Женственность. О роли женского начала в нравственной жизни человека - Я. А. Мильнер-Иринин

свалить ненавистный капитализм и установить социализм, который они в своем воображении разукрашивают самыми радужными красками, ибо реальный социализм, победивший во многих странах, их не устраивает, как будто социализм – не естественное человеческое общество, нуждающееся в развитии и развивающееся на деле, но надуманное от начала и до конца и раз и навсегда законченное в своей идеальности. А так как чудес не бывает, а реальные условия жизни и борьбы их не устраивают, то эти молодые люди так же быстро разуверяются в своих идеалах, как и загораются ими.

И вот в отличие от такой нескромности, считающей человеческие жертвы в реальных условиях, вполне естественных, конечно, ибо других нет и быть не может, если не призвать на помощь сверхъестественное вмешательство божества, напрасными, скромность, напротив, никогда не разуверяется в людях, в жизни, в идеале. Скромность идет рука об руку с неутомимым трудолюбием и умеет терпеливо ждать. Недаром она образует необходимую душевную атмосферу для этического принципа мудрости. А кому такое умение ждать отпущено больше, чем женщине? Женщина терпеливо ждет, пока не повстречается на ее пути истинно достойный ее мужчина, который ее полюбил бы и которому она смогла бы подарить свою ответную и вечную женскую любовь, – ведь она не может навязываться мужчине. Женщина терпеливо ждет, пока не появится на свет зреющее в ней дитя. Женщина терпеливо ждет, пока это дитя не вырастет и не наберется сил. Женщина терпеливо ждет, пока ее повзрослевший ребенок не наберется ума, а потом и мудрости, ибо требуется большущее терпение, чтобы из несмышленыша сделать человека. Женщина терпеливо ждет, пока не вернется с фронта ее муж, сын или дочь. Женщина терпеливо переносит все тяготы и невзгоды жизни, терпеливо ждет вёдра. Женщина терпеливо ждет реализации добра – идеала человечности.

– Потому еще, что ей в исключительной мере присуще чувство ответственности – перед человечеством, а это означает чувство ответственности не только перед соотечественниками и современниками и не только перед жившими уже поколениями (ведь и они недаром жили!), но и перед всеми грядущими поколениями, чувство, не позволяющее ей опустить руки и отказаться от борьбы за коммунистический идеал оттого только, что идеал этот неосуществим сразу и сполна – в определенный отрезок времени. Женщина всегда думает о своем ребенке неизмеримо больше, чем о себе, стало быть, о будущем больше, чем о настоящем, и чувство ответственности за это будущее, чувство, составляющее оборотную сторону ее материнского чувства, органично увязывается в ней с ее высокой нравственной скромностью и, как и последняя, имеет своей подосновой все ту же женскую доброту. А ведь нравственное правило ответственности, синтетически включая в себя в качестве заключительного все прочие нравственные правила – правдивости, серьезности, самоотречения, справедливости, трудолюбия, собственного достоинства, последовательности, сострадания, скромности, – составляет ту внутреннюю душевную атмосферу, которая совершенно необходима, чтобы образовать себя в духе этического принципа поступка, повелевающего во всем и всегда поступать по совести, и не иначе, как по совести.

Женщина и идеал

Если принципы истинной человечности, в своей целокупности образующие нравственный закон совести, или, что то же, совесть как закон, имеют своим назначением добро как имманентное содержание совести, или, что то же, как верховный этический идеал человечества, то женственность является лучшей порукой реализации этого идеала в жизни. Ничто так убедительно не говорит об естественности этого, казалось бы, столь далекого от реальной жизни идеала, как женственность, в которой истинная человечность как идеал нашла возделанную почву для ее реализации на деле. Так резко расходится этот идеал человечности во многих чертах, встречающихся в мужчине, что если бы не женственность можно было бы вообще отчаяться в реализации идеала, а стало быть, и усомниться в его действительности: уж не выдаем ли мы за идеал то, что на самом деле таковым не является и не упускаем ли мы тем самым из вида настоящий идеал?

Нет, друзья, наш идеал прямым и непосредственным образом связан с самой общественной и трудовой, творчески-преобразовательной и нравственно-революционной природой человека, состоит он не в чем ином, как в очеловечении существующего, в творческом преобразовании мира на началах истины, правды и красоты, в коммунистическом переустройстве общества как социальном фундаменте этого нового мира и в очеловечении самого человека как прямом действии этого творческого преобразования мира на началах добра – истины, правды и красоты в идеале, или, что то же, идеальной истины, идеальной правды, идеальной красоты. И если бы даже вся история человечества, его материальной и духовной культуры не свидетельствовала прямым и непосредственным образом в пользу нашего идеала и его жизненности, то наличие женственности, женского начала в природе вещей, как нельзя ярче демонстрировало бы его истинность, правдивость, красоту.

Может ли человек жить без идеала? Думаю, что нет, – как не может он жить без надежды. Человек не может жить без идеала уже благодаря своей творчески-революционной природе, устремленной вперед – к лучшему и ко все более лучшему. Сама общественная природа человека диктует ему идеал, и не только в смысле его насущной и жизненной необходимости для человека, но диктует и самоё содержание идеала, в чем именно до́лжно полагать этот идеал.

Каким же требованиям должен отвечать идеал? Имеется в виду идеал без всяких ограничений, или верховный идеал человечества. Можно было бы насчитать, по крайней мере, девять требований, обращенных к такому идеалу. Первое. Идеалом должно полагать то, выше чего и представить себе невозможно. Это ясно само собой, иначе он не будет верховным идеалом, т. е. идеалом, выше коего нет и быть не может. Второе. Идеал этот не только не может противоречить всем остальным людским идеалам и любому из них в отдельности, но обязательно должен включать их в себе – все решительно людские идеалы – в качестве моментов. Третье. Идеал этот должен быть вечен, т. е. должен иметь для человечества неизменную (непременную) притягательную силу, не должен быть подчинен закону прехождения, – начиная с исторического происхождения человека – человеческого общества и пока не прейдет род людской. Если он когда-либо не был идеалом, переставал быть идеалом или не будет таковым когда-либо, это уже не идеал – не верховный идеал человеческого общества. Четвертое. Идеал должен быть способен к развитию, не переставая вместе с тем быть самим собой, – должен быть способен к беспредельному развитию, иначе его пришлось бы признать ограниченным, следовательно, пришлось бы признать нечто, что было бы выше его. Пятое. Идеал должен быть общезначимым, т. е. обязательно должен являться таковым как дли каждого отдельного человека, так и для всех людей, взятых вместе, и не только для нашего поколения, но и для