Источник Вознесения - Брендон Сандерсон

– Что ты о нем знаешь?

– Не больше вашего. Однако, когда занимаешься подражательством так долго, как я, учишься смотреть человеку прямо в душу. Мне не нравится то, что я увидел в душе Зейна. Он слишком самодоволен и слишком напорист в своем желании с вами подружиться. Он заставляет меня чувствовать себя неуютно.

Упираясь ладонями в прохладный камень, Вин оседлала парапет.

«А ведь он может быть и прав…»

Но кандра не дрался с Зейном в тумане, ведь Ор-Сьер не алломант. Как и Эленд. Они ни разу в жизни не летали, оттолкнувшись при помощи алломантии, не поджигали олово и не испытывали внезапного шока от обострившихся пяти чувств. Они не знали. Они не понимали…

Выпрямившись, Вин посмотрела на волкодава в утреннем свете. Она давно собиралась это сказать, и момент был подходящий.

– Ор-Сьер, ты можешь поменять тело, если хочешь. У нас есть кости, которые мы нашли во дворце. Можешь их использовать, если устал быть собакой.

– Я не могу их использовать. Я не переварил их тело и не знаю, в каком порядке следует расположить мышцы и органы, чтобы человечья личина выглядела органично.

– Ладно. Тогда мы могли бы достать тебе преступника.

– Я думал, вам нравятся эти кости.

– Так и есть, – призналась Вин. – Но я не хочу, чтобы ты оставался в теле, которое делает тебя несчастным.

– Мое счастье ничего не значит, – фыркнул Ор-Сьер.

– Для меня значит. Мы могли бы…

– Госпожа, – перебил Ор-Сьер.

– Да?

– Я оставлю эти кости. Я к ним привык. Часто менять формы очень утомительно.

– Хорошо, – после некоторой паузы согласилась Вин.

Однако кандра по-прежнему был чем-то неудовлетворен.

– Кстати, к вопросу о телах. Госпожа, мы вообще собираемся вернуться во дворец? Не все из нас обладают способностями рожденных туманом – кое-кому нужны сон и еда. Хотя бы периодически.

«Он научился жаловаться!» – поразилась Вин.

Впрочем, она сочла это хорошим признаком, означавшим, что Ор-Сьер теперь чувствует себя с ней свободнее. Достаточно свободно, чтобы сказать, к примеру, что считает ее поведение глупым.

«Почему вообще Зейн меня так беспокоит?» – поднимаясь и глядя на север, подумала Вин.

Туман был еще достаточно густым, и она с трудом разглядела войско Страффа, которое, по-прежнему удерживая северный канал, продолжало осаду. И, словно паук, ожидало подходящего момента, чтобы напасть.

«Эленд. Мне нужно больше думать об Эленде».

Все его попытки опротестовать решение Ассамблеи провалились, не вышло также и с пересмотром. С обычной своей упрямой законопослушностью Эленд стоически переносил неудачи. Все еще думал, что сумеет убедить Ассамблею выбрать его королем или хотя бы не выбирать никого другого на этот пост.

Вместе с Бризом и Доксоном Эленд писал речи, строил планы. Неудивительно, что у него почти не оставалось времени для Вин. Что ж, в этом она не могла ему помочь – это была не та опасность, которую Вин смогла бы отразить.

«Его мир – мир бумаг, книг, законов и мудрых мыслей. Он плывет по этому миру, как я плыву в тумане. Я переживаю о том, что он не может понять меня… а понимаю ли его я?»

Ор-Сьер встал, потянулся и, положив передние лапы на парапет, посмотрел, как и Вин, на север.

– Иногда я думаю, как хорошо было бы, не будь Эленд таким… ну, благородным. Городу не нужна сейчас вся эта суета.

– Он все делает правильно, госпожа.

– Думаешь?

– Конечно. Он заключил Договор. Это его долг – придерживаться Договора, что бы ни случилось. Он должен служить своему хозяину – в этом случае городу, – даже если хозяин заставляет его делать что-то очень неприятное.

– Очень кандровский взгляд на вещи, – заметила Вин.

Ор-Сьер смотрел на нее снизу вверх, словно спрашивая: «Ну а ты чего ждала?»

Вин улыбнулась; ей приходилось прятать улыбку каждый раз, когда она видела это выражение на морде огромного пса.

– Пошли, – сказала она. – Вернемся во дворец.

– Отлично. – Ор-Сьер опустился на все четыре лапы. – Мясо, которое я отложил, должно быть уже в самый раз.

– Только если горничные его не нашли.

Ор-Сьер сразу же помрачнел:

– Я думал, вы их предупредили.

– А что бы я им сказала? – улыбнулась Вин. – «Пожалуйста, не выбрасывайте это тухлое мясо – моей собаке оно нравится»?

– А почему нет? Когда я подражаю человеку, мне почти никогда не удается как следует поесть, но собаки же едят старое мясо, разве нет?

– Честно говоря, не знаю.

– Старое мясо самое вкусное.

– Ты хотел сказать «гнилое» мясо.

– Старое, – упрямо повторил Ор-Сьер, когда Вин взяла его на руки, готовясь спуститься со стены.

Верхушка крепости Гастинг была в доброй сотне футов от земли – слишком высоко для того, чтобы прыгать, а единственный путь вниз лежал через помещения заброшенного замка. Лучше уж перенести его на руках.

– Старое мясо – это как старое вино или старый сыр, – продолжал Ор-Сьер, – оно делается вкуснее, если полежит несколько недель.

«Вот во что вылилось родство с падальщиками», – подумала Вин.

Она запрыгнула на край стены, бросила несколько монет, уже приготовившись к прыжку – Ор-Сьер повис тяжелым грузом, – и вдруг замешкалась. Повернулась в последний раз, глядя на войско Страффа. Теперь, когда солнце полностью взошло над горизонтом, армию было видно целиком. Туман почти рассеялся, только несколько упрямых завитков еще кружилось в воздухе, словно бросая вызов солнцу и желая по-прежнему окутывать город, лишая его дневного света…

«Вседержитель!» – подумала Вин, потрясенная внезапно пришедшей в голову идеей.

Она думала над этим так долго, что уже начала раздражаться. А теперь, забыв про все, неожиданно нашла ответ. Будто подсознание продолжало работать, по косточкам разбирая проблему.

– Госпожа? – встревожился Ор-Сьер. – Все в порядке?

– Кажется, я наконец поняла, что такое Бездна.

30

Но я не должен так вдаваться в подробности. У меня мало места. Другие Мироносцы, должно быть, чувствовали себя униженными, когда пришли ко мне и признали свою ошибку. Уже тогда я начинал сомневаться в своем первоначальном заявлении.

Однако моя гордость оказалась сильнее меня.

«Я пишу, чеканя слова на металлической пластине, – читал Сэйзед, – и меня терзает страх. Я боюсь за свою судьбу, ибо я всего лишь человек. Если, побывав у Источника Вознесения, Аленди вернется домой, то не сомневаюсь, что моя смерть будет в числе дел, о которых он позаботится в первую очередь. Он не злой человек, но безжалостный. Слишком много испытаний выпало на его долю.

Еще я очень боюсь, что все, что я знал, – вся моя история – забудется. Боюсь грядущего нового мира. Боюсь провала планов Аленди. Боюсь роковой угрозы, которую несет с собой Бездна.

Мыслями я все время возвращаюсь к бедняге Аленди. Мне жаль его – жаль, что ему пришлось столько перенести. Жаль, что ему пришлось стать таким, какой он сейчас.

Но позвольте мне начать сначала. Впервые я встретился с Аленди в Хленниуме. Тогда он был обычным молодым парнем – десятилетия военных походов еще не оставили на нем свой след.

Первое, что меня поразило, – рост Аленди. Он был невелик, но словно возвышался над окружающими и внушал уважение.

Странное дело, но непосредственность Аленди стала первой причиной, по которой я с ним подружился. Я нанял его в качестве своего ассистента, когда он еще был всего лишь провинциалом в большом городе.

Только годы спустя я убедился, что Аленди – Герой Веков. Тот, кого в Хленниуме называли Рабзин, Всезнающий.

Спаситель.

Когда я наконец понял – наконец-то соединил вместе все знамения Ожидания и Аленди, – я был потрясен. Но когда сообщил о своем открытии другим Мироносцам, они отнеслись ко мне с пренебрежением.

О, напрасно я их не послушал.

И все же любой, кто знает меня, понимает, что я не мог просто взять и сдаться. Когда я обнаруживаю нечто достойное исследования, я не отступаю от своей цели.

Я определил, что Аленди – Герой Веков, и вознамерился это доказать. Мне следовало покориться воле остальных, а не настаивать, чтобы меня взяли в путешествие в качестве хрониста Аленди. Аленди, как и должно было случиться, догадался, кем я его считаю.

Да, именно Аленди стал распускать слухи после того, как это произошло. Я бы не сумел убедить весь мир поверить в то, что он действительно Герой. Не знаю, верил ли в это сам Аленди, но остальных он поверить заставил.

Если бы только наша религия с ее верой в Ожидание не распространилась за пределы Терриса. Если бы только не появилась Бездна, при виде которой люди отчаялись, опустили руки и утратили последнюю надежду. Если бы только много лет назад, когда искал помощника, я не встретил Аленди…»