Дульсинея и Тобольцев, или 17 правил автостопа - Наталья Литтера

Ростислава Игоревича.

– Отличная идея, Евдокия! Просто отличная!

– У меня все готово, – объявил Тобольцев, повернувшись в сторону окна. – И кто будет звонить?

– Я, ясен красен. Перешли мне на почту картинки. А я пока в образ войду. Дуня, вы мне пятнадцать капель для куражу не накапаете?

– Нет, в смысле – да. В смысле – да, накапаю, и нет – не надо пересылать!

Все посмотрели на Дуню, а она смотрела на Тихого.

– Тихон Аристархович, вы не должны звонить со своего телефона. Если там такие серьезные люди. У меня здесь есть старая симка, я ею не пользовалась очень давно, мы перешлем фото с помощью MMS, сделаем звонок, а потом симку просто выбросим. А пересылать фото на электронный ящик, а с него в чаты не надо, не светите себя. Давайте выведем картинки на печать, а затем сфотографируем их на телефон.

– Ладно, – слегка растерянно произнес ресторатор. – Береженого и вправду… Давайте симку.

Вспомнить бы еще, где она. Дуня выдвинула ящики из консоли, что украшала гостиную. Там ничего не было. Потом заглянула в тумбочку, что стояла у дивана, там тоже не было. Оставался верхний ящик комода в спальне, куда она складывала всякие полезные вещи. Именно там симка и оказалась, а заодно и старый телефон вместе с зарядным устройством. Все это богатство Дуня перенесла на кухню. Вставила карту в аппарат, подключила зарядку и полезла за подносом. Мужчины попросили пятнадцать капель. Вскоре на подносе красовалась бутылка коньяка, три бокала и тарелка с лимоном.

Когда Дуня внесла поднос в гостиную и поставила на столик, по комнате разнесся гул восхищения. Коньяком. «Как дети», – подумала она, сдерживая улыбку. Тихий взял бутылку, покрутил ее в руках, открыл и разлил по рюмкам.

Дуне почему-то стало не очень удобно присутствовать здесь. Они стояли вместе – три друга, имевшие за плечами годы общения, совместную историю и свой личный четко ощущавшийся обособленный мир.

Да, она была лишней. На подоконнике лежали распечатанные фрагменты фотографий. Мужчины стояли, образуя маленький, но крепкий круг, держали в руках бокалы. Она ушла, чтобы не мешать. Возвратилась только на секунду – положить телефон рядом с кадрами.

* * *

Тин, как обычно, встал на розлив. Себе накапал чисто символически, Ване и Росе – как положено. Поднял бокал.

– Ну, за успех нашего безнадежного дела?

Ивану не понравилась фраза. И не понравилось, что мелькнул в дверном проеме бирюзовый сарафан. Дуня ушла. А впрочем, может быть, и к лучшему. Ни к чему ей слышать то, что сейчас будет говорить Тин. А он мог быть иногда очень груб. Сейчас будет таковым в разговоре с «друзьями» Ракеты наверняка, намеренно.

С кухни послышался звук льющейся в раковину воды. Тобольцев поднял свой бокал.

– А ни фига. Дело наше правое. Победа будет за нами.

Кратко звякнули снифтеры. Тихий свои капли проглотил одним махом, Ваня пригубил – коньяк того заслуживал. А вот Ракета уважения к звездам на бутылке не проявил и по примеру Тина замахнул в один присест, после чего тревожно уставился на друга. Тихий обернулся, изогнул бровь, заметив, что их оставили втроем. Однако комментировать не стал, молча протянул руки к принесенному телефону и распечатанным снимкам.

Дальше все делалось молча: сфотографировать, отправить сообщения. Тин выполнял все действия сосредоточенно, нахмурив лоб и поджав губы. Ваня потихоньку прихлебывал коньяк. Рося методично уничтожал тот же коньяк, но уже из бутылки, присовокупив к нему лимон.

Когда телефон с интервалом в несколько секунд просигнализировал сначала о доставке сообщения, а потом – о прочтении, лимона на тарелке не осталось, а коньяка в бутылке – на три пальца.

Друзья переглянулись. Слава потянулся было к бутылке, но потом отдернул руку. А Тин принялся набирать номер.

Иван попытался отгадать, какую роль примерит для разговора Тихон. Ждал почему-то бравады, клоунады, чего-то напоказ. Но голос Тихого, когда он заговорил, был бесцветен, сух, ровен. Каждое слово он проговаривал четко и не торопясь, словно диктовал.

– Фото получили? Понравились? Хотите, чтобы я поделился ими с широкой общественностью? Или, может быть, с правоохранительными органами? Неважно, кто я. Называйте меня благодетелем. Нет, не вашим. Ростислава Ракитянского. Знакомое имя? Это плохо. Очень плохо, ясно?

Почему-то по спине вдруг потянуло холодом, так, что Ваня обернулся к окну. Там, за ним, было жаркое летнее московское марево, и занавеска на окне не колыхалась. А холод полз по спине все ощутимей. И Тин все продолжал:

– Вы должны забыть, что когда-то знали этого человека. Тогда я забуду о присланных фотографиях. Я достаточно понятно выразился?

Телефон Тихон положил на стол аккуратно. Но звук услышался громко, как щелчок. Тихий прокашлялся.

– Все, – сказал нормальным, своим, живым голосом. – Дело сделано. Поехали. – Наклонил голову, прислушиваясь. – Хозяйка посуду моет? Ваня, позови Евдокию, скажи, что мы уходим.

На кухне по-прежнему журчала вода. Но посуду никто не мыл. Вода текла сама по себе, а хозяйка сидела сама по себе. Сидела за столом, опершись одним локтем о его поверхность, а другой рукой терла лоб. Ноги Дуня поджала под стул. И выглядела ужасно уставшей и почему-то замерзшей. И вдруг еще – одинокой.

Слова не шли. Никакие. Зато прекрасно шли ноги.

Присел на корточки перед ней. Потянул на себя руки, обе. Плюс тридцать за окном, а пальцы ледяные. Просто ледяные. Такие, что срочно захотелось отогреть. Дыханием. Губами. Но принялся энергично растирать ладонями.

– Извини. Мы уже уходим. Сейчас отдохнешь от нас.

– Да, – улыбка получилась вымученная, но рук Дуня не отняла. – Все в порядке, правда. Все хорошо. Просто… ну ты понимаешь. Волнительно.

– Понимаю. И спасибо тебе за все. Огромное. Пойдем, – Иван встал сам и потянул ее за руки. – Закрой за нами дверь.

Вчетвером в прихожей они едва помещались. Славка стоял у самой двери, Тин – между входной и кухней.

– Евдокия, я пока не решил, как мы с вами рассчитаемся за все, что вы сегодня для нас сделали, – Тин был по-прежнему серьезен, только голос звучал непривычно мягко. – Но мы с Ростиславом что-нибудь придумаем. Да, Ракета?

Рося часто закивал, выдал десяток дежурных любезностей и дежурно же шаркнул ножкой.

– Ничего не надо. Это просто… просто помочь. Как друзьям помогают. А Ростислав Игоревич так помог с Пашей, и Ваня мне не раз… помогал. Не надо оплат.

Иван за ее спиной покачал головой. Дульсинея себе не изменяет. Никогда.

– А кто говорит про деньги, Дуня? – Тин все-таки улыбнулся, совсем немножко. – Не надо недооценивать нашу со Славой фантазию. Но на сегодня вам нас хватит, я так