Рок небес - Мэри Робинетт Коваль

обрести спокойствие, которое мы все изображали. Как будто это была всего лишь очередная тренировка. – Я могу выйти вместе с Леонардом, чтобы… освободить трубы.

– А потом? – Флоренс встала и подошла к плите: – Мы его заберем внутрь?

Леонард оглянулся на нее через плечо, пока она доставала кружку.

– У него одна рука вытянута. Он не пролезет в шлюз. И еще придется постараться, чтобы его вызволить из труб… У него вокруг ноги застыл аммиак. Придется… придется потрудиться.

За исключением Рафаэля, Леонард был единственным, кто видел… проблему. Может, взять «пчелку» на разведку?

– А как насчет «пчелки»? Получится его поместить туда?

– С какой целью?

Лицо у Паркера было непроницаемым.

– Ну… тогда мы могли бы работать в условиях атмосферы.

Леонард кивнул.

– Да, я думаю, он может пролезть в большой люк. Только… – он вздрогнул, склонив голову набок: – Этот аммиак растает.

Флоренс поставила перед Паркером кружку какао.

– Значит, надень марсианский скафандр. Ты же говорил Паркеру, что так бы и поступил, если бы пришлось изготавливать новый аммиак.

– Ты слышала?

– Малыш, я все слышу. – Флоренс положила руку на плечо Паркера, пока он не потянулся вперед и не взял кружку: – У меня на этом корабле одна обязанность, и попробуй только скажи, что это стирка. Просто кто-то слишком глуп, чтобы это делать.

Паркер уставился в кружку.

– Надо решить, какая у нас конечная цель. – Он снова поставил кружку на стол, так и не сделав ни глотка. Поднявшись, он схватил маркер, снял колпачок и повернулся к доске: – Видимо, выбираем мы из этих вариантов.

На доске он написал:

Похороны в космосе

Хранение для похорон на Марсе

Хранение для похорон на Земле

Мешок

Последний пункт он вычеркнул.

– Минус один, – Паркер оглянулся на нас через плечо. – Какие еще есть варианты?

Мы все уставились на доску. Я начала было поднимать руку, но снова ее отпустила. Потому что, по правде говоря, мы не могли всерьез рассматривать мою идею. С полдесятка вещей может пойти не так.

– Йорк.

– Это не… – Кто-то может этой идеей вдохновиться. В этом и был смысл такого обсуждения: – Сожжение?

Губы Паркера на мгновение скривились, но он кивнул и записал мой вариант на доске.

– Еще?

Леонард поднял руку. Не знаю, с чего вдруг мы это делали. Прямо как школьники.

– Вместо наземного захоронения на Марсе, может, похороны при входе в атмосферу Марса?

Паркер кивнул, записал этот вариант и еще добавил: «похороны при возвращении в атмосферу Земли».

– Остальные?

Вентиляторы шумели в унисон с холодильником и тихим гулом, который издавал корабль при вращении кольцевого сегмента. Я сделала глоток какао. Оно было слишком сладким и облепило мой рот изнутри как клейстер. Я поставила кружку на стол и потянулась за бренди.

Не отводя глаз от доски, Паркер спросил:

– Есть идеи, чего бы он сам хотел?

– Лучше спросить Ра…

Кэм осеклась и уставилась на свою кружку.

– Не хочу его тревожить без надобности. Хватит того, что он чувствует себя виноватым. Не стоит на него возлагать еще и это бремя.

– Нет… Просто они были… близки, – Кэм закусила нижнюю губу, не поднимая взгляд.

Паркер вздохнул и потер затылок.

– Так, ладно. Давайте проработаем каждый сценарий. Шамун… Могу я тебя попросить все варианты представить Авелино и узнать, что он думает? Наверное, лучше, если с ним поговорит…

– Да. – Она кивнула, крепко сжимая кружку в руках. – В такие моменты я жалею, что не пью.

* * *

За исключением де Бера, весь экипаж «Пинты» перешел на «Нинью» проводить Терразаса. Оставлять корабль совсем без экипажа было небезопасно, и я была благодарна Бенкоски за его выбор. Мы сидели в саду двумя неловкими рядами и слушали, как Уилбурт и Грэм играют запоминающуюся мелодию на флейте и скрипке.

Мы с Флоренс притащили скамейки из кухни и стулья из медицинского модуля. Я выбрала место в заднем ряду между Бенкоски и Флоренс. Прямо передо мной между Кэм и Леонардом сидел Рафаэль. Он держал спину такой прямой, что на это было больно смотреть.

Перед ним, посреди грядки с редиской, мы соорудили что-то вроде погребального костра. Мы не собирались ничего сжигать. Но все равно использовали небольшие коробки и дверцу шкафчика, чтобы создать приподнятую поверхность над мягко колыхающейся зеленью.

Кэм завернула Терразаса в саван. Его тело лежало на доске, немного напоминая мумию. На углу савана, который закрывал его лицо, Флоренс вышила синей ниткой, выпущенной из его мундира, простой католический крест. Я взяла несколько старых перфокарт и отчетов, разрезала их, загнула края и скрутила цветы. Серо-бежевый бумажный букет мы положили ему на грудь.

Мне кажется, что, оказавшись так далеко от дома, мы изо всех сил цеплялись за любые доступные ритуалы и способы утешения. Хотя Терразас был католиком, я прочитала ему поминальный кадиш. Мы все могли попрощаться с ним. С Руби мы такой возможности были лишены. Точнее, таков был приказ. Как бы то ни было, я думаю, что нам всем это было нужно, и была искренне благодарна Паркеру за то, что он проигнорировал приказы ЦУП.

Грэм и Уилбурт закончили играть. Тишину нарушали только тихий шелест листьев и звуки нашего собственного неровного дыхания. Паркер встал со своего места в первом ряду и подошел к телу Терразаса.

– Не существует верного способа оплакивать чей-то уход. Но мы можем его помнить. И мы помним его очень хорошо. С Эстеваном Терразасом я познакомился во время войны. Мы тогда были на базе в Нормандии, заправлялись. Я флиртовал с девушкой, которая оказалась его сестрой. Несмотря на то, что я был выше его по званию и что они были во Франции на правах беженцев, он… намекнул, что я зря это делал, – Паркер криво улыбнулся и на мгновение встретился со мной взглядом. – Я всегда буду помнить, какой у него мощный правый хук. А еще я буду помнить, каким он был бесстрашным и верным. И каким payaso он бывал с друзьями. Я горд тем, что он был моим вторым пилотом. И еще больше горжусь тем, что он подарил мне свою дружбу.

Спина Рафаэля передо мной напряглась. Его плечи перестали двигаться, и, я думаю, он затаил дыхание. Я потянулась вперед и положила руку ему на спину. Рафаэль наклонился назад, и тут окружавшая его скорлупа спокойствия треснула. Он согнулся пополам и сжал рот обеими руками, но даже это не помогло сдержать рвавшийся из него крик.

Кэм повернулась, но прежде чем она оказалась рядом, Бенкоски уже обнимал Рафаэля своими длинными руками. Кэм притянула к себе их обоих, и они сжали Рафаэля в объятиях. Леонард проскользнул вперед и присоединился к ним, что побудило меня сделать то же самое. Все десять человек сплели вокруг Рафаэля объятия, замерев в неудобных позах и сгорбившись над скамейками, стульями и друг другом. Мы словно пытались создать своими телами щит, отражающий горе.

В подобные моменты не