Кржижановский - Владимир Петрович Карцев

каланчи в Садовниках прицельно стреляли и в кремлевскую башню, и в седьмой этаж дома, где жили Кржижановские. Дом обстреливался и вдоль Остоженки и даже с чердака Софийского подворья. Град свинцовых плевков вышибал из стен красную пыль. Ревела Милена. Зазвонил телефон, она притихла. Звонили со станции.

— Ну как вы, Глеб Максимилианович?

— Ничего, стараемся. Попробуйте-ка лупануть не в те окна, куда палите сейчас, а ближе к Москве-реке. Вроде штабисты туда перебрались. И вообще, пусть звонят мне бойцы, я буду корректировать стрельбу. Только нас не прикончьте.

— А вы ложитесь на пол.

— Не могу. Должность наводчика не позволяет.

— Ну хорошо, держитесь тогда, Глеб Максимилианович!

Стрельба действительно немного переместилась, что вызвало наверху заметное беспокойство. Прогрохотали сапоги, застучали по полу колеса пулемета.

Телефон все звонил.

— Кажется, заткнулись немного, Глеб Максимилианович! Спасибо вам. Держитесь! Идем на выручку.

И вот раздалось несколько выстрелов, вскриков, в дверь громко застучали.

— Открывайте! Это мы, Глеб Максимилианович! Спасибо за помощь! — Это подошли рабочие со станции.

— Сейчас другое дело нужно организовать, Глеб Максимилианович. Штаб контрреволюции мы, видимо, раздавили. Теперь надо успокоить жителей Москвы, рассказать им правду. Короче, нужно спешно садиться и писать прокламацию к московским жителям. Времени в обрез. Просим вас, Глеб Максимилианович!

Первая прокламация победившей в Москве социалистической революции уже через несколько часов появилась на афишных тумбах, домах и заборах Москвы…

ВСТРЕЧА ЧЕРЕЗ ДВЕНАДЦАТЬ ЛЕТ

Революция, которой было отдано столько жизней, труда, помыслов, — свершилась. Ее победный марш по России стал триумфом Советской власти. В весеннем потоке съездов, собраний, митингов решались сложные вопросы строительства нового государства. Никто не мог подсказать освободившемуся народу конкретных форм организации новых административных, хозяйственных органов. Не у кого было занять опыта, и новое государство рождалось в живом творчестве масс, в которое так верил Ильич. Ленин, возглавивший Совет Народных Комиссаров, встал у руля советского строительства. Его соратники — тысячи и тысячи коммунистов — встали рядом с ним, осознавая и величие и трудности новой эпохи.

Теперешняя должность Глеба Максимилиановича — директора «Энергопередачи» и председателя правления станции, единственной станции, надежно и бесперебойно снабжающей новую столицу — Москву, — накладывала на него самую высокую ответственность и непростые обязанности.

Глеб Максимилианович с тревогой вслушивался в ночные выстрелы — окрестности столицы еще кишели бандитами. Он боялся за станцию, за заготовку торфа, которая могла быть сорвана, за уже запасенный торф, который можно было спалить. Однажды ночью он вскочил, схватил бумагу и перо. Написал настойчивую просьбу «господину комиссару Смидовичу» о высылке на станцию конного разъезда с пулеметами.

Восемнадцатый год бродил по холодеющей Москве. На занесенных сугробами улицах стояли промерзшие дома. Издалека по черно-серым очередям, по кострам можно было узнать местоположение продовольственных магазинов. Основным средством перетаскивания нехитрого скарба и скудных порций продуктов — репы, картофеля, моркови, капусты — были детские саночки, влекомые озабоченными людьми.

Глеб Максимилианович был все-таки в привилегированном положении — у него со старых времен сохранился служебный директорский автомобиль, по его образному и веселому выражению, «храпучая раздряга». При автомобиле был и шофер. «Раздряга» со своим беспокойным владельцем носилась по Москве, и хозяйственный седок записывал, заносил в книжечку резервы, которые имелись в городе для создания будущих районных электрических станций и других государственных сооружений. Правительство поручило ему позаботиться о будущем строительстве — Кржижановский был назначен председателем Комитета государственных сооружений. Вот покинутый деревянный дом — топливо. Вот гниющие мешки, а в них песок — бывшие баррикады, теперь — строительный материал. Разрушенные каменные дома — сколько ржавеющего железа! Миллионы пудов!

Он мечтал, голова, руки его истосковались по настоящему делу, он мечтал силой электричества вдохнуть жизнь в Москву, во всю страну.

10 января Кржижановский говорил об этом на электротехнической конференции. Конференция решила, что нужен специальный орган для руководства энергетическим строительством. Здесь много было старых знакомых и друзей — Василий Старков, Иван Радченко, — оба стали видными специалистами по торфяному делу, работали под руководством Классона. Был здесь и Винтер, старый знакомый по Петербургу, по «Обществу». Он познакомил Кржижановского с руководителем профсоюза строителей Николаем Петровичем Богдановым:

— Это, Глеб Максимилианович, «хозяин» всех ваших будущих рабочих.

Богданов был молод, энергичен. Он сразу понравился. Хорошо бы строить с ним! Но пока было не до строительства. Глеб Максимилианович заботился сейчас о том, чтобы в Москве не иссяк тоненький ручеек электроэнергии и топлива, благодаря которому город жил, ходили трамваи, работали военные заводы.

…Вопросы энергии и топлива все чаще и чаще беспокоили и Владимира Ильича Ленина, недавно переехавшего вместе с правительством из Петрограда в Москву. Он долго с любопытством осматривал Кремль, где ему предстояло жить (и выбрал там себе для жилья крохотную комнатку в здании судебных установлений). Заброшенный Кремль с двуглавыми орлами на шпилях башен, Василий Блаженный с проломленной снарядом маковкой. С тревогой и болью увидел захолодевшие за зиму дома, очереди. Городу не хватало сил, Москва требовала энергии, как Питер, как вся Россия.

Ленин взял под личный контроль судьбу каждого вагона топлива, поступающего в Москву, все сильнее беспокоился о том, где брать энергию.

Еще в ноябре семнадцатого он беседовал с Иваном Радченко. Тема беседы — торф для электростанций. Он принял и Михаила Кедрова, ведавшего демобилизацией царской армии, — нельзя ли использовать часть военнослужащих на постройке Волховской ГЭС? Несколько позже — указание Винтеру — начать подготовку к строительству Шатурской электростанции на торфе. В январе 1918 года дано задание Графтио: подготовить чертежи разработанного им проекта Волховской ГЭС — будем строить! В апреле Владимир Ильич пишет «Набросок плана научно-технических работ», где говорит о необходимости применения электричества.

Рекомендации январской электротехнической конференции о создании специального государственного органа по энергостроительству привели к выделению из Комитета государственных сооружений — Комгосоора — «Электростроя». Эта организация будет заниматься электростанциями, электропередачами, плотинами, ирригационными сооружениями.

Новое строительство — тема майской встречи Ильича с представителем Комгосоора и «Электростроя» Глебом Максимилиановичем Кржижановским. Именно ему было доверено решать в государственном масштабе, где, когда и что строить, на что в первую очередь затрачивать народные деньги. У Глеба Максимилиановича сердце теснило от волнения и голос срывался. Дело было ответственное, и момент особый. Они не виделись со Стариком без малого двенадцать лет.

…Глеб Максимилианович пропустил вперед себя в еще незнакомый кабинет инженера Васильева.

Ленин вышел навстречу — приветлив, дружелюбен. Он поразил Глеба Максимилиановича прежде всего тем, что за двенадцать лет почти не изменился, несмотря на бурные прошедшие годы. Ни волосы, ни усы, ни заостренная бородка не были тронуты сединой. Да и морщин, насколько мог судить