Сокровище - Трейси Вульф

Хотя лично я ни за какие деньги не согласилась бы вернуться в свои предподростковые годы.

Он усмехается, и я отвечаю ему тем же.

– До полуночи еще остается несколько часов, – говорит Мэйси, взглянув на большие стенные часы, циферблат которых напоминает печенье. – А по словам Хадсона, Нияз выходит на работу даже позже. Так, может, мы проведем эти часы осматривая город? Что вы на это скажете?

– Да, но давайте исключим из этого осмотра туристические достопримечательности, – добавляет Хезер. – Лично я хочу увидеть те места, где вы зависали, когда жили тут.

У меня екает сердце. Не потому, что я не хочу показать эти места моим друзьям, а потому, что все это путешествие причиняет мне боль, чего я не ожидала.

Часть меня была рада перспективе вернуться сюда и увидеть город, где мы с Хадсоном жили, где мы влюбились друг в друга.

Но все эти воспоминания вернулись ко мне только что, поэтому у меня даже не было возможности по-настоящему обдумать их. И вот мы снова здесь, в Адари, переименованном в Вегавилль, и впечатление у меня такое, будто ничего этого не было. У меня не было возможности перебрать все эти события в голове, и они меняются, трансформируются, словно кто-то отнимает их у меня.

Это очень странное чувство.

Но мои психологические проблемы касаются только меня самой, и я понимаю, почему мои друзья хотят осмотреть город. Все то время, пока мы с Хадсоном жили тут, они беспокоились за меня и искали способы спасти меня – так стоит ли удивляться, что им хочется узнать, какой была наша жизнь в этом городе в то время, когда они были убеждены, что со мной творится что-то ужасное?

Поэтому я выбрасываю из головы все мучительные мысли, не обращаю внимания на дискомфорт, от которого никак не могу избавиться, и сосредоточиваюсь на том, чтобы устроить моим друзьям лучшую экскурсию по Адари.

И, возможно, в полночь нам даже удастся найти чупакабру, который сможет сказать, есть ли еще во мне магия времени – и придется ли мне навеки застрять в этом месте, которое забыло меня.

Глава 53

Где же творец?

– Ну и с чего вы хотите начать? – спрашивает Хадсон после того, как мы под завязку набились десертами.

Джексон отодвигается от стола.

– Не знаю. Что вы двое делали тут, когда хотели поразвлечься?

– Думаю, то же, что и в Кэтмире, – отвечаю я, когда мы встаем и идем к двери.

– О, в самом деле? – Мэйси поднимает брови. – Выходит, в Мире Теней можно поиграть в снежки?

– Не совсем. – Я смеюсь, затем перевожу взгляд на Хадсона. – Я знаю, куда мы можем их отвести.

Он ухмыляется.

– Ты имеешь в виду Точку, да?

– Вот именно!

– Точка? А что это такое? – спрашивает Хезер, когда мы отходим от кондитерской и направляемся к окраине города.

– Увидишь, – отвечаю я, чувствуя, как меня охватывает радостное волнение.

Мы с Хадсоном нашли это место после того, как прожили в Адари несколько месяцев. У нас был выходной, и мы бродили по городу в поисках развлечений, когда наткнулись на этот старый склад. И хотя я не могу сказать, что мы стали тут завсегдатаями, мы приходили сюда достаточно часто, чтобы хорошо узнать это место.

И пока мы идем к Точке, мне трудно не испытывать странную ностальгию и желание остаться здесь, понять которое до конца я не могу.

Да, мне очень нравится та жизнь, которую мы с Хадсоном строим в Сан-Диего, мне нравятся учеба в университете и мысль о том, чтобы создать в родном городе новый Двор Горгулий. А больше всего мне нравится быть с Хадсоном.

Но в прогулке по этим улицам, по этому городу есть что-то такое, от чего создается ощущение, что так и должно быть. Когда мы жили здесь, наша жизнь не была безоблачной – как она могла быть безоблачной, если нас преследовали драконы времени, пытавшиеся нас убить, а Суил строил свои чудовищные планы?

Но несмотря на все это, она была проще, чем та жизнь, которой мы живем теперь, – особенно после того, как мы смирились с тем, что нам придется остаться в Адари навсегда.

Никакой ответственности, помимо заботы о самих себе, друг друге и наших рабочих обязанностях.

Никаких судьбоносных решений, от которых зависим не только мы сами, но и наши люди.

Никакого страха допустить ошибку, которая может разрушить все, что мы построили, потратив столько усилий.

Нет, я не могу сказать, что мне не нравится быть королевой горгулий. Как это может мне не нравиться, если на мою долю выпали долг и честь служить моему народу? Но это не та участь, которую выбрала бы для себя я сама. Нельзя сказать, что пятнадцатилетняя Грейс сидела на своей кровати и мечтала о том, что в будущем станет править множеством людей. Я однозначно никогда не грезила о том, чтобы быть королевой.

Так что да, когда мы проходим мимо школы, где преподавал Хадсон, и показываем нашим друзьям окна его класса или останавливаемся перед витриной бутика, где я наконец смогла найти работу, которая мне подошла, мне трудно не думать о нашей жизни здесь. Трудно не желать, чтобы та жизнь, которую мы теперь строим вместе, была такой же простой.

И да, это жесть, что никто здесь не помнит меня, но чем дольше мы идем по городу, тем яснее я осознаю, что в каком-то смысле это раскрепощает. Здесь я могу быть кем угодно, могу делать что угодно. В нашем мире я постоянно в делах, пытаюсь совместить учебу в университете, участие в заседаниях Круга и управление горгульями. У меня нет времени, чтобы подумать о том, кто я и какой хочу быть.

– Грейс успела поработать и здесь, – говорит Хадсон, когда мы проходим мимо кузницы, где я пробыла ученицей ровно два дня.

– Ты была кузнецом? – удивляется Хезер, и у нее округляются глаза. – В самом деле?

– Нет, я просто пыталась попасть в ученики к кузнецу, – объясняю я. – Но эта работа была не по моей части.

– В самом деле? Что в ней было не по твоей части? Стоять над двухтысячеградусным огнем и часами ковать раскаленный металл? – спрашивает Флинт, с ухмылкой сложив руки на груди.

Я закатываю глаза.

– Да будет тебе известно, что дело было вовсе не в том, что мне не нравился огонь или раскаленный металл. Просто эта работа получалась у меня плохо. Это был полный отстой.

– Да уж, – соглашается Хадсон, затем