Триллион долларов. В погоне за мечтой - Андреас Эшбах

Когда синьор Фонтанелли получал гражданство, он обещал выплачивать налоги в этой стране, а три месяца спустя исчез в Англии. Непонятно, зачем работать на такого человека.

– Мы не платим налоги? – Джон поднял взгляд от обзорного баланса. – Это правда?

Маккейн занимался тем, что царапал какое-то длинное замечание на полях циркуляра.

– Это внутренний документ, предназначенный только для нас, – сказал он, не поднимая взгляда. – Я очень надеюсь, что каждое число, написанное там, верно, насколько вообще могут быть правдивы числа.

– Здесь написано «тринадцать миллионов долларов».

– На тринадцать миллионов долларов больше, если хотите знать мое мнение. Но это было неизбежно.

– Не знаю… Я обещал министру финансов Италии платить налоги в Италии по меньшей мере год…

– Тех семи миллиардов, которые мне не удалось спасти в прошлом году, ему должно хватить.

– Я обещал ему, понимаете? Лично.

Теперь Маккейн поднял глаза.

– Я сейчас расплáчусь. Извините, Джон, но мы говорим о двадцати-тридцати миллиардах, а то и больше. На эти деньги вы можете купить Украину или половину Африки. Я и думать не хочу о том, чтобы швырять их в пасть какому-то министру финансов.

– Но ведь мы не можем… Я имею в виду, мы ведь зарабатываем деньги. А тот, кто зарабатывает деньги, должен платить налоги, таковы правила, ведь так?

– У нас международная компания. Мы можем выбирать, где платить налоги. И если я могу выбирать, то я буду платить налоговую ставку Каймановых островов, а именно нуль долларов.

Джон озадаченно кивнул и снова уставился на листок бумаги, который держал в руках. Тринадцать миллионов.

– Как так получается? – спросил он. – Мы ведь не на Каймановых островах. Мы здесь, в Лондоне.

– У нас есть фирмы на Каймановых островах. Так же, как есть фирмы на острове Сарк, в Белизе, Гибралтаре, Панаме, и как там еще называются все эти налоговые райские кущи. Эти фирмы ничего не делают, в них нет сотрудников, они состоят только из записи в торговом реестре и небольшой таблички на почтовом ящике. И на этих табличках написаны неброские имена, потому что не должно быть так, чтобы все сразу понимали, что они принадлежат вам. Одна из этих фирм, к примеру, называется «Интернешнел риэл эстейт», это фирма по торговле недвижимостью, которой принадлежат высотный дом и замок и которая выставляет нам за них немалые суммы. Эти суммы уменьшают наш доход, а значит, и налоги – но что делать финансовому управлению? Не могут же они запретить нам жить и работать в снимаемых комнатах. И подобную игру можно проворачивать со страхованием транспорта, инвестициями, консультационными гонорарами и так далее, пока налогов практически не остается.

– А деньги вообще в безопасности на всех этих островах?

– Не будьте так наивны. Деньги передвигаются только между компьютерами и банками, переходят с одного жесткого диска на другой. Ни пенни не покидает этой страны, даже в форме битов.

Это показалось Джону просто невероятным. Но он привык к тому, что попал в место, где случается невероятное.

– Кажется мне, что дело нечисто.

– А никто не может против этого возразить. С моральной точки зрения это абсолютно неприемлемо. Но посмотрите статистику Международного валютного фонда: более двух триллионов долларов вращается в оффшорных финансовых центрах. Мы ослабим свою позицию, если будем платить налоги, а остальные – нет.

Джон провел руками по лицу.

– Любой мелкий ремесленник должен платить налоги. Мой отец должен платить налоги. По какому праву я должен считать себя исключением?

Маккейн сильно откинулся в кресле, сложил пальцы рук и оперся на них подбородком, задумчиво разглядывая Джона.

– Можно посмотреть на это с разных сторон, – наконец произнес он. – Вы предприниматель. Вы один из крупнейших работодателей в мире. Вы обеспечиваете половину планеты товарами ежедневного спроса. Вы делаете то, чего не в состоянии сделать ни одно правительство. Так что, если спросите мое мнение, я не понимаю, почему вы должны ко всему прочему платить еще и налоги.

– Набег продолжается! – возвестил, входя в его офис, Маккейн.

Они несколько недель путешествовали по всему миру и теперь снова ненадолго остановились в Лондоне, и снова стало казаться, будто в здании работает ураган.

Недавно они провели многочасовые переговоры с фирмами Восточной Европы, Ближнего Востока и Африки, посетили фабричные залы, иногда напоминавшие музеи или мрачные подземелья, полные рабов, видели покрытые налетом трубы сточных вод, из которых беспрепятственно сливалась в реки вонючая пенящаяся жижа, бродили по маслянистой тине и запущенным свалкам, всегда в сопровождении членов правления или директоров, которым нужна была финансовая поддержка.

– Сирийцы потребовали, чтобы мы отказались от инвестиций в Израиле, – рассказывал он Джону за скромным обедом, который они привыкли поглощать за столом переговоров, практически на ходу. – А правительство Израиля захотело, чтобы мы не инвестировали в Сирию. Я обоим сказал: послушайте, если будете так себя вести, я не стану инвестировать ни в кого из вас. И они вдруг примолкли.

– Хороший урок, – заметил Джон, все еще поражаясь вложенной в его руки власти.

– Кстати, за строительство фабрики по производству микрочипов в Болгарии мы получаем государственную дотацию в размере трехсот миллионов долларов. Кроме того, на протяжении первых пяти лет государство несет девяносто процентов возможных издержек. Которые нам, конечно же, предстоят.

Джон замер.

– У нас что, деньги закончились?

– Не нужно делать такое испуганное лицо, Джон. У нас денег больше, чем когда-либо прежде. Можете пойти к нашим валютчикам и посмотреть, как они их преумножают.

– А зачем нам тогда государственная дотация?

Маккейн отложил в сторону вилку.

– Как я уже говорил вам во время нашей первой встречи: триллиона долларов не хватит, чтобы купить весь мир. Поэтому мы должны, насколько это возможно, контролировать как можно больше чужих денег. И таким образом мы это и делаем. Каждый доллар, который даст нам болгарское правительство, оно не может потратить иначе. Оно ослабнет, мы станем сильнее. А поскольку мы станем сильнее, то во время следующей сделки сможем выторговать еще больше – и так далее. Бесконечный винт.

– Понимаю. – Узнавая о подобных трюках и маневрах, Джон испытывал неприятное чувство, хоть и пытался принять тот факт, что таковы условия властных игр. – Но какой толк правительству от того, что мы инвестируем в его страну, если в действительности оно практически все оплачивает само?

– Потому что я убедил их, – сказал Маккейн, – хотя они и так понимали, что мы можем построить такую фабрику с равным успехом и в Румынии, и в Венгрии, однако таким образом мы обеспечиваем им рекламу среди других инвесторов. Таков девиз: там, где инвестирует «Фонтанелли энтерпрайзис», могут попробовать и другие. – Он покачал головой и саркастически рассмеялся. – Знаете, мне нравится такая ситуация, когда эти главы правительств, со всеми их дворцами, титулами, вообще всей помпезностью становятся словно воск в моих руках. Когда они смотрят на меня, я вижу, как до них вдруг доходит, кто здесь главный. Что вся их власть – лишь карнавальный костюм для народа. Нет правительств, Джон, есть только люди на постах. Некоторые из них настолько тупы, что им можно говорить все, что угодно. Остальные хотят быть избранными на второй срок, и для этого новые рабочие места важнее, чем сбалансированный бюджет.

– Настало время вам узнать тайну чудесного преумножения денег, – некоторое время спустя заявил Маккейн и насмешливо добавил: – Поскольку недавно вы переживали, что нам может их не хватить.

Джону вспомнился Марвин, который в старые добрые времена увлекался подозрительными идеями обогащения и то и дело пытался подсадить его на «письма счастья» или другие подобные игры. Он заверил собеседника, что внимательно его слушает, но ничего особенного не ожидал.

– Для начала, – пояснил Маккейн, – мы основываем новую акционерную компанию. Назовем ее, скажем, «Фонтанелли пауэр». Коммерческая цель – торговля электроэнергией. В Европе самое позднее через четыре года либерализируется энергетический рынок, так что речь идет о довольно перспективной отрасли. В качестве капитала привнесем наши различные электростанции. Так что затем они будут принадлежать «Фонтанелли пауэр», акции которой в свою очередь будут принадлежать «Фонтанелли энтерпрайзис», поэтому в отношениях собственности де-факто ничего не меняется.

Основание «Фонтанелли пауэр лимитед» оказалось делом простым и произошло через несколько дней. В принципе, ничего больше не произошло, кроме того, что маленькая часть существующей фирмы отделилась и получила новое название. И собственную печать, разработанную недорого нью-йоркским рекламным агентством, в котором имела долю фирма «Фонтанелли энтерпрайзис».

– Теперь шаг второй. Мы объявляем, что «Фонтанелли пауэр» будет выставлена на биржевых торгах. Это довольно затратно, поскольку