Дульсинея и Тобольцев, или 17 правил автостопа - Наталья Литтера

дворика открылось фото окна шацкого гостиничного ресторана. Причем неотредактированное фото, которое давно надо было удалить. Что, собственно, Дуня и собралась сделать, но в последний момент застыла. Она впервые обратила внимание на двух мужчин. Один из них был… Благородовым! Сначала Дуняша не поверила собственным глазам. Начала судорожно искать его где-то сохраненный портрет. Нашла с трудом, потому что он оказался в личных фото. Но все же нашла. И сверила. По телу пробежал холодок.

Надо же, она, оказывается, сидела с ним в одном зале ресторана. Что Благородов там делал? И кто тот мужчина, который тоже показался ей смутно знакомым? Эти усы гусарские… Дуня их где-то видела недавно… где? Что-то такое… по телевизору? Она полезла в интернет. Задавать поиск по мужчине с усами и программам телепередач. Казалось, это безнадежно. Дуня просидела час и почти потеряла надежду. Но вдруг промелькнуло оно. Лицо. Кто это?

Еще через четверть часа Дуня сварила кофе. Хотелось курить. Она не курила, даже не пробовала, но почему-то сейчас очень хотелось.

«Там такие люди… несмешные… не лезь. И Ваньку не впутывай».

Что же делать? Как признаться, что все слышала? Как вмешаться в не свое? Туда, куда не просят? Как объяснить? Оправдаться?

«Там… не очень хороший бизнес, Дуня. Если тебе недостаточно ресторана и дома дочки политика, я найду для тебя клиентов. Но не связывайся с теми, с кем имеет дело Благородов».

Хороший совет. Правильный. Она ничего не слышала, ничего не знает и на километр не приблизится к тому, кто связан с Благородовым и тем усатым мужиком. Вот сейчас допьет кофе и сядет за набросок внутреннего дворика. А завтра приедет Илюша…

На мыслях об Илюше гудки в трубке сменил голос Тобольцева:

– Привет, Дульсинея.

– Ваня, – в горле пересохло, – ты можешь прямо сейчас приехать ко мне домой?

* * *

А дни пролетали, как станции метро. Яркий свет, шум дверей, люди туда-сюда, и снова темнота, ночь. А потом снова свет, снова автоматический голос и лязг дверей. Следующий день.

Но почти каждый вечер повторялся ритуал.

* * *

«Ну как дела с Тином?»

«Все в порядке, основные вопросы проговорили. Спасибо тебе за помощь и поддержку».

* * *

«Как твой конкурс красоты?»

«Он не мой и, слава богу, кончился».

* * *

«Как там яблони?»

«Растут. Все прижились».

* * *

«Я под сегодняшней грозой вымок до последней нитки. На носках. В кроссовках».

«Сочувствую. Это я виновата – машину вчера помыла».

* * *

А в один из вечеров все-таки решился.

«А я сегодня прикупил кое-что интересное».

«Новую камеру? Большую карту памяти? Суперпрограмму для обработки кадров? Или книгу „Сто рецептов тортов“?»

«Все вместе, кроме тортов. И несколько десятков квадратных метров в придачу. Лови фото».

Не дав себе ни секунды на сомнения, отправил ссылку на профиль в инстаграме. Пауза. Снова пауза. Длинная.

«Ты шутишь?»

Нет. Я хвастаюсь. Но мне не стыдно.

«Документы, подтверждающие право собственности, сейчас на регистрации, придется верить на слово. Поверишь?»

«Не знаю, не знаю… Поклянись своей дырявой кроссовкой!»

«Я их выкинул! Приходи в гости, на фотосессию – увидишь все сама».

Слова привычно складывались в привычную перепалку. Но сердце екало, пока ждал ответа. Когда? И скажет ли?

«Как-нибудь загляну обязательно, спасибо за приглашение. И поздравляю. Это здорово. Нет, это просто потрясающе!!! Думаю, надо у тебя заранее взять автограф, а то мало ли что…»

Наконец-то! Он дождался слов одобрения. Немного, но точно знал – искренне. От души. Целых три восклицательных, опять же. Он один в квартире, и никому нет дела, что он широко улыбается, глядя в экран телефона.

«Вот именно! Так что жду в гости. В том числе и за автографом».

Так они и общались. Иногда всего парой фраз. А то и вовсе – смайликами. Но ощущение, что держит руку на пульсе, – полнейшее. И что его за руку держат.

Именно поэтому ее телефонный звонок в четверг вечером ударил словно током. Молниеносно.

* * *

Она его ждала и, пока не раздался звонок в дверь, – ходила кругами по комнате. Она так его ждала. И очень боялась этой встречи. Не знала, что сказать. Не знала, как поднять глаза. Как признаться. Стыдно. Было очень стыдно говорить, что подслушала, хоть и невольно. Вспомнила фразу про то, что ожидание смерти хуже самой смерти. А минуты тянулись долго. Невыносимо долго. Пять беспокойных кругов по квартире вмещались в шестьдесят секунд. Дуня почти бросилась к двери, когда услышала звонок. Пальцы слегка дрожали, пока поворачивала ключ.

А он вошел не сразу. Стоял на лестничной клетке с привычным рюкзаком на плече и разглядывал ее внимательно. Стало неловко. Очень. Наконец Тобольцев коротко сказал: «Привет», – и шагнул через порог.

– Привет, – ответила тихо, закрывая дверь.

С его приходом стало одновременно и страшнее, и спокойнее. Страшнее, потому что уже совсем скоро придется сознаться, а спокойнее, потому что Тобольцев обязательно что-нибудь придумает. Обязательно. Он же автостопщик! А автостопщики – они умеют находить выходы из любых ситуаций. Уж она-то это знает точно.

– Дуня, что случилось? Не то чтобы я не рад приглашению в гости, но… ты бледная.

Она не ответила, лишь поманила в гостиную.

– Пойдем.

Евдокия Романовна Лопухина, хозяйка собственной дизайнерской фирмы, мастер презентаций, человек, умеющий вести переговоры и заключать контракты, не знала, с чего начать разговор. Она искала слова, а слова никак не приходили. Тобольцев стоял посреди комнаты и терпеливо ждал. И что характерно – молчал. Именно тогда, когда своей болтовней мог здорово облегчить ей задачу!

– Так получилось, – осторожно начала говорить Дуня, – что в день презентации… я невольно услышала один разговор. Я не хотела. Просто… просто не успела объявить о своем присутствии, а потом стало поздно. Я все знаю. Про Ракитянского.

Повисла пауза, долгая и томящая. Тобольцев не пошевелился, только лицо застыло, стало на миг отчужденным.

– Неужели мы так орали, – он тоже подбирал слова, – что нас было слышно… за дверью?

– Вообще-то я находилась… под столом, – Дуня почувствовала, что краснеет. – Полезла за складной указкой, которая упала, а тут… вы, – и тут же торопливо добавила: – Согласись, было бы глупо вылезти из-под стола в самый разгар ваших выяснений отношений.

Тобольцев спустил рюкзак с плеча и задумчиво почесал затылок. Дуняша выдохнула. Застывшая маска с его лица исчезла. Рядом снова стоял знакомый автостопщик – фотограф – друг Тихого и просто… человек, которому она