Позолоченная луна - Джой Джордан-Лейк

на него, были влюблены в одну и ту же женщину. Думаю, это мисс Бартелеми. Которая могла каким-то образом знать их обоих еще до приезда сюда.

— Тот, кто напал на него?.. Господи. Вы думаете, что это я. — Кэбот отвернулся. — Я мог бы быть подозреваемым по ряду причин. Но я никогда бы не мог совершить убийство из-за влюбленности в Лилли Бартелеми.

Угли трещали в камине, откуда-то из галереи доносилась музыка струнного квартета, который теперь играл Штрауса. Джон Кэбот осторожно вынул у нее из рук книги и положил их на шахматный столик возле камина.

После чего протянул ей руку.

— Я подумал… Можно пригласить вас на танец?

Едва прозвучали эти слова, она заметила в его лице неуверенность.

— Это… это вальс. Я не знаю, знаете ли вы…

Она улыбнулась ему.

— Да, я училась. В Нью-Йорке. Некоторые из моих друзей изучали всю эту ерунду. — Она уже почти вложила свои руки в его, протянутые к ней, как вдруг помедлила. — Но если кто-нибудь зайдет?

— То сможет найти себе пару и присоединиться к нам. — Он шагнул ближе, его смокинг пах древесным дымом, кожаными переплетами книг и свежим воздухом. И самую малость Седриком.

Держа ее за руку, он распахнул двойные створки дверей, ведущих из библиотеки на внешнюю террасу. Снежинки сверкали в лунном свете, как осыпающееся конфетти.

Под удаленные переливы квартета они вышли наружу, подняли лица к ярким снежинкам. Вальсируя, они закружились под падающим снегом.

Когда они остановили свое кружение, Керри шагнула ближе к Джону Кэботу. И позволила себе утонуть в поцелуе.

Ее окружили звуки и ощущения, которые лишь углубляли восприятие поцелуя, — мягкий шелест снега по навесу веранды, перешептывание ветвей глицинии, отдаленные перепевы скрипок. Низкое мычание коровы откуда-то из дальнего конца долины. Ей казалось, будто она спрыгнула с одного из горных утесов и обнаружила, что может скользить в воздушных потоках. Она подвинулась ближе, глубже уходя в поцелуй, и крепко обхватила его руками за шею.

Медленно, медленно она откинула голову назад — только чтобы увидеть его лицо. Увидеть невыразимую нежность в ярком, направленном на нее одну взгляде.

Стоя так и прислушиваясь к ударам своего сердца, Керри внезапно напряглась.

— Марко Бергамини, — прошептала она. Казалось бы, это был неудачный момент для упоминания другого мужчины. Но слова уже вырвались наружу. — Это от bergamino.

Кэбот отступил на шаг. Его лицо было озадаченным — но не сердитым. Он ждал, чтобы она объяснила.

— Это долгая история. А Лебланк наверняка… Но если они были в лесу, пока он тут все обыскивал…

— Боюсь, что не могу пока вас понять…

— Думаю, что знаю место, где надо их поискать.

Глава 38

Лебланк прищурился, глядя в ночное небо. Всего минуту назад оттуда мягко падали снежинки, опускаясь на него и на его лошадь, пока они трусили по поместью. Но теперь снежинки стали падать с более резким, льдистым звуком, словно сообразуясь с его настроением. По крайней мере, Катафальмо и этот его брат-уродец не могли уйти далеко — если только, конечно, не уехали из города на поезде, как сказала эта плутовка, племянница Вандербильта. Но если они где-то здесь, то, заснув на улице в такую погоду, они наверняка замерзнут до смерти.

Эта последняя возможность взбодрила его — по крайней мере, его работа будет не напрасной. Если уж он не сможет притащить в Новый Орлеан самого Катафальмо, то привезет туда копию заключения коронера.

У Лебланка не было причин не верить Джорджу Вандербильту, который ничего не выигрывал, вмешиваясь в эту историю. Но он все равно ему не верил. Что-то в этом человеке — то ли мягкость в его глазах, то ли еще что — делало его одним из тех, кто мог приютить беженца с какой-нибудь жалостливой историей и инвалидом в виде довеска.

Имение Вандербильта было слишком большим, чтобы вот так запросто объехать его целиком в поисках преступника — около сотни тысяч акров, может, даже и больше. Но мороз, а теперь еще и дождь со снегом заметно сократили Лебланку зону поиска. Если эти итальяшки еще в поместье, они должны будут спрятаться в каком-нибудь помещении. Пока он только мельком обыскал чертов дом, который был не меньше иного замка, да конюшни размером с большой дом. Катафальмо, как и все преступники, которых ловил Лебланк, должен был постараться сбежать как можно дальше от преследования.

Только потому, что племянница Вандербильта казалась такой невинной и глуповатой, Лебланк все же решил проверить станцию, где, по ее словам, она видела итальянца по пути из города. Но и смотритель, и телеграфист, посмотрев на него, как бараны на новые ворота, в один голос заявили, что в последнее время не видели тут макаронников.

Телеграфист, Фарнсуорт, сказал немного больше, когда Лебланк сунул ему очередную купюру, но это все касалось только того, что в последние годы, с тех пор как Вандербильт строит тут дом, тут развелось слишком много макаронников. И да, один из них, тот, что с хромым мальчишкой, болтался тут на станции в ту ночь, когда случилось убийство, которое до сих пор не раскрыто.

— Вот и хорошо, и надо, чтоб они все валили отсюда, — заявил телеграфист, делая долгую затяжку сигаретой и выпуская дым с другой стороны окна своего офиса. — Разрази гром, если нам тут нужны еще и итальяшки. Да вся страна пойдет к чертям. Только добрые гены зря подвергают опасности.

Лебланк, подмигнув, повторил с ухмылкой:

— Подвергают? — Забавное слово для какого-то задрипанного служащего в захолустном городишке. Где он только мог такого понабраться?

Вернувшись в поместье, где он обыскал оранжерею и свинарник, отчего его ботинки провоняли насквозь, Лебланк направил свою лошадь к самой лучшей цели на сегодня. Он вытащил из постели садовника по имени Биддл, чтобы спросить у него, какие еще строения есть в поместье, и тот, увидев значок Пинкертона, ворча, подчинился, после чего рухнул досыпать.

Хлев. В этом был прямой смысл. Там теплее, чем во всех прочих строениях. Он дальше от дома, чем конюшни и оранжереи. И итальяшки будут чувствовать себя там как дома — примитивные, сами-то как скоты.

И вот Лебланк, держа фонарь, осадил лошадь в нападавшей с неба слякоти и вглядывался в скотный двор с ближнего холма. Башенка с часами над главным входом была едва различима в тусклом свете луны, который отражался от покрытых снегом крыш и полей внизу.

Он сплюнул в сторону. Это сколько же надо денег, чтобы построить башню с часами для коров? Конечно, именно богатые люди платили