Девушка, которая взрывала воздушные замки - Стиг Ларссон

Эрика почувствовала, как на нее навалилась усталость. Она сжала зубы и подавила желание попросить Микаэля замолчать эту историю.

– Господи, проклятье, – произнесла она. – А материал действительно надежен?

Микаэль кивнул.

– Я целый вечер посвятил изучению документов Хенри. Боргшё точно не сносить головы.

– Что вы намерены делать?

– А что бы сделала ты, если бы мы обнаружили этот материал два месяца назад?

Эрика Бергер внимательно посмотрела на своего друга и любовника с двадцатилетним стажем. Потом опустила глаза.

– Ты прекрасно знаешь, что бы я сделала.

– Это трагическая случайность. Здесь нет ничего, направленного против тебя. Я в страшном расстройстве. Поэтому я и настоял на немедленной встрече. Нам надо решить, как поступать.

– Нам?

– Дело обстоит так… Эта статья предназначалась в июньский номер. Я ее уже снял. Ее опубликуют не раньше августа, и, если тебе потребуется, можно будет перенести еще подальше.

– Понятно, – с прорезавшимся ожесточением ответила она.

– Я предлагаю сегодня ничего не решать. Возьми документы домой и подумай над ними. Ничего не предпринимай, пока мы не выработаем общей стратегии. Время у нас есть.

– Общей стратегии?

– Ты должна либо заблаговременно уйти из правления «Миллениума», либо уйти из «СМП». Усидеть на обоих стульях тебе не удастся.

Она кивнула.

– Я настолько связана с «Миллениумом», что, сколько бы я ни уходила, никто все равно не поверит, что я не приложила к этому руку.

– Существует альтернатива. Ты можешь взять статью в «СМП», выступить против Боргшё и потребовать его ухода. Я уверен, что Хенри Кортес на это согласится. Только абсолютно ничего не предпринимай, пока мы все не договоримся.

– Я начну с того, что добьюсь увольнения человека, который нанял меня на работу.

– Я сожалею.

– Он совсем не плохой человек.

Микаэль кивнул.

– Я тебе верю. Но он жаден.

Эрика кивнула и встала.

– Поеду домой.

– Рикки, я…

Она не дала ему договорить.

– Я просто смертельно устала. Спасибо, что предупредил меня. Мне необходимо обдумать, что все это означает.

Микаэль кивнул.

Она ушла, не поцеловав его в щеку и предоставив ему оплачивать счет самому.

Машину Эрика Бергер оставила в двухстах метрах от «Котелка Самира», и на полпути туда почувствовала такое сильное сердцебиение, что была вынуждена остановиться и прислониться к стене возле какой‑то парадной. Ее стало подташнивать.

Эрика долго стояла, вдыхая прохладный майский воздух. Внезапно она осознала, что начиная с первого мая работала в среднем по пятнадцать часов в день. Уже почти три недели. Как же она будет чувствовать себя через три года? Как чувствовал себя Морандер, когда упал замертво прямо посреди редакции?

Через десять минут она пошла обратно к «Котелку Самира» и столкнулась с Микаэлем, как раз выходившим из дверей. Он в изумлении остановился.

– Эрика…

– Ничего не говори, Микаэль. У нас с тобой дружба с таким стажем, что ничто не может ее разрушить. Ты мой лучший друг, и сейчас ситуация такая же, как два года назад, когда ты уехал в Хедестад, только наоборот. Я чувствую себя загнанной и несчастной.

Он кивнул и заключил ее в объятия. Она вдруг почувствовала, что на глаза навернулись слезы.

– Три недели в «СМП» меня уже сломили, – сказала она со смехом.

– Ну‑ну. Чтобы сломить Эрику Бергер, требуется нечто большее.

– Твоя квартира в дерьме. Я слишком устала, чтобы ехать домой в Сальтшёбаден. Я засну за рулем и разобьюсь. Я только что приняла решение: дойду до гостиницы «Скандик Краун» и сниму номер. Пойдем со мной.

Он кивнул.

– Теперь она называется «Хилтон».

– Все едино.

В полном молчании они отправились в гостиницу. Микаэль обнимал Эрику за плечи. Покосившись на него, она отметила, что он устал не меньше ее.

Они подошли прямо к рецепции, сняли двухместный номер и расплатились кредитной карточкой Эрики. Поднялись в номер, разделись, приняли душ и забрались в постель. У Эрики так болели мышцы, будто она пробежала марафонскую дистанцию. Они немного пообнимались и угасли, словно задутые свечки.

Никто из них не почувствовал, что за ними следят, и они не обратили никакого внимания на мужчину, наблюдавшего за ними в холле гостиницы.

Глава 15

Четверг, 19 мая – воскресенье, 22 мая

Большую часть ночи со среды на четверг Лисбет Саландер посвятила чтению статей Микаэля Блумквиста и тех глав его книги, которые были уже почти готовы. Поскольку прокурор Экстрём собирался провести суд в июле, Микаэль установил, что книга должна быть сдана в печать самое позднее двадцатого июня. Это означало, что у Чертова Калле Блумквиста оставался примерно месяц, чтобы закончить писать и заткнуть в тексте все дыры.

Лисбет не понимала, как он сможет все успеть, но это была его проблема, а не ее. Ее проблема заключалась в том, чтобы определить свое отношение к заданным им вопросам.

Она взяла компьютер, зашла на «Stolliga_Bordet» и проверила, не прислал ли он чего‑нибудь нового за прошедшие сутки. Убедившись, что нет, Лисбет открыла документ, который он снабдил заголовком «Главные вопросы». Текст она знала уже почти наизусть, но на всякий случай прочла еще раз.

Он обрисовал там стратегию, которую ей уже объясняла Анника Джаннини. Когда с ней разговаривала Анника, Лисбет слушала довольно рассеянно и отстраненно, словно бы это касалось кого‑то другого. Но Микаэль Блумквист, в отличие от Анники Джаннини, знал ее тайны и потому имел возможность аргументировать стратегию более веско. Лисбет спустилась к четвертому абзацу.

Твоя дальнейшая судьба целиком и полностью в твоих руках. Сколько бы ради тебя ни вкалывала Анника или как бы тебя ни поддерживали мы с Арманским, Пальмгреном и остальными, это не сыграет особой роли. Я не собираюсь пытаться тебя на что‑то уговорить. Ты должна сама решить, как тебе поступить. Либо ты склонишь суд на свою сторону, либо позволишь им себя засудить. Но чтобы выиграть, тебе необходимо драться.

Она выключила компьютер и посмотрела на потолок. Микаэль просил у нее разрешения рассказать в книге правду. Он собирался утаить то, что Бьюрман ее насиловал. Уже даже написал эту часть, прикрыв стыковку утверждением, что Бьюрман вступил в сотрудничество с Залаченко, которое лопнуло, когда он потерял самообладание, и Нидерману пришлось его убить. В мотивы Бьюрмана он не вдавался.

Чертов Калле Блумквист усложнял ей жизнь.

Лисбет надолго задумалась.

В два часа ночи она взяла компьютер и открыла текстовый редактор. Потом кликнула на новый документ, достала стилус и начала набирать текст по буквам дигитальной клавиатуры.

Меня зовут Лисбет Саландер. Я родилась 30 апреля 1978 года. Моя мать – Агнета София Саландер. Когда я родилась, ей было 17 лет. Мой отец – психопат, убийца и мучитель женщин по имени Александр Залаченко. Раньше он работал нелегальным агентом советской военной разведки ГРУ в Западной Европе.

Дело продвигалось медленно, поскольку ей приходилось тыкать в каждую букву по отдельности. Прежде чем записать предложение, она формулировала его в голове и в написанный текст не вносила ни единого исправления. Лисбет работала до четырех часов утра, а потом выключила компьютер и поместила его на зарядку в углубление за прикроватной тумбочкой. К этому времени она успела написать текст, соответствующий двум страницам А4 с одним интервалом.

*

Эрика Бергер проснулась в семь часов утра. Она совсем не чувствовала себя выспавшейся, хоть и проспала восемь часов подряд. Микаэль Блумквист по‑прежнему крепко спал.

Для начала Эрика включила мобильный телефон и проверила, не пришли ли ей какие‑нибудь сообщения. Дисплей показал, что ей одиннадцать раз звонил муж, Грегер Бекман. Дьявол. Я забыла позвонить. Она набрала номер и объяснила, где находится и почему не приехала домой накануне вечером. Муж явно злился.

– Эрика, никогда больше так не делай. Ты знаешь, что дело не в Микаэле, но я ночью чуть с ума не сошел. Я безумно боялся, что с тобой что‑то случилось. Если не приезжаешь домой, ты обязана звонить и сообщать. О таких вещах не забывают.

Грегер Бекман был в курсе того, что Микаэль Блумквист является любовником его жены, и против их связи абсолютно не возражал. Но раньше, решив остаться у Микаэля, она всегда сперва звонила мужу и объясняла ситуацию. На этот же раз она отправилась в «Хилтон» с единственной мыслью – поспать.

– Прости, – сказала она. – Я вчера просто‑напросто сломалась.

Он немного поворчал.

– Грегер, не сердись. У меня сейчас на это нет сил. Обругаешь меня вечером.

Он несколько умерил ворчание, пообещав отругать ее, как только она попадется ему на глаза.