Кржижановский - Владимир Петрович Карцев

комиссии представляют значительный государственный интерес…» Электротехнический совет не забыл записать и о необходимом выделении средств для дальнейших изысканий в жигулевском районе.

…Вот Кржижановские снова в Самаре. У них — документ, подписанный Председателем Совнаркома В. Ульяновым, в котором говорится, что он, В. Ульянов (Ленин), лично знает подателей документа — Глеба Максимилиановича и Зинаиду Павловну Кржижановских как старых партийных работников и просит все советские власти, особенно военные, оказывать им всяческое содействие…

Приехав в Самару, Глеб Максимилианович сразу же отправился с запиской Ильича к председателю губкома Ю. К. Милонову.

Через много лет старый большевик Милонов вспоминал об этом событии: «Он приезжал… по личному поручению Владимира Ильича Ленина, чтобы осмотреть место сооружения задуманной им еще до Октябрьской революции гидроэлектростанции. Перед поездкой на предполагаемую строительную площадку зашел в губком. Стройный, статный, он сразу же произвел неизгладимое впечатление. Лицо с высоким лбом мыслителя и с живыми внимательными глазами… Голос приятный, глубокий баритон. И сразу возникло ощущение, что знаешь Кржижановского давным-давно, и желание всячески ему помочь…»

Пока помощи, однако, большой не требовалось — разве что достать лошадей для поездки на луку. Милонов выделил лошадей из каких-то одному ему известных резервов.

Отправились на луку втроем: Глеб Максимилианович с женой и инженер Лукьянов.

И вот из Самары сначала по Дворянской, мимо Струкачей, к Волге. Вверх по-над Волгой, по пыльной, не однажды окропленной кровью дороге, вышли к Цареву кургану — пригодится как строительный материал, щебенка для дамбы, кругом леса — тоже не последнее дело в строительстве, люди бредут по обочине дороги — вот и рабочие славные, научим, увлечем! Весь район предполагаемого строительства осмотрели, проверили ранее добытые Лукьяновым данные.

Приехав в Москву, Глеб тут же сделал сообщение в Совнаркоме. Рассказал об энтузиазме самарских товарищей, говорил о том, о чем мечтал давно, — о станции, о том, что есть и чего не хватает…

Обсуждения велись очень активно, и стало ясно самарцам: Волга должна стать местом постройки гигантской станции: немного смущало гидростроителей то, что она вырисовывалась слишком уж гигантской, невиданной в мире, требующей от страны колоссального напряжения и больших средств. Сможет ли страна поднять сейчас такую стройку? Верили: рано или поздно — сможет.

Часть шестая

ВЕРШИНА ЖИЗНИ

…Мы переживаем такие великие дни, в которые люди проходят как тени, но дела этих людей остаются как скалы…

Г. М. Кржижановский

РАЗГОВОР В КРЕМЛЕ

В 1918 и позднее — в 1919 году о многом хотел бы спросить Глеб Максимилианович Ильича, но не мог, не смел отвлекать его от важнейших дел. Их встречи были короткими, деловыми, краткость их не позволяла говорить о личном. Беседы носили все более и более технический уклон, а Ленин от встречи к встрече становился все задумчивее.

Глеб Максимилианович, конечно, знал причины. Одна из главных — ожерелье кризисов, которое на слабом горле молодого Советского государства пристраивала старая жизнь. Продовольственный кризис, не прекращаясь, уступал место по остроте кризису топливному, тот — транспортному. Страшной зимой с 19-го на 20-й в холоде и голоде жила красная столица, заваленная по крыши сугробами. Встали трамваи. Электричество едва поступало, дров для отопления не было. Останки печей и труб разобранных на дрова рубленых московских домов образовали вдоль улиц ровные ряды скелетов.

К концу 1919 года Российская Федерация, в течение двух лет не пополнявшая нефтяных запасов, истратила последнюю цистерну нефти. Топлива не хватало даже «Электропередаче» — не раз Кржижановский обращался за помощью к Ленину. Топливный голод достиг апогея, когда в самом конце декабря Ленин вызвал Кржижановского в Кремль для доклада о положении дел с так называемыми «местными» топливами. За несколько часов до этого Глеб Максимилианович рассказывал Старкову о бедственном положении с топливом на «Электропередаче», а тот ему — на московской электростанции. Теперь нужно было подробнее рассказать об этом Ильичу.

— Ну, Глеб Максимилианович, как будем выбираться из кризиса? Может, не так страшен черт, каким нам его изображают добросовестные старые спецы, привыкшие к определенному шаблону и мысли, и действия?

Кржижановский видел, что Ильич не может смириться, не верит в безнадежность положения, уверен, что еще есть неучтенные возможности, которые можно найти. Глеб Максимилианович, честно говоря, не видел решения. Его мысль фиксировала лишь некоторые частности, которые, должно быть, как-то связаны между собой в стройной системе; он чувствовал необходимость пересмотра традиционного топливного баланса, переключения с привычных дров, угля на некачественные угли, торф, сланцы. Он, наконец, понимал, что проблема топлива не может быть решена сама по себе, а должна быть связана с тысячью других проблем, которые также витали в воздухе, но решались каждая — отдельно: недостаток продовольствия, нехватка транспорта, ничтожные запасы сырья на текстильных фабриках. Каждый новый кризис усугублял предыдущий.

За что ухватиться, как связать все проблемы в одну — главнейшую, как поднять на ее решение народ, истомленный войной, окруженный врагами? Повышение производительности труда — вот что сейчас главное. Ведь именно так писал Ильич в своих «Очередных задачах». А все это упирается в электричество, в его возможно более широкое применение.

Ленин слушал его с большим вниманием.

Глеб Максимилианович говорил о том, что необходимо расширять торфодобычу, и в первую очередь для электрических станций. Электроэнергия — это и свет, и тепло, и сила. Это то, чего так не хватает сейчас. Будет электричество — будет и высокая производительность труда. Будет электроэнергия — сократится потребность в топливе, транспорте, появится продовольствие. На что опираться, планируя увеличение производства электроэнергии? В первую очередь на торф.

— Мы не можем рассчитывать на быструю поправку в направлении угля и нефти, — горячо говорил Кржижановский. — Восстановление донецких копей, борьба с транспортной разрухой — работа ряда лет. Дальнейшее «налегание» на дрова грозит государству специфическими бедами, связанными с обезлесением громадных площадей. Подмосковный уголь представляет достаточно капризное топливо: он содержит много золы и серы, выветривается при храпении, малокалориен. Надежда на сланцы пока остается надеждой. Ясно, что следует отнестись с особым вниманием к тем перспективам, которые открывает использование торфа… Может быть, торф не выдерживает конкуренции с дровами как топливо? Отнюдь нет. По существу, это топливо выше лучшего дровяного…

Ильич задумчиво сидел в плетеном кресле. Глеб заметил, что поразивших его в прошлый приход толстых фолиантов о Китае и Индии на столе пет: их место заняли трактаты о войне и небольшая книжка Сукачева «Болота».

На столе нелишним напоминанием о текущем кризисе молочно светились свечи. Кржижановский говорил негромко, Владимир Ильич невольно наклонился к нему, чтобы лучше слышать,