Рок небес - Мэри Робинетт Коваль

шлюз воздух. Он с таким громким ревом устремился через него, словно мимо нас проезжал товарный поезд.

Он почти заглушил голос Леонарда.

– Давление подтверждено. Мы почти на месте, Рафаэль.

– Приня…

Голос у него сорвался в кашель.

Сердце у меня подпрыгнуло в груди, как будто стремясь открыть шлюз. На тренировках все происходило быстрее.

Я зажала полотенце коленями, ухватилась за трещоточную рукоятку и надавила на нее. Пять нажатий, чтобы открыть пятнадцать защелок, удерживавших дверь.

Леонард увидел меня в иллюминатор.

Он ухватился за шлем Рафаэля и расстегнул защелки.

Все эти действия оказались против нас. Те самые меры, которые обеспечивали безопасность этого шлема, теперь нас тормозили.

Через динамики мы слышали, как Рафаэль вдыхает собственные слезы.

Я согнулась пополам, все еще сжимая проклятое полотенце между ног, и с силой оттолкнулась ногой от стены, чтобы открыть внутренний люк. Как только он чуть приоткрылся, я позволила инерции сделать все остальное и бросилась вперед с полотенцем наготове.

Рафаэль, слава богу, старался не шевелиться, хотя руки у него дергались и тряслись от стресса. Он не сопротивлялся, когда Леонард сдернул с него шлем. Судя по тренировкам, можно было предположить, что в собственных слезах утонуть не получится, но в шлюзе теперь плавало множество шариков соленой воды и соплей. Серебристые сферы покрывали его глаза, нос и рот.

Я хлопнула его полотенцем по лицу. Он отшатнулся назад, едва-едва отделившись от жидкости, и полотенце стало ее впитывать. Тогда Рафаэль пошевелился. Он поднял руку, направив полотенце ко рту.

Он кашлял и сплевывал соленую воду, а Леонард поддерживал его. За пределами шлюза Кэм подняла глаза на динамик.

– Паркер. Он тут. Рафаэль в безопасности.

– Подтверждаю. – Никогда я не слышала столько облегчения в одном-единственном слове. – Отлично сработано.

На этих словах Рафаэль утратил остатки контроля.

– Отлично сработано? – он отшвырнул полотенце. – Я его на хрен убил.

Я поймала его руки в перчатках и крепко сжала своими. Материал все еще пропитывал холод космического мрака, пронизывая меня до костей.

– Солнце… Я знаю, тебе тяжело. Я понимаю. Но ты не виноват.

– Вот как? А кто тогда виноват?

В динамике раздался голос Паркера.

– Центр управления полетами, – он вздохнул в микрофон: – И я. И Бог. И ты, да. И ты будешь нести бремя этой вины, я не стану этого отрицать, но эта вина не только твоя. Ты сделал все, что мог, чтобы уберечь Эстевана.

Когда Паркер произнес имя Терразаса, Рафаэль сломался. Вокруг его глаз снова скопились слезы. Леонард выхватил уплывшее полотенце и прижал его к лицу Рафаэля. Я отпустила его руки, и он вцепился в полотенце, рыдая и пряча в него лицо.

Я повернулась и выскользнула из шлюза, чтобы впустить Кэм. Голос у нее был холодным и бесстрастным. По этому голосу невозможно было догадаться, что глаза у нее покраснели и опухли.

– Не дергайся, и мы тебя вытащим из скафандра.

Если Рафаэль что-то и ответил, то из-за прижатого ко рту полотенца ничего нельзя было разобрать. Пока мы вытаскивали его из скафандра, он медленно обмяк и перестал на что-либо реагировать. Кэм продолжала тихонько бормотать всякую бессмыслицу, словно пытаясь его удержать силой своего голоса. В какой-то момент к нам присоединился Паркер и помог Кэм спустить Рафаэля в медицинский модуль.

Мы с Леонардом остались, чтобы убираться.

Когда я помогала ему выбраться из скафандра, он плотно сжимал зубы. Наш разговор сводился к списку действий, составленному МАК для окончания работы вне космического корабля. После того как последний ботинок оказался в своем отсеке, Леонард завис в воздухе, устремив взгляд на пустое место, где не хватало снаряжения Терразаса.

– Эльма? Можно я… – он закрыл лицо руками, – можешь…

Горло мне обожгли слезы, которые я так долго сдерживала. Я оттолкнулась и приняла Леонарда в свои объятия. Мы вместе парили в невесомости, медленно вращаясь, а наше горе складывалось вокруг нас в созвездия.

* * *

Рафаэль спал в медицинском модуле.

Мы вчетвером сидели на кухне и пили горячее какао, которое для всех приготовила Флоренс. Леонард съежился под серым одеялом рядом с Кэм, которая смотрела в свою чашку так, словно ожидала, что та с ней заговорит.

Я обхватила свою кружку ладонями. Так они должны были согреться, но вместо этого все еще мучительно ныли. Даже через несколько часов ладони все еще болели от прикосновения к скафандру Рафаэля. По крайней мере, я пыталась себя в этом убедить. На самом деле у меня болело все тело. Как будто от горя у меня все суставы замерзли так же, как…

Я сглотнула и подняла кружку.

Паркер спустился по лестнице. Веки у него покраснели, а под мышкой он держал бутылку. Опустив голову, он подошел к столу и поставил в его центр бренди.

Флоренс выпрямилась и потянулась к бутылке.

– Как тебе удалось пронести это на борт?

– Что пронести на борт? – Паркер устроился на краю скамейки, рядом со мной: – Центр управления полетами строго запрещает употребление алкоголя на кораблях МАК, чтобы избежать недоразумений на почве культурных разногласий.

Кэм фыркнула и пододвинула кружку Леонарда к Флоренс.

– Терпеть не могу, когда мне приходится оправдываться. Это лекарство.

Я тоже пододвинула свою кружку вперед.

– То, что доктор прописал.

Паркер опустил голову на обе руки и заговорил, обращаясь к столешнице.

– Надо обсудить, что делать с телом.

– Только не пакет.

Из кружки Кэм выплеснулось немного какао.

– ЦУП хочет, чтобы мы использовали именно его, потому что Терразас уже замерз.

– Нет. – Я покачала головой. Ярость поднималась во мне, и я с благодарностью ухватилась за эту энергию. Черт возьми, Натаниэль сказал, что мы больше не будем… но ведь его сейчас не было на работе? Я стиснула зубы и проглотила вставший в горле комок. – Я не рекомендую этого делать.

– Согласен, – Паркер по-прежнему не отрывал взгляда от столешницы. – Судя по твоему отчету, это травмирует уже травмированный экипаж.

– Паркер… – Кэм потянулась через стол и коснулась его локтя, упиравшегося в твердую поверхность: – Мы все измотаны и пребываем в состоянии шока. Возможно, лучше немного подождать.

– Знаю, – он выпрямился, и лицо у него было по-военному спокойным, – но надо все решить до того, как Авелино проснется. Не хочу, чтобы он слушал, как мы это обсуждаем, так что давайте делать свою гребаную работу и искать решение.

Леонард плотнее натянул одеяло на плечи.

– Эстеван все еще остается в аммиачных трубах, так что придется разрезать трубу до конца, чтобы его вызволить. В этом участке больше не должно остаться аммиака, – он сглотнул, – теперь.

– Его там не должно было остаться раньше.

Я выпалила это куда резче, чем мне хотелось.

Леонард примирительно поднял руки.

– Датчик показывал, что там пусто.

– Хватит, – Паркер опустил ладонь на стол: – Мы не ищем виноватых. Мы решаем вопрос, что делать с Эстеваном. На данный момент труба перерезана, и в ней нет аммиака.

– И нам все равно придется выйти в космос, чтобы починить систему охлаждения. – Я кивнула, пытаясь