Великая иллюзия - Татьяна Юрьевна Степанова

погибли – были убиты. Феномен «удара огня» широко освещался в медиа, в интернете сколько пишут. И спецслужбы изучают природу этого мистического религиозного проклятия. Весьма серьезный профессиональный подход. У нас не Каббала, у нас Четвертые, не зелоты, не та древняя секта, а вполне реальные люди, не имеющие к религии никакого отношения, однако якобы обладающие некими сверхспособностями… И еще у нас второй неоспоримый факт – Мегалании за что-то ведь был подарен именно Всеволодом Меркуловым, Литератором, особняк на Арбате?

– Конкретно о событиях той зимы и марта 1953 года нам повествует единственный свидетель – майор Дербенев, причем первый раз он рассказывает добровольно – стучит начальнику, а второй дает показания уже на следствии под давлением, – заметила Катя. – Многие из тех, кого он упоминает, были расстреляны, да и сам он наверняка тоже.

– Есть факт третий – как я слышал, в конторе никого так страшно не пытали, как Прикрепленного полковника Ивана Хрусталева, офицера группы охраны Ялтинской конференции и сталинского денщика, – мрачно изрек Гектор. – Но нас интересуют не загадки пятьдесят третьего, мы заняты распутыванием убийства, произошедшего несколько дней назад.

– Да, и мы приоткрыли дверь в настоящий мир нашей цирковой фокусницы, мы теперь знаем, какой силой она владела – пусть Мегалания и хранила события той ночи в секрете. – Катя вспомнила слова Стаса Четвергова. – Молчала ли она об этом? А может, рассказывала своим домашним? Если тогда, в марте, ее оставили в живых, чтобы она искала себе подобных – других Четвертых, то кого она нашла за всю свою жизнь? Около нее росли дети сотрудников ее циркового коллектива – Регина, Мармеладка, ее троюродный внук Стас и маленькая девочка Вера по прозвищу Шмыга. Какими способностями они обладали, если Мегалания сконцентрировалась лишь на них? О Регине мы кое-что знаем. А об остальных?

– Мармеладку мы завтра навестим, – пообещал Гектор. – А потом я сообщу Четвергову, что досье у меня, и дам ему ознакомиться. Что, интересно, он нам скажет после?

Они довезли Блистанова до отдела полиции – тот объявил, что домой в Перхушково не поедет, третий час ночи уже, заляжет спать в комнате отдыха при дежурной части.

– Конечно, история досье-«апокрифа» поразительная, – заметила Катя, когда они возвращались в Москву. – Я до сих пор под впечатлением. Правда – не правда, однако…

– Ну а я был несколько рассеян, честно признаюсь, утратил концентрацию. – Гектор смотрел на нее с улыбкой. – Такая жар-птица мне вдруг сама под крыло залетела… там, когда мы…

– Да, вор-воробей. – Катя не хотела, чтобы он продолжал в таком духе.

Они о серьезных вещах! О поразительных, неслыханных событиях!

Она открыла отсек у сиденья и достала его коробки с лекарствами.

– Гек, вот. Нельзя пропускать. Не как нянька напоминаю. Просто вы столько всего важного свершили сегодня, что… могло из головы вылететь.

– Жест товарища. – Он взял коробки, беспечно бросив руль, сам отсчитал себе пять штук, закинул в рот.

Катя забрала с заднего сиденья бутылку минералки и протянула ему – запить.

– Катенька…

Она взглянула на него.

– Я хочу вам сказать. Я никому в жизни так не доверял, как вам. Я вообще не думал, что можно говорить об этом с кем-то… и не сгореть со стыда. – Он вспыхнул, как мальчишка.

– Гек…

– Что?

– А мы будем говорить об этом. Чтобы тиски… которые внутри вас… они разжались. И стыда никакого нет. Нельзя стыдиться боевых ран. Они знак доблести, жертвенности… Вам еще Вилли Ригель говорил. Он вами восхищался. Пусть другие замалчивают. А мы с вами будем об этом говорить. Нам с вами, Гек, нет дела до прочих.

– Нам? – Он снова взял ее за руку – уже не как прежде, не робко, а порывисто, властно. – Вам и мне?

– Вам и мне. Нам – соратникам по защите… Трои. – Катя улыбнулась ему и…

Что-то было уже готово сорваться с его губ, какая-то фраза…

Но внезапно его мобильный издал резкий сигнал. Он отпустил руку Кати, открыл виджет и…

– Ничего себе… маяк включился, снова скачал маршрут с навигатора Захара Резинова. Среди ночи он из Звенигорода мчит на всех парах…

– Куда? – Катя напряглась.

– В Полосатово. – Гектор прямо на шоссе круто развернул внедорожник. – Зачем? А супружница его с ним? Верка-Шмыга?

– Хорошо, что мы на полпути. – Катя достала свой мобильный. – Я звоню Полосатику. Не удастся ему сегодня выспаться.

Глава 32. Всегда идут дальше или… деградируют

Берлин, 1927 г.

Аделаида Херманн, запахнув атласный халат, села на диван рядом с Марией Коралловой, которая вот уже вторую неделю жила в ее апартаментах в гранд-отеле «Эспланада». Их окружала роскошь, Мария тонула в шелковой пижаме Аделаиды, курила ее душистые египетские сигареты в мундштуке и почти уже оправилась от ночного потрясения в темной ванной, которое обрушилось на нее столь внезапно и жутко.

Аделаида позже… после всего, что произошло между ними в ту незабываемую ночь, объяснила ей смысл – инициация, посвящение, высвобождение скрытой дремлющей психической энергии через пережитый страх. Ужас – мощный катализатор и… убийственный афродизиак.

Она была большая оригиналка, эта Аделаида Херманн…

Однако впоследствии, уже сама достигнув зрелого возраста, Мария – Мегалания Коралли думала, что, если бы она не испугалась до истерики, до потери контроля над собой в той темной ванной, возможно, их связь с Аделаидой не была бы столь крепкой, неразрывной. С той ночи и до скончания времен… И даже смерть Аделаиды не положила конец их духовному союзу.

– Я рада, что вы в полном порядке, Мари, – сказала Аделаида, обнимая ее за плечи. – Я сама через это прошла на Востоке. В Каире много лет назад, когда истинные факиры нашли меня. Я ведь сначала не поверила – в гостиницу заявились двое: брат в феске и сестра в парандже. Какие-то туземцы. Она даже не говорила по-английски. Но они видели меня на представлениях в цирке. А он обо мне читал в газетах. Он был учитель математики в частной школе для богатых учеников. Но он не принадлежал к Четвертым. Всю жизнь он оберегал ее – истинного факира, свою сестру. Они бы никогда не явились ко мне, даже определив во мне то, что и я Четвертая, –