Поиск дорог (СИ) - Букия Оксана

По ее щекам безудержно текли слезы.

— Златовласка, — Дим пододвинулся к ней, осторожно вытирая влагу с ее лица, — что не так?

Олайя протянула ему руку, на которой было надето обручальное кольцо императора. Какое-то время он просто сидел, не смея шевельнуться. Жуткая догадка лишала сил. Дим осторожно снял символ союза с ее пальца, под холодом метала, ощущая энергетическое плетение.

— Формула союза, — безжизненным голосом произнес он.

Она уткнулась ему в плечо и зарыдала.

Формула союза. Два слова тяжелым молотом стучали в его голове, разрушая вновь возродившиеся мечты. Избранник одевает ее вместе с кольцом, и та как любая вязь уходит в хьярт.

— Как часто он подпитывает ее?

— Каждые семь дней.

Он в отчаянии положил пальцы на плетение, чувствуя его ровные сильные нити. Ему не разорвать эту вязь. Слишком силен ее создатель.

— Прости меня, — прошептал он. — За то, что сомневался в тебе. За то, что оставил. За то, что тебе пришлось пережить все это.

Олайя замотала головой.

— Тебе не за что просить прощение. Я сама выбрала этот путь.

— Я слабее его как шакт. А мой дар…

Стихии не хотели слышать его. Они затаились, и он никак не мог ощутить их силу. Причин для формирования зова не было. Конечно, что миру до счастья всего лишь двоих!

— Сегодня был просто замечательный день, — Олайя вытерла бегущие по лицу слезы. — Я снова почувствовала себя счастливой и свободной. Я больше не вернусь туда.

— Сколько еще дней?

Она легкомысленно пожала плечами.

— Не помню. Зачем мне теперь это?

— Если формула союза не будет подпитываться, она вберет в себя всю силу хьярта, иссушит его, а потом начнет тянуть из организма. Ты умрешь — если он не насытит плетение.

— Зачем ты говоришь мне это? Его величество сам соизволил объяснить. Так что я знакома со своей участью.

Его пронзила боль от ее горьких слов.

— Я поэтому писала тебе письма. Думала, что, если Зелос не будет ко мне так милостив и не пошлет мне встречу с тобой, ты хотя бы прочтешь их и будешь знать, что я тебя не предавала и всегда любила.

— Не говори этого, Лала. Ты вернешься домой и дашь продлить ему формулу. Я буду здесь. Я буду ждать тебя. И мы обязательно что-нибудь придумаем.

— Что ты говоришь?! — Олайя возмущенно посмотрела на него. — Ты не можешь меня просить об этом!

— Я умоляю тебя, — прошептал Дим.

Она обняла его, запрокинула голову, подставляя шею под его губы.

— Пожалуйста, целуй меня. Больше не хочу ни о чем думать.

— Это неправильно, Лала.

— А что правильно?! — вдруг закричала она и вырвалась из его рук. — Вернуться назад? Забыть, что было? Снова видеть их? Подчиниться?

Дим поднялся на ноги.

— Ты куда? — встрепенулась девушка, смотря на него расширенными глазами.

— Лечу во дворец — вызову его на дуэль.

— Ты не можешь! — Олайя схватила его за руку. — Ты сам сказал, что слабее его.

— У меня нет другого выбора. Ты думаешь, я буду спокойно смотреть, как ты умираешь?

Она снова заплакала. Уткнула ладони в лицо и горько рыдала. Димостэнис опустился рядом с ней, обнял, притянул к себе.

— Я провела много времени в хранилище книг. Любую формулу можно обойти. Только надо знать как и уметь создавать нужные плетения, — наконец произнесла она.

— Можно обойти формулу союза?

Олайя слегка отстранилась от него. Нежно поцеловала. Прижалась щекой к его щеке.

— Обруч бессилия.

Димостэнис осмыслил услышанное.

— Он заставит хьярт закрыться, и формула союза больше не сможет брать силу внутри него.

— Ты сможешь сделать это?

— Все не так просто, — Дим покачал головой. — Его нельзя будет снять, пока обруч не иссушит хьярт полностью. Только так формула союза больше не будет властвовать над тобой.

— Так ты можешь?

— Ты не поняла, Лала, — еще настойчивей повторил Дим. — Это уничтожит твой дар. Ты больше не сможешь владеть силой Шакти.

— Это ты не понял, милый. Если такова расплата — я готова. Мне не страшно, если ты будешь рядом.

— Я не могу убить твою сущность.

— Сущность — это то, что ты чувствуешь, чем живешь. Потеряв свои способности, я не перестану быть собой. Я не перестану любить тебя.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

— Я не смогу, Лала, — простонал Димостэнис, отступая на шаг.

Девушка приблизилась, обняла, пылко зашептала в самое ухо. Как будто боялась, что, если ее услышит кто-то и что-то еще, слова не будут иметь такого значения. Это было только для него.

— Моя жизнь — это ты. Что в ней будет еще, мне не важно.

— Обруч очень болезнен, — прошептал он в ответ, закрывая глаза, — весь твой организм будет словно перемалываться, перенастраиваться на работу без хьярта.

Она поцеловала его. Димостэнис обнял ее, прижал к себе. Открыл хьярт, потянулся к энергопотокам стихий, собирая силу. Провел кончиками пальцев по ее лицу, шее, плечам, остановил руку с уже готовой формулой на хьярте.

Как часто она сама делала так, принося своими прикосновениями облегчение его страданиям, успокоение. Он же вынужден причинить ей боль. Олайя вздрогнула, но даже стона не сорвалось с ее губ. Лишь пальцы сильнее сжали ворот его рубахи.

— Прости. Прости. Прости, — шептал он, гладя ее по волосам. — Как только ты скажешь, я сразу сниму его. Оно иссушает хьярт не сразу. Ты можешь в любое время передумать.

— Никогда.

Димостэнис закутал ее в плащ, вынес из пещеры, позвал Хоруна. Они покидали царство голубых цветов и зеркальных озер, на берегу которых они любили, были счастливы и страдали.

Глава 30

Уже стемнело, когда Дим, бережно прижимая свою ношу к груди, постучал в дверь хорошо знакомого ему дома. Им нужно было надежное, но в тоже время комфортное удобное место, где Олайя сможет прийти в себя. К тому же Димостэнис не смирился с подобным выбором и надеялся уговорить ее переменить свое решение и найти другой выход.

Дверь открыл старый Норил, но за ним Дим уже видел хозяйку дома.

— Приветствую. Могу я остаться у вас на эту ночь?

Прислужник отупил, пропуская поздних гостей в дом. Капюшон упал с головы Олайи, открывая ее бледное лицо, спутанные, мокрые волосы.

— О, Боги! — воскликнула Милора, подходя к ним. — Бедная девочка! Нужен целитель?

Димостэнис покачал головой.

— Идите за мной, — хозяйка дома проводила их в большую комнату. — Вы можете оставить ее здесь. Норил проводит вас в гостевую.

— Мы вместе, — Дим положил Олайю на постель, развязал завязки плаща.

— Она без сознания?

— Спит, но ей очень плохо. Ей нужен покой и отдых. Простите, что побеспокоил вас в столь поздний сэт, но ваш дом единственное пристанище сейчас, где я могу дать ей то, что необходимо.

— Если вам что-то понадобится — говорите. Если нужен целитель — я пошлю за ним в любое время.

— Спасибо.

— Вы может оставаться у меня столько, сколько вам будет нужно.

С этими словами женщина вышла, оставив их вдвоем.

Олайя открыла глаза. Свет не пробивался сквозь плотные занавеси, но были видно, что за окном яркий погожий день. Грудь разрывало от боли, казалось, в хьярт возились тысячи иголок и разрывают его на части. Вчера она смогла использовать свой дар, которым она все еще могла владеть, облегчить свои страдания и уснуть под стук его сердца.

«Прости. Прости. Прости».

Девушка зажмурилась.

Она не лукавила, говоря, что ни в чем его не винит. Она не могла себе позволить рисковать его жизнью и сделала свой выбор. Теперь она хотела лишь одного — открывать глаза и всегда видеть человека ради которого была готова пожертвовать чем угодно. Своей жизнью, свободой, а уж тем более даром.

Олайя повернула голову. Димостэнис сидел в кресле около окна, смотрел вдаль, сосредоточенно о чем-то думая. Она знала, что он не смирится с ее решением и будет упрямо искать другие выходы из создавшегося положения.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

— Доброе утро, милый, — несмотря ни на что девушка улыбнулась. — Просто обещай мне, что каждое наше утро будет таким.