Твой пока дышу (СИ) - Семакова Татьяна

– Фи-гу-ш-ки.

– Ну и ладно! Ужином тебя кормить не буду. И дочь ты укладываешь. И следующее свидание устраиваю я.

А вот это уже угроза в чистом виде, судя по её коварной моське.

– Когда? – отважно принимаю последствия всего, что успел натворить.

– Сегодня. Я уже всё подготовила. Ровно в одиннадцать в «пыточной», – высекает рубящими фразами и добавляет певуче: – Опоздаешь – накажу.

Грубо хватает меня за подбородок, впиваясь тонкими пальчиками в кожу, поворачивает мою голову и дерзко облизывает щёку.

Член было вздыбился, но мозг настоятельно рекомендовал не торопиться. И был чертовски прав.

В комнате она закрылась, едва дочь уснула. То есть, за полтора часа до назначенного времени, и одно это напрягало неимоверно. Чем она там занимается, чёрт возьми? Пробовал подслушивать – тишина. Пробовал подглядывать – но она даже свет не включила. Вспотел, блядь, круги нарезать, полез под душ, мысленно пытаясь подобрать, сука, прикид, который бы её удовлетворил, увлёкся, забыл про время, в итоге влетел в «пыточную» в 23:01, голый и мокрый. И охуел.

– Ебать мой хуй, – выталкиваю с восхищением.

Уже догадался, что всё не так радужно для меня, но, сука, ничего сексуальнее в своей жизни просто не видел. Как промолчать? Одни нецензурные эпитеты в тупой башке.

Моя ведьмочка в чёрной коже и кружеве.

Медленно веду масляным взглядом снизу вверх, рассматривая детали её, вне всяких сомнений, тщательно продуманного образа.

Туфли на высокой платформе и с устрашающей высоты каблуками. Чёрные чулки без резинок, закреплённые подтяжками на широком кружевном поясе. Разумеется, никаких трусиков. Кожаная портупея, обрамляющая ремнями грудь и опоясывающая шею. В одной руке – кожаная плётка. Во второй – резиновый член вызывающе-розового цвета. Фуксия, наверное. Наверное, по хуй. В голове кружит только одна мысль – что, на хрен, она собирается с ним делать?!

– Линда?.. – хриплю на остатках самообладания, всерьёз раздумывая над побегом.

– Ты опоздал, – отбивает яростно, хлёстко щёлкая плёткой.

Вздрагиваю. Мне, блядь, реально стрёмно, она ведь не шутит. Вообще не шутит, на столько вжилась в образ, что я черты лица едва знакомыми нахожу.

Сжимает челюсти и, помахивая плёткой и плавно покачивая бёдрами, идёт в мою сторону. Если абстрагироваться от намерений – невыносимо сексуальна. Просто невыносимо! Член колом стоит, игнорируя все сигналы об опасности, но, чёрт, не убегать же в самом деле? Пока ещё мужик. Поиграем, раз уж ей охота пришла.

– Ты опоздал, – шипит сквозь зубы, напирая на меня своей голой грудью и вонзаясь твёрдыми сосками в кожу непривычно высоко.

Зарывается пальцами в мои волосы и сгребает их в кулак, наклоняя к своему лицу и сталкиваясь своим лбом с моим.

– Оправдывайся.

– Эм…

– Оправдывайся! – прикрикивает, прикладываясь плёткой к моей ягодице.

Вообще-то, больно. Отчётливо осознаю, что ни хрена не фанат ни БДСМ, ни даже намёков на БДСМ, что бы там в голове время от времени не вспыхивало и как бы сексапильно она не выглядела. Что по принуждению, даже в формате игры, вообще ни разу не моё. Да, я нежный. Люблю пошлости и ласки. А не вот это вот всё. Жестокости мне и в реальности за глаза, ей, как я думал и как подтвердилось парой минут после – тоже.

– Ли, хорош… – прошу тихо.

– Не нравится? – злорадно посмеивается, обхаживая резиновым членом мой зад.

– Нет, – решаюсь на мнение и слышу вдруг совсем не господствующий выпад:

– А мне, думаешь, приятно было? – жалостливо как-то, плаксиво даже.

Вглядываюсь в её глаза и вижу пелену слёз, поблескивающих в тусклом свете стыренного из гостиной ночника.

– Ты всё из-за ремня, что ли? – расстраиваюсь вместе с ней и хочу обнять, но она делает шаг назад.

– Из-за ремня? – переспрашивает с дрожью, пытаясь говорить разборчиво, но там уже истерика приближается. Губы кривятся, разрыдается вот-вот, а я всё не догоняю. – Куманов, ты меня совсем за идиотку держишь? – вопрос, определённо, с подвохом: по фамилии она меня второй раз в жизни называет и в предыдущий я до чёртиков напугал её, пригрозив, что сверну шею. Очень натурально пригрозив.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

– Нет, – даю чёткий ответ, стараюсь не моргать даже, отслеживая каждую новую эмоцию на её лице.

– Всё-таки да, – морщится с отвращением и бьёт по самому больному: – Хер тебе, а не семья. Забудь вообще. С тобой может быть только секс, ты просто не способен ни на что больше!

Отбрасывает в сторону плётку, лупит меня фаллосом, отталкивает обеими руками и пытается уйти, но я перехватываю её под живот, тесно прижимая спиной к своему торсу.

Грудь разрывает. Как будто та взрывчатка на мне всё-таки сдетонировала, разметав ошмётки плоти на все части света. Я не знаю, как она это делает, но каждый раз, когда я думаю, что больнее уже быть просто не может, я жёстко заблуждаюсь. Ещё как может. В разы.

– Я не понимаю… – тяну сипло, вдавливая её в себя. – Не понимаю, правда, любовь моя, жизнь моя, объясни, объясни уже, придурку.

– Придурок и есть! – выкрикивает, капая на мою руку обжигающими кожу слезами. – И из меня дуру делаешь! Отпусти! Не понимает он! Пошёл ты! Пошёл ты!!!

– Линда, Линда, Линда-а-а… – пою. Пою, блядь, не знаю ещё как её утихомирить, не знаю, как ответа добиться, одно чётко осознаю, если опущу – это конец. – Не выйдешь из этой комнаты, пока не объяснишь, – тихо говорю, спокойно, а самого трясёт уже.

– Выйду! – дёргается в моих руках, царапается и брыкается.

– Не выйдешь, сказал, – игнорирую всё, не замечаю даже, по сути. – Не отпущу. Говори.

Она резко замирает и перестаёт сопротивляться. Ватной какой-то становится, безжизненной, мягкой.

– Я видела вас, Паш, – проговаривает медленно. – Видела тебя с ней. В клубе. Я была там. Была, тебя искала, хотела поговорить, объясниться, сказать хотела как люблю сильно, что жизни своей без тебя не вижу, что верю тебе, что хочу быть вместе, всегда-всегда хочу, только тебя, – выдаёт серию нервных смешков и добавляет: – А ты там с другой.

– Линда… – шепчу, так крепко прижимая к себе, что ощущаю, как поскрипывают её рёбра.

– Что – Линда? – хмыкает из последних сил. – Во снах вижу, как ты её трахаешь. На прощание, надеюсь, потому что, если нет… я так не смогу. Люблю тебя, до одури люблю, но не смогу. Свадьба, семья, жить вместе и гадать, в магазин ты пошёл или прямо в подъезде кого-нибудь на член насаживаешь… нет, не смогу. Лучше одной. Лучше даже права на ревность не иметь.

– Я с ней не прощался, – странно, но после её слов стало чуточку легче. Легче начать непростой разговор, но по эмоциям внутри – кровавый фарш. – Я её трахал, да, но только физически. Морально трахала меня она.

– Какая чушь… – протягивает презрительно. – Всё, хватит на сегодня, я чертовски устала.

– Нет, ты выслушаешь меня, – настаиваю на своём и быстро, без красок, пересказываю ход событий. – Мот и Арсений могут выступить в роли свидетелей, я не вру. И я знаю, как это звучит от здорового мужика, поверь, я себя слышу…

– Стоп, – прерывает резко и ловко проворачивается в моих руках. – Ничего больше не говори.

– Я и не хочу, но ты должна понять, что если бы…

– Стоп, – вторит мягко и кладёт ладони мне на щёки. – Я поняла. Мне дважды чуть не изнасиловали, помнишь?

– Само собой, – моментально свирепею, сжимая зубы до скрежета.

– Прости меня, Паш, – плотно смыкает губы, пытаясь не расплакаться. – Прости, что просто ушла. Прости, что не нашла в себе силы даже накричать на тебя и остановить это.

– Слава Богу, что не нашла… – выдыхаю, приседая и подхватывая её под попу. – Слава Богу, Линда, чёрт знает, чем бы всё обернулось… я в порядке, правда. Было мерзко, дико мерзко, врать не буду, хотелось кожу с себя содрать от отвращения, но уже отпустило. И я собирался рассказать, просто, блядь, как такое расскажешь? Но я не изменял тебе, слышишь? Не изменял, маленькая, не изменял! Никогда! Ни в жизнь! Одну тебя люблю… слышишь?