Узник моего желания - Джоанна Линдсей

Ровена подумала, что сам Уоррик рассвирепел бы еще больше, если бы узнал, что д’Амбрей и ее сводный брат — одно и то же лицо.

Он мог бы догадаться об этом сам, так как в округе была замечена только одна армия. Но для того чтобы сделать правильное заключение, ему пришлось бы признать то, что это войско принадлежало его злейшему врагу, который пленил и унижал его в Киркборо. А он, казалось, был готов согласиться с любым другим вариантом, каким бы фантастическим он ни был, но не с тем, что было на самом деле. Она слишком долго не признавалась ему ни в чем. А ей следовало бы сказать ему правду, как только она пришла к заключению, что он ее не убьет, когда узнает, кем она являлась на самом деле. Но сейчас он может рассматривать ее молчание как заговор против него, а ее попытки соблазнить его как средство выведать его планы, чтобы затем предупредить Гилберта. В конце концов, почему он должен поверить в то, что она ненавидит своего сводного брата, так как вполне вероятно, что они вместе выступали против Уоррика? Правда в данной ситуации может только обозлить его, и, вероятно, ему снова захочется мстить Ровене. А сейчас она уже не сможет перенести этого, именно сейчас, когда она поняла, что у нее появилось сильное чувство к этому человеку.

То, что так случилось, было глупо с ее стороны, и она знала об этом. Еще Милдред предупреждала ее о такой возможности. Хотя тогда она и посмеялась над этим, она не сумела это предотвратить, так как чувство возникло в ней незаметно. И случилось это, вероятно, из-за ее чертовых желаний, которые она почти не могла контролировать. Было трудно не полюбить человека, который доставлял ей столько радости в постели.

Ровена закончила расчесывать волосы и стала заплетать косы. На ней снова была надета желтая туника, которая вчера не вызвала никаких возражений, хотя в мешке, который она принесла обратно с собой, находилась одежда служанки. Ровена предполагала, что таким способом она может проверить, насколько точно Уоррик придерживался тех правил, которые выработал специально для нее, и как изменилось его отношение к ней.

Ровена повернулась к нему и спросила:

— Вы думаете, что д’Амбрей может предпринять что-нибудь неожиданное?

Уоррик лег на постель, наблюдая за Ровеной.

— Я не предоставлю ему такой возможности. Через два дня я выступлю на его замок.

У Ровены перехватило дыхание, и пальцы замерли в волосах.

— Который? У него же их несколько.

— Да, под его контролем есть еще замки, но он не имеет права ими владеть. Но замок Амбрей, где он окопался, я возьму. Надеюсь, в этот раз он окажется в замке, когда я подойду.

Если Гилберта там не окажется, то мать Ровены будет все еще там. И наконец леди Анну можно будет вырвать из рук Гилберта, но если замок не сдастся и битва разгорится внутри его стен, то она может пострадать.

— Когда вы берете замок, то вы и ваши люди убиваете всех без разбора? — нерешительно спросила она.

— В Киркборо кого-нибудь убили?

— Киркборо не обороняли, — напомнила она ему. — А Амбрей будут.

— В любом сражении, Ровена, люди гибнут не по выбору, но я никогда не занимаюсь бессмысленными убийствами. — Он сел на постели. — А почему ты это спрашиваешь? И если ты скажешь, что ты волнуешься за людей, которых ты даже не знаешь, я…

— Не начинайте запугивать с самого раннего утра, — с обидой в голосе прервала она его. — Я только думаю о женщинах и детях. У этого лорда есть семья, жена, мать?

— У него никого нет, отец умер. Хотя нет, там живет вдова его отца с дочерью, но они не кровные родственники.

— И все же я слышала, когда вы нападаете на врага, вы уничтожаете целые семьи.

Уоррик усмехнулся:

— Обо мне много чего говорят, женщина. Но, наверное, только половина из этого правда.

Он так и не произнес того, что ей было необходимо услышать. Это стало волновать ее, и она напрямик спросила:

— Значит, вы не убьете этих женщин, хотя они связаны с лордом д’Амбрейем через женитьбу его отца?

Уоррик окончательно нахмурился.

— Если бы я, Ровена, был способен на убийство женщин, то у тебя уже не было бы возможности задавать такие дурацкие вопросы.

Она повернулась к нему спиной, но прежде он успел заметить, как изменилось выражение ее лица. Уоррик невнятно ругнулся и, подойдя к ней сзади, привлек к своей груди.

— Я имел в виду совсем другое, а не то, как это прозвучало, но я просто объяснил тебе, что я думаю по этому поводу, — сказал он ей. — Думаешь, мне нравятся эти твои вопросы? Судя по ним, можно подумать, что я такой элодей. Я думал, что ты больше не боишься меня?

— Нет, не боюсь.

— А почему?

Она обернулась, чтобы посмотреть на него, но неожиданно краска залила ее щеки, и она в смущении потупила взор и тихим, раскаивающимся голосом произнесла:

— Потому что вы не делаете плохого женщинам, даже если у вас для этого есть причины. Извините меня, Уоррик. Мне бы следовало яснее выражать свои мысли, но мне… мне не нравится, что вы отправляетесь воевать.

— Я рыцарь…

— Я знаю, рыцари всегда где-нибудь воюют. Женщинам не должно это нравиться. Вас… вас долго не будет?

Он обвил ее руками и еще ближе прижал к себе.

— Да, может случиться, что несколько месяцев. Ты будешь скучать без меня, женщина?

— С вами исчезнет половина моих обязанностей.

Он похлопал ее по ягодицам.

— Ты не так должна отвечать своему господину.

— Этот ответ предназначался для человека, который называет меня своей крепостной. Для человека, который любил меня этой ночью, у меня есть другой ответ. О нем я буду мечтать, молиться за него и считать дни, когда он вернется живым и невредимым…

Его руки чуть не раздавили ее, и он жадно впился в нее губами. Прежде чем все ее мысли спутались от возбуждения, которое он так быстро вызвал у нее, она успела решить, что этот ответ, должно быть, понравился ему больше. Ей было просто жаль, что все это было правдой.

Глава 41

Уоррик поднял глаза от холодной трапезы, когда кто-то откинул полог палатки. Его губы медленно растянулись в улыбке, когда он увидел вошедшего.

— Черт тебя побери, что ты здесь делаешь, Шелдон? Только не говори, что ты просто шел мимо.

— Я прибыл из Фалкхерста вместе с твоим продовольственным обозом. Так что можешь отставить в сторону эту бурду и подождать, когда тебе подадут кусок жареной свинины. Я насчитал дюжину жирных свиней, одну из которых уже сейчас забивают.

— У нас неплохо шли дела, — ответил Уоррик. — В этой сельской местности выдалось благодатное лето, и до того, как мы сюда прибыли, я принял меры, чтобы все поголовье скота осталось здесь, а не было уведено в замок, хотя я позволил всем селянам найти убежище в замке.