Муссолини и его время - Роман Сергеевич Меркулов

с фашизмом, ни серьезной материальной помощи. Разумеется, не только из-за того, что многие считали ее варварским государством, причины были еще и чисто географические, хотя ни то ни другое ничуть не мешало в свое время тем же французам помогать негусу в Первой итало-эфиопской войне.

И все же к 1935 году в Эфиопии находилось небольшое количество иностранных поданных, готовых воевать на службе у императора против итальянцев или просто оказать посильную помощь отсталой африканской стране. Их было совсем немного – около сотни, при этом половина была занята работой в Красном Кресте. Среди других были самые разные персонажи – от обычных наемников до убежденных австрийских национал-социалистов, решивших сражаться с итальянцами после того, как в 1934 году Муссолини воспрепятствовал объединению Австрии с Германией. В основном иностранцы были выходцами из разных частей Британской империи, хотя встречались и французы, и бельгийцы, и даже один уроженец Кубы. Россию представляли сын царского поручика Бабичева и свояченицы негуса Менелика (победителя в Первой итало-эфиопской войне) Михаил Бабичефф и участник Гражданской войны полковник Федор Коновалов, составившие значительную часть списка летного состава эфиопских ВВС. Тем не менее было очевидно, что и международная помощь частного характера, и поддержка мирового общественного мнения не способны были переломить ситуацию на фронте.

Между тем оказалось, что стратегия де Боно была не такой уж плохой. Если первый удар итальянцев не принес иных успехов, кроме территориальных захватов, то зимой 1935–1936 гг. эфиопское командование попыталось провести несколько наступлений, закончившихся для них огромными потерями и общей неудачей, несмотря на отдельные тактические успехи. В боях между декабрем 1935 – февралем 1936 года императорская армия в буквальном смысле расстреляла все свои патроны. Теперь Бадольо мог пожинать плоды усилий своего предшественника, открыв вторую фазу войны. Его войска неспешно, но уверенно продвигались в глубь Эфиопии, уничтожая одну вражескую армию за другой. Остановить механизированные колонны итальянских войск, с их сотнями танкеток, артиллерией и поддержкой авиации, африканцы попросту не могли. Наблюдавший за этими боями полковник Коновалов в своей книге «В армии негуса» так описывал трудный путь отступления эфиопских армий:

«Идет мелкий дождь, и висит туман, но это не прерывает методичную работу итальянских летчиков. Я вижу, как самолеты поднимаются из тумана, и кажется, что их шасси иногда чуть касаются деревьев… Моральное воздействие авиации в этой войне было огромно. Если земля пока не была завоевана, то воздушное пространство уже принадлежало итальянцам. Они врывались в нашу жизнь с высоты и переворачивали ее вверх дном… Они превратили нас в кротов, которые прятались по норам при первом сигнале опасности».

Эфиопы прятались не напрасно – с декабря 1935 года итальянская авиация развязала настоящий воздушный террор, главным инструментом которого стало химическое оружие. Как уже говорилось, итальянцы изредка применяли его еще во время командования де Боно, но настоящий ужас начался, когда войска возглавил маршал Бадольо. Муссолини прямо приказал использовать отравляющие вещества в полной мере – теперь его не волновало ни нарушение Женевской конвенции, которую Италия поддержала десять лет назад, ни реакция международной общественности. Но фашисты все же остерегались открыто признаваться в применении смертоносных газов – любые разговоры об этом опровергались с примерной убежденностью. Несмотря на то что использование химического оружия быстро стало секретом Полишинеля, доказательства достигали Европы с большим трудом – этому немало поспособствовал тот факт, что на эфиопской стороне почти не осталось иностранных журналистов, не говоря уже об операторах кинохроники. Представителей иностранной прессы в действующей армии итальянцы пичкали пропагандистскими агитками и на передовую не выпускали. Собственные же журналисты хранили в этом вопросе патриотическое молчание – помимо обмана заграницы меньше всего дуче хотел разговоров о том, что без химического оружия итальянцы не добились бы победы.

Подобное утверждение действительно являлось бы ложным, но правда и то, что газ немало облегчил продвижение итальянской военной машины. Несмотря на то что масштабы этой химической войны не достигали размаха событий 1914–1918 гг., последствия применения химического оружия трудно было переоценить. С эфиопскими солдатами произошло примерно то же самое, что когда-то испытала на Восточном фронте Мировой войны российская армия – не имея надежды укрыться от поражающих все вокруг газов, войско императора сломалось психологически. Имея чрезвычайно удобную для обороны гористую местность, эфиопы не могли ею воспользоваться – итальянцы попросту бомбардировали окрестности, делая их непригодными для размещения войск. Итальянцам, также не имевшим средств защиты от газов, незачем было лезть в горы, а на равнинах же у эфиопов и без того не было шансов.

Возможно, фосфорные и термитные бомбы, бомбы с ипритом и люизитом нанесли африканцам не столь большой урон, как это утверждалось позднее, но нет сомнений в том, что эффект от их применения был огромен, равно как и в том, что благодаря этому итальянцы значительно ускорили процесс покорения Эфиопии. В глазах Муссолини химическое оружие вполне себя оправдало: помимо чисто военного аспекта оно служило удовлетворению его чувства мести за «варварские насилия» над итальянскими пленными. В конце концов, Италия была не первой страной, активно применявшей авиацию против «дикарей» – кивок в сторону Британской империи; не итальянцы первыми использовали газовое оружие «по площадям» – в 1921 году советский полководец Тухачевский приказал обстреливать укрывавшихся в лесах крестьян снарядами с отравляющими веществами, а немногим позже авиабомбы с ипритом использовали французы против марокканских повстанцев. Правда, после тех событий химическое оружие было запрещено, но к таким «формальностям» дуче всегда испытывал лишь презрение.

В конце концов, убедил он себя, и общественное мнение Европы, и осуждение Лиги Наций не более чем пустяки. Если ему и приходилось отрицать применение химического оружия, то вовсе не из страха потерять симпатии Запада. Пусть они ненавидят его, пусть они боятся новой Италии, а секретность тут пойдет лишь на пользу, приумножая страхи перед итальянским оружием.

Весной 1936 года итальянские войска возобновили свое продвижение по Эфиопии. Газеты вновь украсились снимками молодых пехотинцев, танкистов, пилотов и моряков. Старшие сыновья Муссолини опять были в центре внимания – рассказы Витторио о красиво разбросанных после взрыва его бомбы эфиопах напечатала вся итальянская пресса. Муссолини-младший называл эту воздушную войну «великолепным спортом». Впоследствии итальянцам представится возможность посмотреть на этот вопрос под другим углом – не сверху, а снизу.

Тот факт, что сын диктатора участвовал в регулярных авианалетах на госпитали Красного Креста, широкой публике в Италии известен не был. Но если бы и был, то что с того? Красный Крест помогает «эфиопским варварам», а потому заслуживает такого отношения – так, причем абсолютно искренне, ответило бы большинство итальянцев. Никто и не вспоминал о