Дневник Константина - Егор Воронов

глаза остановились на парне, сидящем, напротив.

— Либер.

Аркус поднял глаза.

— Зайди.

Он встал и зашел в комнату, жестом указав Сагитте остаться снаружи. Спустя паузу и когда тот все же уселся на стуле, Хемель попытался аккуратно начать беседу:

— Как ты?

— Это мне?

— Да. От твоего отца.

Он встал со стола, шагнул вперед и отдал посылку Аркусу. Тот принял ее, нахмурив брови.

— Знаю, это не тот человек, от которого ты бы хотел получать подарки, но это была его последняя воля.

— Хорошо, — сказал Аркус и встал со стула.

— Ну давай, расскажешь потом, что там такого ценного, — немного в шутку сказал Хемель.

Аркус недоверчиво обернулся, еще раз взглянув на того, и покинул помещение.

Аркус не открыл посылку.

— Аркус! Аркус!

Тот мигом вскочил на кровати, понял откуда доносился крик, натянул тапки и ринулся к двери. За ней стояла маленькая, заплаканная девочка.

— Саги! Что случилось?

Аркус спустился на колени, чтобы поравняться с ней ростом и обнял.

— Другие девочки, они… Они!.. — слова то и дело прерывались вздохами и всхлипами. — Они обзывались! А потом!.. Потом они сделали это!

Сагитта показала ему куклу, изодранную в клочья.

Аркус все понял, снова обнял ее и сказал:

— Ничего, все хорошо.

— Меня никто не любит…

— Саги, я тебя люблю.

Она промолчала.

— Знаешь, что? Неважно сколько у тебя врагов, важно сколько у тебя верных друзей, — он отстранился от нее. — У нас с тобой уже по одному есть, так?

— Угу…

— Ну вот! Саги, — он протер ее щеки от слез и обратил взгляд на себя, — ты явно недооцениваешь эту силу. Дай-ка я взгляну.

Аркус взял у нее из рук куклу и, делая вид что что-то понимает, умно покивал и повертел ее в руках над собой, как бы подставляя на свет.

— Да это пустяк! Приходи утром и увидишь, на что способны дружественные узы, пусть и самые малые.

Саги уже сама вытерла слезы и кивнула, после чего Аркус проводил ее в женскую часть поместья. Впереди была длинная ночь.

Аркусу стоило огромного труда упросить смотрительницу пустить его в библиотеку среди ночи, но он добился своего и теперь сидел посреди комнаты под серной лампой с иглой в руке. Нитка за ниткой, шов за швом он медленно реставрировал куклу. Материала у него не было, повезло хоть нитку с иглой найти, так что в качестве ткани тот использовал кусочки собственной одежды и покрывала. По итогу, кукла вышла странной и несуразной. Поэтому, когда на утро к нему в дверь постучали, уверенности в его движениях поубавилось.

— Доброе утро, Аркус!

— Доброе, Саги…

— Ну, где же она?! Покажи-покажи!

Кажется, эта ночь пошла ей на пользу, ведь от вчерашней Саги не осталось ни следа.

— Саги… прости я… Я хотел, как лучше… — начал он, медленно доставая куклу. Но в тот же миг она оказалась в ее руках.

Сагитта забежала в комнату и подняла куклу над собой. Она встала к нему спиной так, что он не видел ее лица. Аркус закрыл глаза. Он хотел было снова заговорить, как та кинулась к нему в объятия. Ошеломленный, Аркус обнял ее в ответ.

— Это самая лучшая кукла в моей жизни!

— Д-да? Ха… Рад, что тебе нравится.

— Спасибо.

— Пожалуйста.

Еще пару минут они стояли в объятиях.

— Теперь, можешь идти играть. Я сильно устал и…

— Конечно!

Саги резко отошла. Она обняла свою новую куклу, еще раз поблагодарив Аркуса, и выбежала из комнаты. Ее смех еще какое-то время доносился из коридора.

«Меня уже совсем скоро выселят… — подумал Аркус усаживаясь на кровать. — Кто позаботиться о ней, когда я уйду?»

— Прошу! Все в наилучшем виде!

— Спасибо.

Аркус закрыл дверь. Скинул сумку на стол и сел на кровать. Наконец-то ему удалось съехать с чертового подполья. Комната хоть и не была роскошным номером в гостинице, но отвечала всем стандартам необходимым для жизни. В дали от центра, зато всего два венка за ночь.

Аркус еще долго сидел на кровати. «Достаточно ли я отстранился?» — думал он. Закрыв глаза и еще раз подумав, он принял решение. Достав из-за пазухи бумажку, он освежил память и наконец — сжег ее. Теперь у него было какое-то время, прежде чем он снова забудет место. Само время сейчас диктовало его дальнейшую судьбу.

Он нашел ее. То же место, тот же деревянный ящик, ранее усыпанный пеплом. Ему необходимо было что-то сжечь, чтобы они от него отстали. Удивительно, что настоящую книгу им так и не удалось найти. «Повелись на такой простой трюк?» — подумал Аркус, но выбросил это из головы, ведь какая теперь разница? Книга у него, а гильдия его больше не преследует. Он изъял книгу, но оставил ящик, снова захлопнув его. «Пусть думают, что я еще не решился, если все еще следят».

Дома, закрывшись в своей комнате на втором этаже, перепроверив все вокруг десяток раз и столько же выглянув в окно через закрытые шторы, он раскрыл книгу…

Аркус ненавидел магию, не понимал отца, но любил его. Возможно поэтому он все же решился. Отец его был скупщиком. Покупал раритетные вещи и перепродавал втридорога. Удивительно, как ему удавалось не просто жить на этом, но и быть неприлично богатым в добавок. Мастер своего дела, не иначе. Но он все равно был чем-то недоволен, постоянно. Аркус это видел, чувствовал. Каждый раз он принимал очередной мешок с венками все с меньшим энтузиазмом. Почему же? В один из дней, отец, вернувшись с торгов, зашел к нему в комнату.

— Аркус, — тихо начал он, после сложившейся ранее паузы, — ты ведь знаешь, как я тебя люблю.

— Конечно, папа.

— И ты мне веришь, правда, Аркус?

— Да, папа.

Отец задумался, отвернувшись в сторону.

— Знаешь, — начал он, снова повернувшись к Аркусу, — почему от нас ушла мама?

Аркус отрицательно помахал головой.

— Потому, что она не верила мне.

Аркус не понял сказанного.

— Скоро кое-что случится, — он внимательно взглянул в глаза сына. — Что-то нехорошее.

Аркус закивал, стараясь выразить понимание.

— Но что бы не происходило, ты должен выполнять каждое мое поручение, слушаться каждого моего слова. Хорошо?

Аркус застыл.

— Ты ведь мне веришь?

— Хорошо…

— Вот и умница, — сказал он и обнял сына. — Не бойся, все будет хорошо.

Книга называлась «Теория об искрах» и являлась книгой какого-то старого мага. Написана она была на ломаном еррите и, что странно для мага, не включала в себя гранд.

Изучение этого фолианта поделила жизнь Аркуса на до и после. Как когда-то, это сделал