Калейдоскоп. Сборник - Ирина Ярич

– Но Сетху, разве плохо станет, если работы будут выполнять только те, кто именно хочет их делать?

– О, мой мальчик, ты ещё молод и не знаешь, что есть люди, которые совсем не хотят трудиться и их немало.

– Но, если они не будут работать, на что они купят или обменяют еду? Как они прокормят себя и семью? Как они получат масло, которое спасает от палящих лучей их кожу? Где возьмут одежду? Где им спать?

– Поэтому в стране Кемет все работают, все и богатые, и бедные имеют и выполняют свои обязанности. Тапет, не воспринимай своё назначение как наказание, только как разлуку с твоими родными и близкими. Ты умный и способный мальчик, и слуги фараона это поняли, поэтому и выбрали тебя. Из всего нашего хозяйства только ты удостоился этой чести. Ты будешь работать на фараона и на изделиях сможешь вырезать своё имя. Если тебя будет уважать и ценить начальник за твоё мастерство и прилежание, то, возможно, разрешит навестить своих родителей и своего старого друга, – Сетху обнял меня, его стриженная и умащенная маслом голова склонилась мне на грудь, по старым и сморщенным щекам текли слёзы.

Я тоже плакал. Сетху относился ко мне, как к сыну, и теперь я должен его покинуть, быть может навсегда, так же, как и своих родных и Наху. Мне почему-то казалось, что встретиться с ними уже не удастся. Было грустно. Что меня ждёт? Кого я там встречу? И ещё огорчение приносила моя несбывшаяся мечта – мне уже не быть жрецом…»

О дальнейшей судьбе Тапета мы можем лишь догадываться, потому что оставшаяся нерасшифрованной часть папируса настолько хрупка, что рассыпается от прикосновения, да и знаки там практически не видны.

4, 5 мая 1999 г.

Древняя

Греция

Переселение

I

Взрыв сверхновой

В горах Северной Греции дорийские племена пасли скот. Ни кто, ни они, ни их соседи уже не помнили, откуда они пришли. Многие их поколения кочевали среди этих невысоких гор покрытых густой кроной акаций и каштанов, могучими платанами и стройными соснами. В тени деревьев совершенно не ощущалось знойное дыхание летнего солнца, а зимой они спасали от порывов ветра. На склонах и в долинах росла сочная трава, а кое-где и дикие злаки, которых вдосталь хватало на корм табунам и стадам. И если бы эти мирные кочевники, некогда поселившиеся в северных горах, продолжали дело предков, не помышляя испытывать свою судьбу и спуститься с гор, история Древней Греции была бы иной.

На горную страну Эпира опускалась ночь. Фессалийцы, ветвь феспротического племени, так же как и их соседи, дорийцы в небольших домиках укладывались спать. А в верхней долине реки Ахилой табунщики, расположившиеся возле догорающих костров, неспешно доедали ужин – сырные лепёшки и жареные каштаны, запивая их конским молоком. Ни кто из них не заметил, как одна едва заметная звёздочка вдруг ярко вспыхнула, её сияние всё усиливалось и усиливалось, а потом она также неожиданно исчезла, растворилась в космической мгле. А через несколько дней опять же никто не обратил внимания на солнце, да и зачем. Оно было ослепительно, как и прежде, вот разве что стало жарче, чем обычно и у многих болела голова, да кто будет придавать этому значение за каждодневными хлопотами.

Мирные и трудолюбивые фессалийцы и дорийцы не знали, не могли знать, что на Солнце бушевала буря. Его огненные недра клокотали, образуя всевозможные завихрения, они как воронки втягивали внутрь его пылающую поверхность, которая пестрела тёмными пятнами-провалами. Гигантские языки пламени-протуберанцы, длиной в сотни и тысячи километров извивались в солнечной короне и норовили оторваться в своей бешеной пляске от светила. И вот по раскалённому лику Солнца пронеслась огненная рябь, перемешивающая вещество его поверхности, закрывая тёмные пятна и открывая новые, которые беспрестанно пульсировали. И вдруг солнечная корона заколыхалась, будто от встряски, и огромный кольцеобразный протуберанец резко выпрямился с такой силой, что оторвался и понёсся прочь от Солнца, превращаясь в солнечный ветер. В своём стремительном беге поток его частиц достиг Земли и хлестнул её поверхность, словно гигантский кнут. Невидимый и неслышимый удар пришёлся на Северную Грецию, где обитали фессалийские, беотийские и дорийские племена, и которые почти ничего не ощутили, но этот удар породил энергию в ещё не родившихся детях, которой хватит на многие поколения.

Женщины, которые на тот момент, носили в себе новую жизнь, после, как обычно в определённый срок рожали детей, но их чада оказались более энергичные, более сильные, чем их родители. И от них уже родилось другое поколение, которое своей неуёмной энергией и жаждой деятельности уже не могло довольствоваться лишь тихими переходами с одного пастбища на другое вместе со своими табунами. Им не хватало масштаба, их горная страна с небольшими речными долинами показалась им мала, словно люлька для подросшего ребёнка. Их манил далёкий горизонт неизведанных земель, они чувствовали в себе силу, которой не находили применения дома.

По склонам гор потянулись повозки, нагруженные домашней утварью и скарбом, на которых сидели немощные старики, слабые старухи, малые дети, да утомлённые дорогой женщины, остальные шли и их горящие взгляды были устремлены вдаль, на обширную долину Пенея, где так буйствовала зелень рощ и лугов. Через проходы Пинда путь переселенцев лежал на восток.

С гор всё спускались и спускались племена, роды, многочисленные семьи. То короткими, то большими волнами захлёстывали они местное население, отвыкшее от войн и мирно существовавшее своими трудами. Бесцеремонным пришельцам понравились новые земли, которые они силой отбирали у тихих землепашцев. Но не все уступали напору чужаков, кто мог, сопротивлялся, а те, кто понимал свою слабость, но не хотел подчиниться, вынужден был искать приюта на чужбине. И население Северной, Средней Греции пришло в движение, происходило вынужденное переселение греческих племён.

Фессалийцы, эолийские беотийцы, арнейцы, дорийцы десятилетиями растекались с севера, захватывая всё новые земли, порабощая и воюя, а где-то смешиваясь или прогоняя местное население.

Часть дорийцев на небольших, но вместительных судах переплыла Коринфский залив и продолжила завоевательное шествие на Пелопоннесе. Здесь они разделились вновь. Одни из них пошли в Мессению по узкой долине Алфея в Аркадии, а другие перешли лощину Эвротской долины с намерением покорить Лакедемонию. Там, где лощина расширялась и представляла собой живописную долину, дорийцы разбили лагерь. Но живших там ахейцев покорить оказалось нелегко. Население долины, обитавшее между Тайгетом и восточным кряжем гор, а также у склонов Парнона и прибрежной зоне боролось так долго, особенно укреплённый город Амикл, что временный лагерь воинствующих дорийцев вырос в город Спарту. Дорийцы оказались сильнее земледельцев северной долины Эврота, считая ахейцев военнопленными, дорийцы-спартанцы присвоили их лучшие земли, разделив между собой. С тех пор эти ахейцы и их потомки назывались илотами и были низведены почти до рабского положения. Тех ахейцев, у которых земля была скудна и менее плодородна, дорийцы-спартанцы принудили платить дань. А ведь некогда ахейцы были сильны, решительны и дерзки, тысячелетие назад их предки тоже пришли в Грецию с севера и покорили трудолюбивый народ пеласгов, а впоследствии даже победили троянцев, но энергия предков истратилась в веках и теперь они вынуждены подчиниться более напористым и непреклонным дорийцам.

II

Спасение Аттики

Неугомонный, теперь уже воинственный дух дорийцев гнал их с завоёванных земель всё дальше. Небольшая часть из них покидала Лакедемонию и на судах отправлялась на восток на острова. Племена, гонимые дорийцами, фессалийцами и беотийцами, со всей Греции стекались в Аттику. С севера Пелопоннеса, с земель Аргоса и Коринфа дорийские цари вознамерились покорить Аттику. Несмотря на сопротивление, им удалось захватить Мегару, но на этом они не пожелали остановиться, и готовились к битве с афинянами, жителями главного уже тогда города Аттики.

Враждующие армии расположились лагерями по обе стороны реки Истм. Противники, по традиции ни одно серьёзное дело не начинали без совета оракула, поэтому отправили гонцов в Дельфы, им хотелось узнать, на чей стороне боги и каков будет результат битвы. И пока вестники не вернуться объявлено перемирие. Посланники, обогнув с северо-востока Коринфский залив, добрались до Дельф. На следующий день их принял жрец храма Аполлона, завёрнутый в яркий и пёстрый гиматий крепкий седой старец с застывшим величием на лице.

– Через четверо суток настанет седьмой день месяца, тогда вы придёте со своим вопросом. Но прежде надо узнать, приятны ли вы Аполлону, для этого нужно пройти испытание. Завтра приведёте козу, и жертвоприношение решит, захочет ли Аполлон вам отвечать. Если испытание пройдёт успешно, то бросим жребий, чтобы установить очерёдность, а значит и время вашего прихода к оракулу, – после чего жрец подал знак рукой, отпуская просителей.