Берестяная грамота - Юрий Иванович Когинов

руки в карманы и насвистывая весёлый немецкий мотивчик, двинулся вдоль заводского забора. Свернул за угол — вот тут будет в самый раз. Оглянулся по сторонам, прямо рукой собрал остатки клейстера из банки, которая была в кармане пальто, мазнул по бумаге. Теперь другой рукой припечатать — и дёру.

— Хальт!

Лязгнув затвором винтовки, из пролома в заборе, который впопыхах не заметил Серёга, высунулся гитлеровец… Эх, до чего ж глупо попался!..

Фашист срывает листовку и бьёт Серёгу в спину прикладом. Сергей падает. Солдат рывком поднимает его и толкает стволом винтовки вперёд… Навстречу Фролов, тоже вооружённый, с винтовкой наперевес.

— Дас флюгблятт… — задыхаясь от возбуждения, объясняет солдат. Листовка, дескать.

Фролов приближается.

— Да этого сорванца я знаю! Надо бы ему руки скрутить, герр зольдат. — И вытаскивает из кармана верёвку.

— Гут, яволь! — охотно соглашается фашист. Он забрасывает винтовку за плечо, чтобы освободить руки, и вдруг, глухо застонав, тяжело оседает на снег.

— Беги домой огородами! — старательно загребая валенками снег на месте стычки, приказывает Сергею Фролов.

ТРИДЦАТЬ ЗАЛОЖНИКОВ

С тех пор как Серёжка вернулся в город, бабушка его, Дарья Михайловна, радовалась тому, что она теперь не одна, но и, конечно, тревожилась. Из всей школы был Серёжка самым непоседливым. А ведь время такое — недалеко и до беды.

Но Сергей прямо на глазах менялся: серьёзнее стал и будто спокойней. А что там у него на уме, разве узнаешь!..

Ночью разметался на кровати, одеяло сбросил, что-то бормочет. «Не жар ли?» — всполошилась бабушка и чуть свет поспешила к подружке, Варваре Артамоновне, — лекарства раздобыть, а может, какой травки присоветует.

Вернулась с горстью сушёной малины и прямо с порога:

— Внучек, беда! Ночью на Буяновке фашист вывел тридцать человек из хат и всех запер в эмтээсовском гараже. Говорят, за солдата ихнего. Кто-то его прикончил вчера. Да прямо на улице!..

Сергей отвернулся к стене. Сжался в комок, даже испарина выступила на лбу: «Спалят, гады, людей! Живьём ведь спалят!»

Было такое полмесяца назад в деревне Берёзовке, недалеко от Дедкова. Показалось фашистам или вправду кто донёс, будто в одной избе партизан прячут. И без разбора всех жителей — в амбар. Потом обложили сеном и… как не было деревни. Это по одному только подозрению. А тут — убитый солдат. И ещё листовки на заборах…

Серёга вскочил, потянулся за брюками. Спросил, стараясь ничем не выдать волнения:

— Только с Буяновки брали? А на других улицах что, тихо?

Бабушка задёрнула плотнее занавеску, будто их кто-то мог увидеть.

— Листовок, говорят, за ночь понаклеено — и на домах и на заборах видимо-невидимо. Утром фашисты бегали как чумные и соскребали со стен те листовки. А в листовках-то, знаешь… Мне Варвара сказывала. Будто гонят их, басурманов проклятых, и от Москвы и отовсюду, гонят взашей!.. Ой, не ходи ты никуда, Серёженька!..

Но Сергей уже сунул ноги в валенки…

Однако выйти не успел. Дверь в сенях бухнула, и на пороге выросла Зина — платок сбит на затылок, рыжие прядки во все стороны, а лицо бледное. Серёгу точно током ударило:

— Отца взяли?!

Зина пошатнулась и начала сползать вдоль притолоки. Дарья Михайловна едва успела её поддержать.

— На рассвете влетели трое и отца прикладами в спину. Он идти даже не мог — волоком его, гады…

— Останешься у нас, дочка. — Дарья Михайловна обняла её, помогла снять пальто.

Надо ж, какой бедой обернулись листовки!.. Ведь они для людей старались, чтобы все правду узнали, а вышло, будто ты тридцать человек к смерти приговорил.

Серёга рванулся к двери, толком ещё не соображая, куда и зачем бежать.

— Не ходи, — остановила его Зина. — Я знаю, о чём ты сейчас… Ты здесь не виноват. Никто не виноват… кроме фашистов. — Минуту молчала, горестно задумавшись, потом сказала: — А идти сейчас некуда. Мы с Коляном часа два продежурили возле комендатуры. Думали, может, увидим Готмана. Да не подступишься — часовой на часовом. Вот если бы Калачёв, если бы партизаны…

«ПОЛУЧАЙ ЗА ВСЕ!»

Это оказался не гром, о котором со сна подумал Серёга. Он подскочил к окну. Только что пробившийся рассвет окрашивал и небо и широкое заснеженное поле одинаковым серым светом. Но вдруг небо прочертили две гибких, огненных дуги, наполняя всё вокруг бледно-розовым светом, и снова, уже не во сне, а наяву, загрохотало из лесу.

— Наши! Красная Армия! — ахнул Серёга. — Эй, вставайте!

Но бабушка и Зина уже одевались.

Сергей, отодвинув засов, выглянул во двор. Сухая дробь автоматов слышалась вперемежку со звонкими, трескучими разрывами мин. Серёга бросился в сарай и, разворотив поленницу дров, вытащил из тайника гранату.

— Быстрее! — крикнул он Зинке. — Красноармейцы же не знают, где эмтээсовский гараж!.. А ты, бабуш, не бойся. Мы мигом!

С размаху перескакивая через плетень, Серёга увидел за стеной школы нескольких человек в маскировочных халатах с советскими автоматами в руках.

— Ур-ра Красной Армии! — крикнул он и, подтолкнув Зину, бросился вперёд.

— «Ложись! — послышалось от школы.

Серёжа распластался на снегу, прикрыв полою своего пальто Зинкину голову. Зинка забарахталась, выплёвывая снег, оттолкнула Серёгу. Шапка его откатилась на несколько шагов. Серёга хотел ринуться за ней, но тут острые фонтанчики снега вспенились как раз между теми, кто спрятался за школой, и открытым местом, где влепились в снег Зина и Сергей.

Дык, дык!.. — ударило совсем близко. Джи-джи!.. — запели белые фонтанчики, сверля острую пунктирную тропку в направлении к ребятам.

— Отползай, — потянула Серёгу за валенок Зинка. — Отползай!

Пулемётный росчерк добежал вприпрыжку до самой вмятины, которую оставили в снегу Сергей и Зина, и замер: невдалеке сильно рвануло. Сверху на ребят посыпались комья снега и какие-то щепки.

Вскочив на ноги, они увидели, как метрах в сорока, за зданием ремесленного училища, медленно оседало лохматое облако взрыва. К нему бежали люди в белом, припадая изредка на колени или прямо с ходу строча короткими, ломкими очередями…

Но у Серёги и Зинки, был свой путь — к гаражу.

На глаза лезет мокрый от пота клок волос, сердце стучит так гулко, что отдаётся в голове — вот как устал Серёга! За ним пыхтит Зинка, валенки увязают в снегу.

И вот гараж — длинный, из толстых брёвен, на воротах железные брусья крест-накрест.

Ворота эти совсем рядом. Только вот обогнуть дом с голубыми ставнями… Но что это? За домом разворачивается грузовик, и на ходу выпрыгивают из кузова четверо