Великая война Сталина. Триумф Верховного Главнокомандующего - Константин Романенко

Куда девались танки КВ, где вы их расставили и почему нет никакого улучшения на фронте, несмотря на такое обилие КВ у вас? Ведь ни один фронт не имеет и половины доли того количества КВ, какое имеется у вас на фронте.

Чем занята ваша авиация, почему она не поддерживает действия ваших войск на поле? Подошла ли к вам помощь дивизий Кулика – как вы используете эту помощь? Можно ли надеяться на какое-либо улучшение на фронте или помощь Кулика тоже будет сведена к нулю, как сведена к нулю колоссальная помощь танками КВ?

Мы требуем от вас, чтобы вы в день два-три раза информировали нас о положении на фронте и принимаемых вами мерах».

Недовольство Сталина нетрудно понять. Действия командующих фронтами и армиями не удовлетворяли его. В целом ожидания Верховного обманула и Смоленская операция. Она не принесла стопроцентного результата. Контрнаступление заглохло, и, убедившись в бесплодности его продолжения, 10 сентября Сталин приказал войскам Западного, Резервного и Брянского фронтов перейти к жесткой обороне на занимаемых рубежах. Красная Армия не сумела нанести противнику решающего удара, способного переломить ход войны.

Казалось, что Сталин предусматривал все. Василевский пишет, что в эти дни быстро принимались важнейшие решения: «Одни фронты расформировывались, другие создавались. Одни армии переставали существовать, другие возникали… одной из особенностей войны является то, что она требует скорых решений».

Однако в тактике борьбы советский генералитет по-прежнему проигрывал командованию войсками Вермахта. В это первое военное лето на немецкой стороне фронта поднялась звезда генерал-лейтенанта Хайнца Гудериана. Еще в августе, готовя «на всякий случай» наступление на Москву, он выдвинул план, предусматривающий нанесение основного удара от Рославля на Вязьму. И когда 11 августа командование сухопутных сил отвергло его идею, именно Гудериан предложил вывести войска «из уже ненужной нам ельнинской дуги», где немцы несли большие потери.

Командование группы армий и ОКХ (верховного командования сухопутных сил) отклонило эту мысль под предлогом, что «противнику на этом участке фронта еще труднее, чем нам». А 21 августа Гитлер вообще «заморозил» предложение ОКХ о наступлении на Москву и дал директиву о подготовке удара на Украине, направляя туда танки группы «Центр».

В этой ситуации Сталин верно рассчитал ходы, но медлительность и непредприимчивость Еременко не позволили осуществиться его планам. Подобно снежному кому, неудача Еременко повлекла за собой обвал. Оставив против «бесцельно и хаотично» наступавшего Брянского фронта Еременко один неполный корпус, Гудериан бросил силы на юг и прорвал оборону 40-й армии на правом фланге Юго-Западного фронта. Оборона Киева стала рассыпаться.

10 сентября 2-я армия группы «Центр» и 6-я армия группы «Юг» на широком фронте форсировали Десну, и вырвавшаяся вперед 2-я танковая армия 10 сентября захватила Ромны. В этот же день ниже на юге войска Южного фронта были оттеснены за Днепр.

Конечно, Сталин видел неудачи своих командующих, но он как никто остро понимал значимость обороны Киева, которая обеспечивалась системой укрепрайонов на подступах к городу. Кроме того, предшествовавшие бои убедили его в том, что отступать организованно армия не умеет. Он надеялся переломить ситуацию, но прежде всего не хотел допустить панического отступления и разгрома.

Разговаривая 11 сентября, в 1 час 15 минут ночи, с командующим Юго-Западным фронтом, он убеждал Кирпоноса: «Ваше предложение об отводе войск на рубеж известной вам реки мне кажется опасным. Если обратиться к недавнему прошлому, то вы вспомните, что при отводе войск из района Бердичев и Новгород-Волынский у вас был более серьезный рубеж – Днепр . И, несмотря на это, при отводе войск [вы] потеряли две армии; и отвод превратился в бегство, а противник на плечах бегущих войск переправился на восточный берег Днепра. Какие гарантии, что то же самое не повторится теперь, это первое.

А второе… В данной обстановке на восточном берегу Днепра предлагаемый вами отвод войск будет означать окружение наших войск , так как противник будет наступать на вас не только со стороны Конотопа, то есть с севера, но и со стороны юга, то есть Кременчуга , а также с запада; так [же] как при отводе наших войск с Днепра, противник моментально займет восточный берег Днепра и начнет атаки. Если конотопская группа противника соединится с кременчугской группой, вы будете окружены ».

Логика Сталина неоспорима. И, осмысливая ее, следует с полным основанием признать, что «упреки» военных, брошенные в его адрес после смерти, полностью несостоятельны. Это рассуждения дилетантов в погонах, не желавших признать, что бегством войны не выигрываются. Кстати, с такой же легкостью армия могла сдать Москву, Ленинград и Сталинград.

Оценивая обстановку, Сталин закончил анализ решением: «Первое. Немедленно перегруппировать силы хотя бы за счет Киевского укрепрайона и других войск и повести отчаянные атаки на конотопскую группировку противника (на прорывающиеся в тыл ЮЗФ войска Гудериана. – К. Р. ) во взаимодействии с Еременко, сосредоточив в этом районе девять десятых авиации. Еременко уже даны соответствующие указания. Авиационную же группу Петрова мы сегодня специальным приказом перегруппируем в Харьков и подчиним Юго-Западному направлению.

Второе . Немедленно организовать оборонительный рубеж на реке Псел или где-либо в этой линии, выставив большую артиллерийскую группу фронтом на север и на запад (против войск Гудериана. – К. Р. ) и отведя 5—6 дивизий на этот рубеж.

Третье . По исполнении этих двух пунктов, и только по исполнении этих двух пунктов, т. е. после создания кулака против конотопской группы и после создания оборонительного рубежа на реке Псел… начать эвакуацию Киева.

Подготовить тщательно взрыв мостов. Никаких плавсредств на Днепре не оставлять, а разрушить их и, после эвакуации Киева, закрепиться на восточном берегу Днепра, не давая противнику прорваться на восточный берег».

В его аргументах не было намерения «поучать». Он говорил об очевидных последствиях, подтвердившихся дальнейшим развитием событий. «Как видите, – указывал Сталин, – ваши предложения о немедленном отводе войск без того, что вы заранее подготовите рубеж на реке Псел и поведете отчаянные атаки на конотопскую группу противника во взаимодействии с Брянским фронтом.

Повторяю, без этих условий ваши предложения об отводе войск являются опасными и могут привести к катастрофе . Перестаньте, наконец, заниматься исканием рубежей для отступления, а ищите пути для сопротивления и только сопротивления…»

Сталин правильно прогнозировал последствия утраты стойкости сопротивления. Он трезво оценивал возможности противника, и немцы не упустили инициативу. После гибели командующего 11-й немецкой армией Шоберта 12 сентября командование принял Э. Манштейн. Как и предрекал Сталин, прорвав оборону 38-й армии, 16-я германская танковая дивизия начала наступление с Кременчугского плацдарма на север.

Хотя положение советских войск продолжало осложняться, оно и теперь было далеко не безнадежным. В этот же день Сталин также произвел замену своих маршалов. Он снял маршала Буденного с должности командующего направлением, и на его место был назначен маршал Тимошенко. Однако эта рокировка не смогла поправить ситуацию.

Как и в первые недели войны, командиры всех ступеней повторяли одни и те же ошибки: они не знали точно силы противника, не знали, откуда он нанесет удар. Немцы тоже применяли привычную для тех дней тактику: выбрасывали вперед подвижную группу, создавали видимость окружения. Участник боев Н. Попель пишет: «Если не поддаваться панике, ударить по такой группе, она стремительно откатится назад».

Однако главком Юго-Западного направления не смог обеспечить выполнение указаний Сталина ни по созданию оборонительных рубежей на реке Псел, ни по предотвращению наступления с Кременчугского плацдарма, ни по организации атак на конотопскую группировку противника во взаимодействии с Еременко.

Плацдарм севернее Кременчуга «быстро, как опухоль, набухал и расширялся». Подстрекаемый разлагавшим влиянием члена Военного совета Хрущева, Тимошенко уже не видел иного выхода, кроме как в сдаче Киева. Такое же настроение было и у начальника штаба Юго-Западного фронта Тупикова. 14 сентября, в 3 часа 25 минут, свою телеграмму в Генштаб он закончил словами: «Начало понятной вам катастрофы – дело пары дней».

Ответ начальника Генштаба ушел в 5.00: «Командующему ЮЗФ, копия главкому ЮЗН. Генерал-майор Тупиков представил в Генштаб паническое донесение… Необходимо не поддаваться панике, принять все меры к тому, чтобы удержать занимаемое положение и особенно прочно удерживать фланги. Надо заставить Кузнецова (21А) и Потапова (5А) прекратить отход. Надо внушить всему составу фронта необходимость упорно драться, не оглядываясь назад. Необходимо неуклонно выполнять указания тов. Сталина, данные вам 11.9… Б. Шапошников».