Думай как великие. Говорим с мыслителями о самом важном - Алекс Белл

воздушная оболочка Земли неразрывно связана с планетой, и для всех физических воздействий Земля представляет, как бы замкнутую внутри себя систему. Отдельную от космоса.

– Церковь явно не поддержит ваши идеи. Вы и сами понимаете, сколько вопросов к вам сразу возникнет. Почему Христос явился не в центр созданного Господом мира, а на рядовую, по вашим словам, планету, такую же, как, например, Меркурий или Марс? Согласитесь, это весьма странно. В Библии есть фрагменты, в которых Бог отождествляет Землю и Вселенную, будто это одно и то же. Есть и такой эпизод, когда Бог ненадолго останавливает Солнце, чтобы приостановить время в мире. Но если ваша теория верна, тогда Он должен был бы остановить не Солнце, а вращающуюся вокруг него Землю. Получается, что ваше учение не просто спорно. Оно прямо противоречит Писанию. Это чистой воды ересь.

– Поймите же, я не спорю ни с Библией, ни, тем более, с позицией церкви. Я всего-навсего говорю, что, если в вычислениях поставить Солнце в центр мира, тогда орбиты планет и Земли – назовите их воображаемыми, если вам угодно – становится несравнимо легче рассчитывать. Не более того.

В этот момент я чувствовал себя почти судьей, приговор которого с нескрываемым страхом ожидал услышать великий ученый. Разумеется, я не стал доводить его до отчаяния.

– Что ж, «воображаемые орбиты» с точки зрения Церкви звучит несколько менее вызывающе. Если вы когда-нибудь отважитесь опубликовать свои открытия, – именно так их и следует преподносить. Впрочем, я понимаю, что осторожности вас учить не нужно, вы все понимаете лучше меня.

Мы попрощались без особой душевной теплоты, но я твердо пообещал передать понтифику отказ Коперника работать над новым календарем в таком свете, чтобы не вызвать его гнев.

Новый, григорианский календарь, по которому мы живем сегодня, был разработан спустя полвека после смерти Коперника другими учеными. Отказ в содействии папе не повлек для него серьезных последствий.

Коперник вошел в историю как гениальный ученый, но при этом крайне осторожный человек. Что весьма далеко от истины: в молодости он бесстрашно лечил чумных больных, находясь в центре эпидемии. Спустя год после описанных событий Коперник по поручению правительства несколько месяцев мужественно возглавлял оборону соседнего с Фромборком города во время тевтонской осады, постоянно рискуя жизнью, и в итоге их натиск был отбит. Его нежелание публиковать результаты своих исследований было связано не только со страхом стать жертвой инквизиции, но и с ощущением чрезмерной революционности его теории и открытий для сознания большинства его современников.

Теория Коперника все-таки была опубликована в виде объемного научного труда «О движении небесных сфер» под занавес его жизни. Ученый спокойно умер во Фромборке в возрасте около семидесяти лет, до последнего занимаясь астрономией. Печать его книги растянулась на несколько лет, и подержать готовый экземпляр в руках ему было не суждено.

При всей революционности идей Коперника его модель Вселенной, по современным понятиям, была незаконченной. Солнце – это действительно центр, но не Вселенной, а лишь одной нашей крохотной по меркам космоса Солнечной системы. Планеты движутся по орбитам, имеющим не круговую, а сильно вытянутую эллиптическую форму. Звезды – не неподвижные источники света, а гигантские раскаленные шары, подобные Солнцу, только очень далекие. А в основе строения Вселенной лежит не шарообразность объектов, а сила всемирного тяготения, описанная через два столетия великим Исааком Ньютоном. Оценивая открытия Коперника, мы обязаны делать поправку на то, что он, в отличие от своих последователей (Галилея, Браге, Кеплера), не имел телескопа, что физически не позволяло ему заглянуть в тайны планет и звезд еще глубже.

И все же как далеко вперед за последние пятьсот лет ни ушла астрономия, сколько бы поистине великих ученых ни занимались этой наукой, любой из них на вопрос, кто же сделал самое главное открытие за всю историю науки о Вселенной, назовут одно и то же имя.

Этим человеком до сих пор гордится не только Польша, но и весь просвещенный мир.

Глава 21

Вера для новой эпохи (Мартин Лютер)

Место: Замок Вартбург, центральная Германия

Время: 1521 год

Трудно представить себе более красочный осенний пейзаж, чем тот, что открывается взору путешественника в безлюдных, холмистых, живописных местах Германии в конце сентября.

Моя миссия в этот раз была секретной: даже если кто-то из встреченных случайных прохожих попытался бы вдруг захватить меня силой – я не имел права рассказывать, куда держу путь. К счастью, узкая тропа, которая едва просматривалась под толстым мягким ковром опадающей чуть влажной ярко-желтой листвы, была совершенно пустынной – как будто на несколько часов я и мой конь стали единственными гостями этого завораживающего края. Ближе к вечеру цель моего пути наконец замаячила впереди. Это был одиноко стоящий на вершине холма небольшой, почти сказочный замок. Его стены словно нависали над склонами, а он сам состоял из нескольких строений разного цвета – от белого до темно-коричневого. Посередине, над самой высокой из башен, виднелись тонкий высокий крест и флаг Саксонского королевства, которое в ту пору было одним из крупнейших из примерно сотни независимых немецких государств и находилось в центре современной Германии.

Замок Вартбург, и по сей день одна из жемчужин немецкого туризма, был личным владением курфюрста саксонского Фридриха – одного из наиболее культурных, образованных и набожных правителей не только Германии, но и всей Европы того времени. Впрочем, разрешение на приезд в замок мне выдал не он, а его секретарь, взявший с меня клятву держать дело в тайне. Я был профессором филологии и изящной словесности Гейдельбергского университета, моей специальностью были переводы книг на немецкий со старых классических языков – латинского и древнегреческого. Также я занимался литературным редактированием научных текстов. Всего сто лет назад подобной профессии даже не существовало, но теперь, с бурным развитием книгопечатания повсюду – и особенно в Германии – она стала весьма востребованной.

По прибытии в замок меня встретили несколько стражей. Они отдали мне должные почести, но при этом тщательно обыскали и меня, и мой дорожный саквояж. Поговорить мне с ними не довелось, зато я был накормлен восхитительной на вкус мясной похлебкой и свежими ягодами, а после заката меня так же молча проводили в мою скромную спальню. По дороге туда мы пересекли два или три великолепных зала, достойных самого взыскательного европейского монарха: просторных, с высокими потолками, богато украшенных широкими гобеленами, портретами благородных особ, а также оружием на стенах и охотничьими трофеями. Однако эти величественные залы были жутко промозглыми: в них не топили. Владельцы не появлялись в замке как минимум с