Дневник Константина - Егор Воронов

пытался сохранить. Но тогда я был зол. Я думал, что вся наша жизнь упиралась в слабость этого человека. Из-за него одни люди умирали, а другие вынуждены были жить в страхе, как он сам. Я решил положить этому конец.

Я сделал, что должен был. Вернулся домой, как всегда пообщался с мамой и после ужина лег спать. Я больше не ходил туда. Мы жили день за днем как ни в чем не бывало. Пока одним вечером нам не пришло письмо:

В связи с событиями, в которых участвовал Шинка Форлин, на пятый день третьей точки сезона Жизни, он будет казнен по приказу столичного суда. К вам будут направлены гвардейцы, которые проведут обыск и изъятие всех вещей, которые связаны с его деятельностью. Вам гарантируется безопасность и денежная компенсация.

Грида залилась слезами. Она сжимала письмо в руках и проклинала все: себя, людей и Форлина, даже не подозревая, что это я совершил донос.

Горе ее длилось долго. Через пару дней к нам нагрянули гвардейцы. Вынесли почти все из кабинета отца. Грида кидалась на мужчин, кричала и защищала имущество, пока ее не схватили. Пришлось держать ее до самого конца обыска. Я лишь наблюдал со стороны. Нас пытались допросить, но я ничего не знал, а мама молчала. В итоге, они оставили нас в покое.

Я не находил себе места. Сам пытался говорить с мамой, но она игнорировала и меня. Только редкий плачь по ночам прерывал ее молчание. Я не знал, что делать. Продолжал учиться, надеясь, что все само закончится. Что в один из дней отец, как обычно, внезапно вернется домой, переступит порог, начнет рассказывать истории и раздавать искусственные подарки. Но этого не происходило. Я устроился работать и стал приглядывать за мамой, которой было все хуже. Она до сих пор не произнесла ни слова».

— Это ужасно, — сказал человек. — Но боюсь, я здесь не для того, чтобы вас утешить, — он передал Арате конверт.

— Что это?

— Откройте.

На нем стояла королевская печать. Аккуратно Арата вскрыл ее и достал бумажку. «Свидетельство о казни» — гласила подпись.

— Это было очевидно. Знаете, теперь я уже не жалею. С тех пор как он перестал возвращаться, Грида стала плакать гораздо меньше, чем, когда он был. Если бы ее еще можно было разговорить… Он — убийца и предатель, получил, что заслужил. Вам незачем было приходить сюда.

— Может быть. Ваши слова тверды, но сомнения все еще остались, и правильно, ведь господин Форлин — невиновен.

Арата испуганно уставился на человека.

— Ваш отец стал жертвой «рыбаков», а в последствии, вашего решения.

— Нет…

— Он был вынужден выполнять их заказы, под угрозами. Иначе говоря, он просто пытался вас защитить, вы были правы.

— Нет! Это неправда! — Арата вскочил с кресла и схватил человека за одежду. — Вы лжете! Он не мог так поступить!

— Возможно вы поменяете свое мнение прочтя это, — человек достал еще одно письмо.

Арата взял его, отпустив гостя. Дрожавшими руками он вскрыл второе письмо и стал читать:

Дорогой Шинка, если ты это читаешь, значит я уже мертв. Теперь я хочу передать свой долг тебе. Я знаю, что в некоторые моменты был слишком строг и груб. Я многое скрывал от мамы и еще больше от тебя. Ты можешь меня ненавидеть, считать плохим отцом и ужасным человеком, и будешь прав. Но во всем этом я хочу, чтобы ты знал одно — я делал все это, только чтобы защитить вас. Не важно, сколько ран я получу и сколь грязна будет моя рубашка, я останусь стоять на защите своей семьи. Я оступился, сделал неправильный выбор и именно поэтому я здесь. Помнишь ту сказку о фермере и волшебнике? Так вот, я не считаю, что фермер поступил неправильно, впустив его в дом. Так же, как не считаю твой выбор неверным. Пожалуйста, не вини себя в моей смерти, ведь это я выбрал такую судьбу и был готов к последствиям. Твоя задача: ее не повторить. Я передаю тебе свою последнюю волю: «Сделай выбор! Шагни в пустоту! Спаси всех! Закончи этот кошмар!»

Слезы капали на бумагу, оживляя засохшие пятна крови.

— Папа… Я… Мне было так страшно… Так больно… Я бы хотел все вернуть, откатить назад, не делать тот выбор! Я думал, что поступаю правильно… но даже не подумал о последствиях. Да. Да, отец, я принимаю твою волю. Я стану лучше тебя. Я буду идти вперед ни смотря ни на что! Ведь я всегда уважал тебя! Всегда любил тебя! Я всегда понимал своего отца и тебе Амегдал, меня не обмануть!

Арата бросился на гостя и отобрал его трость.

«Прервать связь!»

И замахнувшись…

«Разбить сосуд!»

…со всей силы проткнул себя.

4

Он открыл глаза. Словно буря, перед ним сражались два существа. Избитые до полусмерти, в крови и ранах, таких, что можно было смотреть сквозь, они продолжали драться.

— Хауз! — послышался заплаканный девичий голос. — Хауз хватит, ты погибнешь!

«Это… Хауз? — подумал Арата. — Я должен!..»

Он потянулся за спину, но копья там не оказалось.

Взгляд Араты пересекся с Амегдалом. Яркий рубиновый зрачок животного стал пожирать его, испуская ощутимый гнев. Но в эту же секунду на него обрушилось металлическое топорище. Воспользовавшись замешательством противника, Хауз нанес удар.

Прикованное к земле тело Амегдала все больше извращалось, и с каждым ударом топор все чаще ударялся о камень.

— Стой! — крикнул Арата, на секунду вспомнив, кому принадлежало это тело, но сразу замолк. Хауз, однако, перестал наносить удары, замерев с топором над головой.

— Арата!

Сати кинулась тому в объятия.

— Сати, что происходит?

— Сначала Константин закрыл меня плащом. А как выбралась, вы все лежите! — всхлипывая кричала Сагитта. — Он хотел меня убить! Хауз защитил меня, но я не могу его вылечить! Мой лук сломан! Я не знаю, что делать!

— Тише-тише, все хорошо. Кто еще очнулся?

— Только ты и Хауз.

— Хауз…

В этот момент он встал перед ними.

— Хауз!

Арата подорвался и схватил его падающее тело.

— Хауз! Черт! Хауз!

Сати залилась слезами. Тело Хауза было уничтожено. Степень увечий была несравнима даже с самим Амегдалом.

— Нет-нет-нет! Хауз! Хауз!!! — кричал Арата.

Он стиснул зубы и судорожно полез в карман.

— Это ему не поможет… — начала Сати. — Ты… ты разве не видишь?.. У него нет внутренностей…

— Я!.. Нет…

Лицо Хауза стало расплываться у него на глазах.

— Не может быть… Хауз… П-париций…

Его губы зашевелились.

— Он говорит! Сати! Что он говорит?!

— «Прости» — вот, что он сказал.

— Риц! — Арата несмотря