Позолоченная луна - Джой Джордан-Лейк

банкетном зале, отвлекшую всех от поисков убийцы.

Оторвав взгляд от Кэбота, Керри подошла к северным дверям конюшни, открывающимся на поляну и дальше в лес. Мелкая ледяная снежная крошка превратилась в крупные хлопья, небо посветлело и стало почти белым. Температура падала, ветер, врывающийся в приоткрытую дверь конюшни, яростно завывал.

И там, уже почти исчезнувшие под снегом, были следы. Идущие в лес. В бурю.

— Если мы поторопимся… — начала Керри.

Но буквально у них на глазах в тусклом свете единственного фонаря следы очень быстро заносило снегом.

Глава 37

Сняв с крюка на стене конюшни один из фонарей, Керри, приготовившись к удару холода, вышла и попыталась пойти по тем следам, которые она еще могла различить — сломанные ветки, упавшие листья, край следа ботинка на тропе. Кэбот, не отставая, следовал за ней.

Но, вглядевшись в снегопад, она покачала головой.

— Я не смогу проследить их среди такого. Последние следы заметет через несколько минут.

Они повернули назад. Кэбот шел рядом с ней.

Керри заглянула в подвальную комнату, которую ей с близнецами выделили на время праздников. Она убедилась, что они давно мирно спят. Она тоже была измотана. Уже через несколько часов, на рассвете, они с близнецами пойдут по снегу домой, чтобы провести рождественское утро с отцом — в каком бы состоянии они его ни застали.

— Спасибо, — полуобернувшись, сказала она, — что искали вместе со мной.

Но Джон Кэбот коснулся ее руки.

— Уже больше полуночи, так что… Рождество наступило.

Она моргнула. Подняла к нему лицо.

— Ну да. Да.

— Возможно, это не самое счастливое наше Рождество. — В его лице снова проступила печаль. — Но я желаю вам перемен к лучшему. И покоя.

Она стояла, замерев, и ее пальцы продолжали касаться его руки. Что-то пробежало между ними — как удар молнии. И что-то еще, другое, более надежное, более глубокое. Разделенная грусть, и потеря, и боль, которые каким-то образом даже в такой неподходящий для этого день, как Рождество, кажутся странно уместными. Как будто среди радости есть место для грусти, потери и боли — и отчасти именно они делают ее настоящей.

Все слуги и весь клан Вандербильтов собрался посмотреть, как владелец Билтмора раздает подарки. Мысли Керри метались то к итальянцам где-то там в снегу, то к отцу, который так и не приходил в сознание рождественским утром, даже когда они с Талли меняли ему постель. Они собрали в лесу как можно больше веток для растопки и набили печку доверху, хотя в хлеву все равно было так холодно, что лишь немного тепла сохранялось только возле отцовской кровати, стоявшей так близко к печке, что одеяла едва не загорались. Керри перевесила одеяла на стенах, чтобы потщательнее перекрыть доступ северному ветру. Они тихо пели старинные аппалачские песнопения, пытаясь влить отцу в губы немного теплого настоя сосновых игл.

— Это от воспаления, — сказала Керри близнецам. — И ему нужно больше пить.

Скрипка на стене, казалось, так и просила, чтобы в Рождество ее взяли в руки, и Керри сыграла на ней все протяжные куплеты «Зеленых рукавов», а Джарси подыграл ей на одном из самодельных банджо из беличьей шкурки; Талли просто подпевала. Джарси низко опускал голову, чтобы никто не видел слез мужчины гор. Талли знала все слова песни и то, что это был древний английский напев, и ее тихое сопрано плыло в тишине хлева.

Что за дитя забылось сном…

При звуках песни у отца дрогнули веки, но больше он не шевельнулся.

Теперь же Талли и Джарси сидели среди остальных детишек работников поместья и открывали выбранные для них подарки. Но Керри смотрела в основном на владельца поместья, который с сияющими глазами раздавал детям подарки, специально выбирая их для каждого.

— Не думаю, — послышался голос позади нее, — что когда-либо видел Джорджа таким счастливым.

Это сказал Джон Кэбот, он стоял, прислонившись к дверному косяку.

Керри смотрела, как владелец Билтмора вручал очередному ребенку подарок — куклу в зеленом бархатном платье с зеленым зонтиком. Девочка, утратив дар речи, только моргала, любуясь фарфоровым личиком, а потом подняла взгляд на владельца замка, чьи глаза сияли.

— Даже больше, — согласилась Керри, — чем когда он проводит время со своими книгами и картинами. Почти так же, как когда он бывает в горах.

Они с Кэботом обменялись улыбками. И она была признательна за то, что в его лице вместе с улыбкой читалась печаль, точно так же, как и в ее улыбке.

Она как-то восхищалась эстампами CurrierIves в доме у подруги из Барнарда. Но какая-то ее часть все же подозревала, что даже у людей из этих саней и сияющих домов с литографии все равно есть свои секреты, тревоги и болезни.

Возможно, именно потому и было так трудно в эти дни слышать постоянный радостный перезвон бубенцов на санях. В иное время, может быть, они заглушили бы все остальное.

Закончив работу в холодных комнатах, Керри поднялась по задней лестнице. Струнный квартет переместился из банкетного зала в зимний сад, и она могла проскользнуть незамеченной в тенях в задней части дома.

Наверняка сегодня никому не придет в голову пойти в библиотеку. От кленовых поленьев в камине вздымались последние струйки дыма.

Вытащив из очередного нераспакованного ящика «Николаса Никльби» и «Мидлмарч Элиота», Керри подтащила одно из кресел поближе к тлеющим углям. Не раскрывая книг, она понюхала их. Вдохнула запах кожаных переплетов, погладила плотные корешки. Она читала обе эти книги еще в Нью-Йорке и теперь чувствовала, как будто их персонажи окружили ее, как старые друзья.

Ноги ныли. Она закрыла глаза. Из зимнего сада доносилась игра струнного квартета, она плыла по дому, отражаясь от мраморных полов и каменных стен.

В нескольких метрах от нее послышался один-единственный шаг.

Керри резко выпрямилась в кресле.

Справа от камина, в тени, стоял Джон Кэбот. Может быть, он стоял здесь уже давно, но Керри слишком устала, чтобы заметить его.

— Простите. Я напугал вас.

Она поднялась.

— Я могу уйти.

— Нет. То есть останьтесь, пожалуйста. — Он стоял боком к огню, который освещал его в профиль. — Джордж говорил, что дал вам полный доступ к библиотеке. В то немногое свободное время, которое может у вас появиться.

— Все же мне надо идти. — Она уже поднималась, когда увидела, что он держит в руках выпуск «Архитектуры Америки». С коричневой закладкой.

— Кто-то оставил его тут, — как будто внезапно забыв о ее присутствии, Кэбот заложил два пальца правой руки за лацкан пиджака. Она видела, как он делал так еще в Нью-Йорке.