Кржижановский - Владимир Петрович Карцев

взявшим власть рабочим классом, когда он задастся задачей превратить всю сумму накопленного капитализмом богатейшего, исторически неизбежно-необходимого для нас запаса культуры и техники и знаний из орудия капитализма в орудие социализма.

Ни один из утопистов не смог силой мысли полностью прорвать тенета грядущих веков, выхватить из грядущего цельный, яркий образ строя, к которому нужно стремиться. Но основные, самые общие принципы ими подмечены точно. Свобода. Обязательный и почетный труд. Гармония развития. Социальное обеспечение. Всеобщая грамотность. Охрана здоровья обществом. Доброжелательность. Но поголовная уравниловка, о которой говорили прожектеры левацкого толка, пугала его, как пугали когда-то предложенные одним из утопистов «свободные принципы брака», при которых из колонн мужчин и женщин старейшины избирают по нехитрым признакам супружеские пары: высокому — коренастую, толстому — худую, уроду — красавицу. Сколь убоги были представления о справедливости и любви! А кое-кто и сейчас, в XX веке, хотел бы такого социализма.

Социализм оказывался одновременно и прозаичней и возвышенней всех прежних представлений. Социалистическое общество в произведениях утопистов возникало внезапно, как остров в море или твердь в путешествиях по времени. Его не надо было завоевывать. Никто — ни Мор, ни Кампанелла — не мог научить, как строить социализм.

Глеб понимал мысль Ильича. Не только электрификация! Дело в том плане, который неизбежно потянет за собой строительство станций. Изучение грядущих потреб-костей на основе того, что мы хотели бы видеть при социализме, даст прогнозы развития хозяйства, его различных областей. Знание этих потребностей, прогнозов рождало план. План! Это невозможно было раньше, в условиях частного капитала.

Ясно, что такая резкая, конкретная постановка вопроса придется далеко не всем по вкусу. Пусть будет просто электрификация.

Следующее совещание, вернее, уже «Заседание комиссии по электрификации промышленности и сельского хозяйства России» состоялось в электроотделе ВСНХ, в комнате без мебели, в громадной когда-то квартире, занятой теперь различными советскими учреждениями, но улице Мясницкой, в доме 24.

Было 17 февраля, два часа дня, за окном — оканчивающаяся зима, в комнате холодно. Кто-то притащил из других комнат стулья, расселись. Глеб Максимилианович внимательно всматривался в лица будущих электрификаторов России. Каждый из них — отличный специалист, сложная личность, свой характер, свои мотивы.

Вот Графтио. Сухое лицо, точеный мужественный профиль. Благородные морщины мыслителя. Короткое, когда-то модное суконное пальто, знавшее, видимо, лучшие времена. Он автор прекрасных проектов гидроэлектростанций. Его станции должны были работать на Иматре, Свири, Волхове. Но нигде не работали, ибо не были построены — этому препятствовали могущественные тресты. Пронюхав откуда-то про его проект Волховской ГЭС, могущественное «Общество 1886 года» мигом скупило по дешевке земли вокруг Волхова: строить станцию стало невозможным. Станция на Волхове для Графтио — дело его жизни, его мечта и надежда. Он пока не испытывает никаких особых чувств к рабоче-крестьянскому правительству, хотя считает, очевидно, что, задумав строить крупные станции, правительство обнаруживает и здравый смысл, и полет мысли. Впрочем, посмотрим…

На стульчике, подмяв его под себя, сидит грузный Круг — потомок вывезенных Петром немцев. Беззаветно любит Россию. Его политическая платформа пока еще путанна, противоречива, в чем-то несозвучна Советской власти, но он всегда будет рад разрабатывать проблему электрификации России (кое-что он уже в этом направлении сделал).

Вот Угримов, Каменский, Дубелир, Лапиров-Скобло…

Члены комиссия испытывают пи отношению к Глебу Максимилиановичу большое уважение как к крупному специалисту и известному хозяйственному руководителю, как к человеку честному и порядочному.

Но ему еще предстоит сделать из них единомышленников…

Глеб Максимилианович стоял у печки, в середине комнаты.

— Я был у Ленина, — начал он. — Комиссия по электрификации, как один из важнейших органов, может рассчитывать на самую' широкую поддержку государственной власти…

Из протокола заседания 17 февраля 1920 года

«Г. М. Кржижановский.

…Тов. Ленин предполагает, что мы набросаем не только в общих чертах программу станционного строительства, но и программу развития промышленности. По мнению т. Ленина, электростанции будут направлять всю хозяйственную работу… и совершенно определенно, что все промышленные судьбы России связаны со строго проведенным планом электрификации, с успешной реализацией этого плана.

…Утверждается комиссия в составе следующих лиц…

Закрытой баллотировкой избирается президиум в составе трех лиц: Г. М. Кржижановского, Б. И. Угримова и А. Г. Когана…»

Заседание окончилось без четверти пять.

— Итак, Государственная комиссия по электрификации России. Название невыносимо длинное и неудобное, нужно сократить.

— Как вам нравится ГРЭК?

— Почти что турок.

— ЭЛЕРОС? КОПЭРО? КОМЭРО?

— Ха-ха. Комэро. А если так: ГОСКОПЭЛЬ?

— Правильно. Теперь все государственное. В том числе — капель.

— КОМПЭРО? КОМПЭЛЕРО?

— Поздравляю, кабальеро.

— Господа, есть идея! Назовем комиссию ПОСКО-ДО — пошли скорей домой!

— Шутник вы, оказывается, Карл Адольфович.

— ГОСУДАКЭР? Опять шучу.

— ГОСКРЭЛ? ГОЭЛРО? ГОРЭЛ?

— ГОЭЛРО? Это, пожалуй, неплохо! В меру коротко, в меру загадочно.

— Государственная комиссия по электрификации России. ГО-ЭЛ-РО.

— Генрих Осипович, вы — гений аббревиатуры.

(Академик Графтио впоследствии с удовольствием вспоминал об этом эпизоде и очень гордился тем, что именно ему пришло в голову слово ГОЭЛРО.)

Полетели дни, рассыпались листочками. Остались от них живые воспоминания разных людей и сотни страниц протоколов, сухих протоколов на блеклой местами бумаге, с выцветшими буквами… Эти протоколы были утеряны, потом найдены, бережно восстановлены, вот они:

Из протоколов ГОЭЛРО

«24 февраля. Заседание открывается в 2 часа 25 мин. сообщением т. Кржижановского о том, что в президиуме ВСНХ состав комиссии по электрификации России утвержден в том составе, который намечен группой совещания 17 февраля… Официальное название ее — Государственная комиссия по электрификации России (ГОЭЛРО)…»

…Глебу Максимилиановичу особенно запомнился день, когда обсуждались работы по электрификации сельского хозяйства, проводимые Народным комиссариатом земледелия. Докладывал профессор Угримов. В наркомате, как получалось по его сообщению, работа проводилась в трех направлениях: бюро пропагандировало идею сельской электрификации, пыталось устроить опытную станцию с применением электричества на Бутырском хуторе и в подмосковном имении Машкино и, наконец, планировало создание специальных показательных станций…

Угримов кончил и победно оглядел присутствующих, которые одобрительно зашумели.

— Ну, Борис Иванович, дело с электрификацией сельского хозяйства у вас в наркомате, чувствуется, пойдет далеко! Широко развернулись! (Слышались реплики такого рода.)

Но Глеб Максимилианович оставался мрачен. Разве о таких работах мечтал Ильич? Разве они приведут нас к нашей цели — даже через сотню лет? Он поднялся и сказал:

— Спасибо, Борис Иванович. Прекрасно, конечно, что пропаганда у вас в Наркомземе поставлена, и. что выставка на пароходе есть, и что показательные хозяйства намечены. Нет одного