не ты один, — хохочет Дани, сжимая мою ладонь. — Только ленивый не вышел на улицу, чтобы на это взглянуть.

— Фу, какой позор! — фыркает Рон.

— Всегда считала Сильвию немного сумасшедшей, — заливается Мика. — Но чтобы настолько!

Я же с благодарностью смотрю на Вика. Пусть Сальваторе не мой — для меня он сделал всё, что смог.

— До сих пор не понимаю, кто выдумал этот бред! — возмущается Рон. — Никогда такой традиции не было! А тут все с ума посходили! И ладно бы только парни! Вы то, девушки, куда? Рита? Неужели не жалко? Такие локоны были!

— Отрастут, — прогоняя непрошеные слёзы, отмахиваюсь от слов Рона и смело стягиваю капюшон. Я больше не изгой, я такая же,