Калейдоскоп. Сборник - Ирина Ярич

Коллатин: Уж поздний вечер, а у тебя всё хлопоты по дому.

Лукреция: К твоему приезду хотела сшить тебе новую тогу. Вот пряжу для неё пряду.

Коллатин: Спасибо, родная. Проводи меня. Целует жену и уходит. Уходят и остальные.

В центре сцены свет меркнет.

Явление пятое

Свет зажигается в углу, где старик и дети.

Старик: Затем оправились мы к жене Секста. Ещё мы к дому не подъехали, а уж были слышны музыка и пение. Вошли. В большой комнате полно гостей, слушали они музыкантов и певцов за трапезой обильной. Жена Секста, весёлая и хмельная, с друзьями хохотала, возлежа перед столом, полным яств и вина.

В углу сцены свет меркнет.

Явление шестое

Центр сцены ярко освещён. В большой комнате, перед низким и длинным столом возлежат хозяйка и её гости. На столе – блюда с едой и кубки. Слуги стоял с кувшинами вина, и наполняют кубки. Все навеселе, слушают музыкантов и певцов, смеются и болтают. К ним входят Секст со слугой, Коллатин и двое их приятелей. Жена Секста, наконец, замечает мужа.

Жена Секста: О, Секст, ты вернулся? Как кстати. Присоединяйся к нам, развлечёмся славно (проговорила она, еле языком шевеля).

Секст: Мне уже пора возвращаться! (Зло отвечает ей).

Коллатин: Теперь ты убедился сам, что прав был я. (улыбается)

Уходят: Секст, слуга, Коллатин и другие.

Действие второе

Явление первое

Секст один в палатке. Злится.

Секст: …Его жена добродетельна! А моя …Опозорил на весь Рим… Я отомщу! Узнаешь, Луций, как верна тебе жена. Да, она красотка, и одарить любовью меня должна! Ха-ха-ха… Клевета немало дверей открывала, и твердыни целомудрия таят от потока лести…

Свет гаснет.

Явление второе

Освещённый угол сцены со стариком и детьми.

Старик: Через несколько дней коварный Секст, что-то замышляя, тайно покинул лагерь. Моя сестра служанкой у Лукреции была и видела, как вероломный Секст пришёл в спальню к госпоже. Но помочь ей не смогла, будучи подростком малым. Испугалась и спряталась она среди подушек и покрывал. Но слышала всё и нам потом рассказала. Вот, что знаю я от неё: госпожа собиралась лечь в постель, но у зеркала задержалась. Вдруг в комнату вошёл сын царя!

Свет меркнет.

Явление третье

Центр сцены освещается. В комнате стоит кровать, за ней скамейки с подушками. Девочка-слуга споткнулась, упала, покрывало накрыло её. За столиком сидит Лукреция, смотрит в этрусское зеркало и расчёсывает волосы. В спальню входит Секст.

Лукреция: Секст, что привело тебя в столь поздний час? Известия о Луции? Что с ним? Он жив? Ранен?

Секс: Жив твой Луций и здоров. А ранен я!

Лукреция: Куда же? Не вижу крови у тебя? И почему пришёл сюда ты, а не к жене в свой дом?

Секст: Бескровная рана у меня. Амура стрелы сердце мне пронзили. И жена уже не мила, лишь ты одна – любовь моя

Лукреция: Секст, я верная жена и не хочу слышать речей подобных!

Секст: Кому верна ты? Тому, который изменяет каждый день! Тебя, дочь знатного рода, меняет на тех, кто доступен даже нищему солдату!

(Служанка испуганно закрывает себе рот и глубже прячется).

Лукреция: Зачем мне это говоришь?

Секст: Затем, что большего достойна такая женщина, как ты! Царское ложе – вот место для тебя!

Лукреция: Секст, уходи, прошу! Тебя я слушать не должна. Я Луция люблю!

Секст: Лукреция – любовь моя, услышь мои мольбы, ведь сын царя умоляет тебя! Сойди с одинокого супружеского ложа в мои объятья и награди своей любовью! (Обнимает, целует)

Лукреция: Секст, пусти, оставь меня (пытается вырваться).

Секст: Лукреция, ты так хороша, что я не в силах оторваться от тебя! Своим отказом меня ты ещё больше распаляешь!

Лукреция: Уходи!!

Секст: Надеюсь, ты кричать не будешь, нам не нужны свидетели нашей любви. (Силой повалил её на постель)…

Свет гаснет, но затем снова зажигается. Лукреция на кровати полуобнаженная, прикрыта покрывалом. Постель взъерошена. Секст стоит перед ней и усмехается.

Секст: (нагло) Отныне ты, Лукреция, не добродетельная жена, а любовница моя. Ха-ха-ха.

Уходит.

Явление четвёртое

Лукреция думает, что она одна в комнате. Плачет.

Лукреция: Не только честь поругана моя. Опозорен мой отец и мой супруг! Что скажут люди! Честь рода осрамлена! И воины высмеют полководца, у которого жена …О, никогда! Я жить больше не должна! Кровь моя смоет позор с семьи! Но сначала правду из моих уст они узнать должны!

Лукреция села за стол, пишет письмо, затем подходит к двери, открывает её, зовёт слугу.

Лукреция: Ларс, Ларс, зайди ко мне!

Явление пятое

Лукреция и слуга.

Лукреция: Поезжай к моим мужу и отцу. Передай письмо им в руки. Да никому об этом не болтай и не показывай письма!

Ларс: Слушаюсь, госпожа.

Кланяется ей и уходит.

Явление шестое

Лукреция берёт со стола кинжал, смотрит на него. Вздохнула, закрыла глаза и с силой вонзила его в грудь. Широко открывает глаза, кричит и стонет от боли. Падает.

В центре сцены свет гаснет.

Действие третье

Явление первое

Освещается угол сцены со стариком и детьми.

Старик: Прихоть сына царя и смерть Лукреции не только Луцию Коллатину, но и царю большое горе принесли. Был у этрусского царя племянник Луций Юний, по прозвищу Брут, что означало «идиот». Его, царя и старшего брата царствующий дядя пытался умертвить. Но Юний выжил лишь потому, что прикинулся сумасшедшим. Его единственной целью в жизни была месть царю за убийство брата и отца. С Коллатином Брута связывала дружба крепкая. Узнав о горе друга, Брут с Коллатином отправились в сенат.

Свет в углу сцены меркнет.

Явление второе

Центр сцены ярко освещён. Перед членами сената стоят Коллатин и Брут.

Коллатин: Почтенные отцы, мы к вам за помощью пришли!

Члены сената: Какая помощь вам нужна? Что за беда случилась?

Брут: От произвола царской семьи защиту ищут граждане Рима!

Члены сената: Что этим хочешь ты сказать? Царю ты не чужой!

Брут: Мне от этого только хуже! Но речь не обо мне сейчас. Вы все знаете Коллатина и, какая замечательная у него жена была!

Члены сената: Была? Почему была? Она ведь ещё молода!

Коллатин: Да была, в этом и беда! А виновник – сын царя, коварный Секст!

Брут: Лукреция – достойнейший пример для многих жён. Образец доброты, сердечности, честности и верности. Эта добродетельная женщина обманута была в то время, когда её муж готовился к сраженью! Гнусный Секст, клевеща на мужа, силой захватил жену! И эта честная латинянка своей смертью позор семьи в могилу унесла! Старейшины родов, вы призваны блюсти обычаи отцов, остановите произвол! Как мы можем идти сражаться с врагом?! Как можем покидать дом и оставлять жён, сестёр и дочерей?! Гражданин Рима должен опасаться за судьбу своей семьи?! За честь её! За репутацию свою! Старейшины, до чего же мы дошли! И всё это из-за распущенности царской семьи! Зачем Риму царь, от которого страдает народ! Где мудрость его решений?! Только властолюбие и капризы! Нам не нужны лживые и жадные цари!

Члены сената: Царь окружил себя телохранителями, чего раньше не бывало! Заставляет свободных граждан трудиться на унизительных работах! А скольких на Форуме распял! Да, многих смерти предал! И сынок под стать отцу! Хороший предлог покончить с господством этрусков! Смерть Лукреции – повод избавиться от их власти над нами!

Брут: Я предлагаю изгнать из Рима не только царя, но и его семью! Вырвать это ядовитое семя со всеми отростками! И пусть наш народ выберет более достойных правителей, за которых не будет стыдно ни современникам, ни потомкам нашим!

Свет меркнет.

Явление третье

В углу сцена освещается. Старик продолжает беседовать с детьми.

Старик: Бруту удалось убедить сенат изгнать царскую семью из Рима. Весть дошла до царя и он, бросив военный лагерь и армию, отправился в сенат. Тем временем к покинутым воинам прибыл Брут и рассказал им о коварном Сексте и верной Лукреции. Несмотря на своё прозвище, Луций Брут был мудр, знал, кому и как сказать, на что обратить внимание. Поэтому солдаты поддержали Брута. А против царя поднялось восстание. Тарквиний Гордый, последний царь Рима, лишенный поддержки сената и армии был вынужден бежать со своей семьёй на север, в Этрурию.

Внук: Дедушка, а что было потом?

Старик: Я не поехал со своим господином, а остался в Риме. С тех пор много лет работал у Брута. На собрании граждан-воинов его и Коллатина избрали консулами и передали им власть, которой обладал царь, но не пожизненно, а на один год.