Притворись влюбленной - Бэт Риклз

лице мелькает болезненное выражение, и я ей сочувствую. Мне не понравилась ее попытка подстроить встречу Гарри с братом на Рождество, чтобы заставить их выяснить отношения, но, очевидно, она просто пытается сплотить семью – как может.

– Буду стараться изо всех сил! – говорю я.

Свободных стульев нет, и я сажусь к Гарри на колени, как и подобает любой приличной подружке (хоть и фейковой). Я отпиваю вино, меняю пустую кружку Гарри на новую – ту, которую я ему принесла, – а затем поднимаю свой бокал и целую его в щеку.

Он поворачивает голову, словно хочет меня поцеловать, а сам шепчет так, чтобы его слышала только я:

– Какого хрена ты тут делаешь?

– Я же обещала, что приеду, помнишь?

Его брови недоуменно приподнимаются, и на секунду мне кажется, что сейчас он пошлет меня куда подальше, – но он только обвивает рукой мою талию и шепчет:

– Спасибо, Софи.

Мы улыбаемся друг другу. Наши улыбки – не игривые, мы не поддразниваем друг друга, не флиртуем, как раньше. Теперь между нами возникло что-то более важное, более… нежное. Он ласково меня поглаживает, а я поворачиваюсь к его родным и бодро, жизнерадостно спрашиваю, как они провели Рождество.

Ближе к полуночи мы все выходим на улицу, чтобы начать обратный отсчет и полюбоваться на фейерверк, который будут запускать на соседнем поле. Общая атмосфера просто невероятная – шумная, веселая, непринужденная.

А вот в семье Гарри все наоборот. Мама явно пытается заставить сыновей поговорить, а брат кажется мне довольно бессовестным и высокомерным. Остальная родня делает вид, что ничего не происходит, но это лишь усугубляет неловкость.

Мы с Гарри встаем поодаль от остальных: снаружи не так шумно, и мы хотя бы можем собраться с мыслями. И, что еще более важно, мы слышим друг друга, и нам не нужно перекрикивать гвалт.

Нам действительно нужно поговорить.

Я беру его за руку и разворачиваю лицом к себе.

– Слушай… то, что… То, что я наговорила на Рождество… Я имела в виду не это. Я просто хотела сказать… Ты дал мне понять, что сам не раз совершал ошибки, и я не хотела их повторять. Ты не заслуживаешь, чтобы я притворялась, что ты нравишься мне больше, чем на самом деле. Я тоже этого не заслуживаю. Я не имела в виду, что ты сам собираешься повторять свои ошибки. И не собиралась издеваться, честно.

– Ну да, я… Я знаю. Нет. Я не хотел, чтобы у нас все вот так закончилось. Ты просто… задела меня за живое.

– Я так и поняла, – кротко улыбаюсь я.

– К тому же, – говорит он со своим обычным самоуничижительным сарказмом, – мое хрупкое эго не выдержало твоего отказа. Это просто личное оскорбление, понимаешь?

– Переживешь, – отвечаю я, стискивая его руку.

Но стоит мне разжать пальцы, как Гарри перехватывает мою ладонь. Пальцы у него теплые, и привычным жестом он переплетает их с моими и поглаживает меня. Он наклоняется ближе, его дыхание горячит мне щеку, а губы почти касаются моего уха. Инстинктивно я приоткрываю рот и немного отклоняю голову назад.

– Ты уверена, что не хочешь посмотреть, куда могут привести наши отношения? На этот раз по-настоящему, а не просто в качестве ширмы друг для друга?

Голос у него низкий, хрипловатый и такой манящий.

Я немного отстраняюсь – лишь настолько, чтобы взглянуть ему в глаза, – и киваю:

– Уверена. Я серьезно, Гарри. Ты мне нравишься, но… Я не влюблена в тебя, и вряд ли это изменится. Кроме того, я знаю, чего ты ищешь в отношениях, и сейчас не могу тебе этого дать. И, может быть, никогда не смогу. Я обязана разобраться, чего хочу я сама, а ты не обязан тратить на меня свое время, пока я это выясняю. У тебя есть свои проблемы, которые ты должен решить, и ты это знаешь, не стоит тебе об этом напоминать. У меня та же ситуация.

– Что, – хмыкает он, – ужасный развод?

В какой-то мере да.

– Я начала понимать, что хотела отношений по неправильной причине. Просто потому, что у всех есть пара. Я чувствовала себя какой-то несамодостаточной, но это плохо. Я хочу, чтобы мне было достаточно быть собой. – Я сама удивляюсь, с какой страстью я это говорю. Голос у меня дрожит, и глаза неожиданно наполняются слезами. – Я не хочу встречаться с кем-то, лишь бы заполнить пустоту, которой на самом деле нет. Я просто убедила себя в том, что она есть. Я понятно объясняю?

Гарри не отвечает сразу, но я уже вижу, что он действительно меня понял. Намного лучше, чем Талли или Лена, намного лучше, чем тогда, когда я дала ему почитать заготовку своей декабрьской статьи. Гарри наклоняет голову, вздыхает и слегка улыбается – как-то обреченно.

– Да, совершенно понятно.

На террасе паба кто-то кричит, и все хором начинают обратный отсчет. А я слышу голос Гарри – мягкий и искренний:

– В любом случае, Софи, тебе вполне достаточно быть собой. Не верь, если кто-то будет убеждать тебя в обратном.

– Три! – вопит толпа. – Два!

– И тебе тоже достаточно, – говорю я ему.

Обратный отсчет заканчивается. Полночь. Я встаю на цыпочки и целую Гарри в щеку. Я чувствую, что он улыбается, и мы стоим рядом: я кладу голову ему на плечо, и в небе зажигается разноцветными огнями новогодний фейерверк.

Редактировать профиль

Вы уверены, что хотите удалить профиль?

Профиль удален

ФЕВРАЛЬ

Эпилог

День святого Валентина

День женской дружбы

А пока – прощайте, и спасибо за любовь.

Автор колонки «Свидания и отношения» Софи Баркер прощается с читателями

Как бы мне ни хотелось верить, что в январе я начну жизнь с чистого листа, особенно после того, как я призналась во всем семье и друзьям, и еще после того, как поговорила с Гарри, – в жизни все не так просто.

Но к февралю я убеждаюсь, что время лечит любые раны.

И сегодня, 13 февраля, я отмечаю свой новый любимый праздник – День женской дружбы – в окружении тех, кто мне дорог.

Талли и Лена сидят справа от меня, изучают профиль какого-то парня в Hookd и заливаются смехом, попивая «Мимозу», которую подают в неограниченных количествах по акции «безлимитный обед». (Да и вообще, какой же День женской дружбы в воскресный день без безлимитного обеда?) Они ловят мой взгляд и, ухмыляясь, суют мне под нос телефон, чтобы я посмеялась вместе с ними над жалкими попытками парня произвести впечатление и показаться крутым, хотя на всех своих фото он надувает губки на камеру, сидя на кровати: смотреть и то стыдно.

Приятно, что наши отношения наладились: почти полтора месяца, пока девочки обдумывали все, что я сказала им в канун Нового года, мы почти не разговаривали. А несколько дней назад, когда мы встретились, чтобы помочь Талли перевезти вещи из квартиры, которую они снимали с Сэмом, в другое жилье, подешевле и поменьше, все стало как прежде. Вернее, не как прежде: по-новому, по-честному, что тоже очень здорово.

Талли закрывает Hookd и кладет телефон экраном вниз. Она вздыхает и отбрасывает волосы назад.

– Профили-то я смотрю, но, по-моему, еще не готова с кем-то встречаться. Я так боюсь писать чужим людям! Как у тебя получалось, Софи? Я тобой восхищаюсь.

– Привыкнешь.

– Может быть, со временем. Но, наверное, мне было бы полезно немного побыть одной – ну, как ты.

Я улыбаюсь ей:

– На следующей неделе я могу составить тебе компанию на курсах по варенью.

– Да нет, я туда больше не хожу. Теперь у меня другие курсы. Акварельный рисунок. Как тебе?

– Я в деле.

Она стискивает мою руку и снова принимается за еду, а Лена рассказывает, что на свадьбу теперь модно приглашать не фотографа, а художника, который рисует первый танец свежеиспеченных супругов. Такие рисунки, говорит она, выглядят очень круто. И теперь она ищет художника, чтобы понять, сколько это будет стоить.

Мое сердце наполняется теплом и счастьем. Я так скучала по подругам. Не только в последние пару недель, но и в предыдущие месяцы. И в предыдущие годы.

(Пока мы паковали вещи Талли, девочки даже извинились передо мной – как будто заранее договорились это сделать. По их словам, они немного обиделись на меня за все мои тайны, но поняли, что и мне тоже было обидно. Лена попросила прощения за то, что недостаточно ценила мои усилия, Талли покаялась, что уделяла мне слишком мало времени.)

Кажется, у нас новый этап во взаимоотношениях. И мне это нравится.

А вот Джессике и Надин, в отличие от Талли и Лены, не понадобилось переосмысливать