Божественная комедия (илл. Доре) - Данте Алигьери

Песнь шестнадцатая

Пятое небо — Марс (продолжение)

1

О скудная вельможность нашей крови!Тому, что гордость ты внушаешь намЗдесь, где упадок истинной любови,

4

Вовек не удивлюсь; затем что там,Где суетою дух не озабочен,Я мыслю — в небе, горд был этим сам.

7

Однако плащ твой быстро укорочен;И если, день за днем, не добавлять,Он ножницами времени подточен.

10

На «вы», как в Риме стали величать,*Хоть их привычка остается зыбкой,Повел я речь, заговорив опять;

13

Что Беатриче, в стороне, улыбкойОтметила, как кашель у другой*Был порожден Джиневриной ошибкой.

16

Я начал так: «Вы — прародитель мой;Вы мне даете говорить вам смело;Вы дали мне стать больше, чем собой.

19

Чрез столько устий радость овладелаМоим умом, что он едва несетЕе в себе, счастливый до предела.

22

Скажите мне, мой корень и оплот,Кто были ваши предки и которыйВ рожденье ваше помечался год;

25

Скажите, велика ль была в те порыОвчарня Иоаннова,* и в нейКакие семьи привлекали взоры».

28

Как уголь на ветру горит сильней,Так этот светоч вспыхнул блеском ясным,Внимая речи ласковой моей;

31

И как для глаз он стал вдвойне прекрасным»,Так он еще нежней заговорил,Но не наречьем нашим повсечасным:

34

«С тех пор, как „Ave“ ангел возвестилПо день, как матерью, теперь святою,Я, плод ее, подарен свету был,

37

Вот этот пламень, должной чередою,Пятьсот и пятьдесят и тридцать кратЗажегся вновь под Львиною пятою.*

40

Дома, где род наш жил спокон, стоятВ том месте, где у вас из лета в летоВ последний округ всадники спешат.*

43

О прадедах моих скажу лишь это;Откуда вышли и как звали их,Не подобает мне давать ответа.

46

От Марса к Иоанну,* счет таких,Которые могли служить в дружине,Был пятой долей нынешних живых.

49

Но кровь, чей цвет от примеси Феггине,И Кампи, и Чертальдо помутнел,*Была чиста в любом простолюдине.

52

О, лучше бы ваш город их имелСоседями и приходился рядомС Галлуццо и Треспьяно ваш предел,*

55

Чем чтобы с вами жил пропахший смрадомМужик из Агульоне* иль инойСиньезец,* взятку стерегущий взглядом!

58

Будь кесарю не мачехой дурнойНарод, забывший все, — что в мире свято,А доброй к сыну матерью родной,

61

Из флорентийцев, что живут богато,Иной бы в Симифонти поспешил,*Где дед его ходил с сумой когда-то.

64

Досель бы графским Монтемурло* слыл,Дом Черки оставался бы в Аконе,*Род Буондельмонти бы на Греве* жил.*

67

Смешение людей в едином лонеБывало городам всего вредней,Как от излишней пищи плоть в уроне.

70

Ослепший бык повалится скорейСлепого агнца; режет острой стальюЕдиный меч верней, чем пять мечей.

73

Взглянув на Луни и на Урбисалью,*Судьба которых также в свой чередИ Кьюзи поразит, и Синигалью,*

76

Ты, слыша, как иной пресекся род,Мудреной в этом не найдешь загадки,Раз города, и те кончина ждет.

79

Все ваше носит смертные зачатки,Как вы, — хотя они и не видныВ ином, что длится, ибо жизни кратки.

82

Как берега, вращаясь, твердь луныСкрывает и вскрывает неустанно,Так судьбы над Флоренцией властны.

85

Поэтому звучать не может странноО знатных флорентийцах речь моя,Хоть память их во времени туманна.

88

Филиппи, Уги, Гречи видел я,Орманни, Кателлини, Альберики —В их славе у порога забытья.

91

И видел я, как древни и великиДель Арка и Саннелла рядом с ним,Ардинги, Сольданьери и Бостики.*

94

Вблизи ворот, которые такимНагружены предательством, что далеКорабль не может плавать невредим,*

97

В то время Равиньяни обитали,Чтоб жизнь потом и графу Гвидо дать,И тем, что имя Беллинчоне взяли.*

100

Умели Делла Пресса управлять;И уж не раз из Галигаев лучшийУкрасил позолотой рукоять.*

103

Уже высок был белий столб,* могучиФифанти, те, кто кадкой устыжен,*Саккетти, Галли, Джуоки и Баруччи.

106

Ствол, давший ветвь Кальфуччи,* был силен;Род Арригуччи был средь привлеченныхК правлению, род Сиции почтен.

109

В каком величье видел я сраженныхСвоей гордыней!* Как сиял для всехБлеск золотых шаров непосрамленных!*

112

Такими были праотцы и тех,Что всякий раз, как церковь опустеет,В капитуле жиреют всем на смех.*

115

Нахальный род,* который свирепеетВслед беглецу, а чуть ему поднестьКулак или кошель, — ягненком блеет,

118

Уже тогда все выше начал лезть;И огорчался Убертин Донато,*Что с ними вздумал породниться тесть.

121

Уже и Капонсакко на МеркатоСошел из Фьезоле;* и процвелиИ Джуда меж граждан, и Инфангато.

124

Невероятной истине внемли:Ворота в малый круг во время оноОт Делла Пера имя повели.*

127

Кто носит герб великого барона,Чью честь и память, празднуя Фому,Народ оберегает от урона,

130

Те рыцарством обязаны ему;Хоть ищет плотью от народной плотиСтать тот, кто этот щит замкнул в кайму.*

133

Я Импортуни знал и Гвальтеротти;И не прибавься к ним иной сосед,То Борго жил бы не в такой заботе.*

136

Дом, ставший корнем ваших горьких бед,Принесший вам погибель, в злобе правой,И разрушенье бестревожных лет,

139

Со всеми сродными почтен был славой.О Буондельмонте, ты в недобрый часБрак с ним отверг, приняв совет лукавый!*

142

Тот был бы весел, кто скорбит сейчас,Низринь тебя в глубь Эмы* всемогущий,Когда ты в город ехал в первый раз.

145

Но ущербленный камень, мост блюдущий,*Кровавой жертвы от Фьоренцы ждал,Когда кончался мир ее цветущий.

148

При них и им подобных я видалФьоренцу жившей столь благоуставно,Что всякий повод к плачу отпадал;

151

При них народ господствовал так славноИ мудро, что ни разу не былаЛилея опрокинута стремглавно*

154

И от вражды не делалась ала».*

Песнь семнадцатая

Пятое небо — Марс (продолжение)

1

Как вопросить Климену* , слыша новость,Его встревожившую, поспешилТот, кто в отцах родил к сынам суровость,*

4

Таков был я, и так я понят былИ госпожой, и светочем священным,Который место для меня сменил.

7

И Беатриче: «Пусть не будет пленнымОгонь желанья; дай ему пылать,Отбив его чеканом сокровенным;

10

Не потому, чтобы ты мог сказатьНам новое, а чтобы приучиться,Томясь по влаге, жажды не скрывать».

13

«Мой ствол, чей взлет в такие выси мчится,Что, как для смертных истина ясна,Что в треугольник двум тупым не влиться,

16

Так ты провидишь все, чему данаВозможность быть, взирая к Средоточью,В котором все совместны времена, —

19

Когда Вергилий мне являл воочьюУтес, где дух становится здоров,И мертвый мир, объятый вечной ночью,

22

Немало я услышал тяжких словО том, что в жизни для меня настанет,Хотя к ударам рока я готов;

25

Поэтому мои желанья манитУзнать судьбу моих грядущих лет;Стрела, которой ждешь, ленивей ранит».

28

Так я промолвил, вопрошая свет,Вещавший мне; так, повинуясь строго,Я Беатриче выполнил завет.

31

Не притчами, в которых вязло многоГлупцов, когда еще не пал, заклан,Грехи людей принявший агнец бога,*

34

Но ясной речью был ответ мне дан,Когда отец, пекущийся о чаде,Сказал, улыбкой скрыт и осиян:

37

«Возможное, вмещаясь в той тетради,Где ваше начерталось вещество,Отражено сполна в предвечном взгляде,

40

Не став необходимым оттого,Как и ладьи вниз по реке движеньеОт взгляда, отразившего его.

43

Оттуда* так, как в уши входит пеньеОрганных труб, все то, что предстоитТебе во времени, мне входит в зренье.

46

Как покидал Афины Ипполит,Злой мачехой гонимый в гневе яром,*Так и тебе Флоренция велит.*

49

Того хотят, о том хлопочут с жаромИ нужного достигнут без трудаТам, где Христос вседневным стал товаром.*

52

Вину молва возложит, как всегда,На тех, кто пострадал; но злодеяньяИзобличатся правдой в час суда.

55

Ты бросишь все, к чему твои желаньяСтремились нежно; эту язву намВсего быстрей наносит лук изгнанья.

58

Ты будешь знать, как горестен устамЧужой ломоть, как трудно на чужбинеСходить и восходить по ступеням.

61

Но худшим гнетом для тебя отнынеОбщенье будет глупых и дурных,Поверженных с тобою в той долине.

64

Безумство, злость, неблагодарность ихТы сам познаешь;* но виски при этомНе у тебя зардеют,* а у них.

67

Об их скотстве объявят перед светомПоступки их; и будет честь тебе,Что ты остался сам себе клевретом.

70

Твой первый дом в скитальческой судьбеТебе создаст Ломбардец знаменитый,*С орлом святым над лестницей в гербе.

73

Тебя укроет сень такой защиты,Что будут просьба и ответ у васВ порядке необычном перевиты.

76

С ним будет тот,* кто принял в первый часТакую мощь от этого светила,*Что блеском дел прославится не раз.

79

Его толпа еще не отличилаПо юности, и небо вечный сводВокруг него лишь девять лет кружило;

82

Но раньше, чем Гасконец проведетВысокого Арриго,* безразличьеК богатствам и к невзгодам в нем сверкнет.

85

Так громко щедрое его величьеПрославится, что даже у враговОно развяжет их косноязычье.

88

Отдайся смело под его покров;Через него судьба преобразитсяДля многих богачей и бедняков.

91

В твоем уме о нем да впечатлится,Но ты молчи…» — и тут он мне открылНевероятное для очевидца.

94

Затем добавил: «Сын, я пояснилТо, что тебе сказали; козни этиКруговорот недальний затаил.

97

Но не завидуй тем, кто ставил сети:Давно отмщенной будет их вина,А ты, как прежде, будешь жить на свете».

100

Когда я понял, что завершенаРечь праведной души и что основа,Которую я подал, заткана,

103

Я произнес, как тот, кто от другогоСовета ждет, наставника ценя,В желаньях, в мыслях и в любви прямого:

106

«Я вижу, мой отец, как на меняНесется время, чтоб я в прах свалился,Раз я пойду, себя не охраня.

109

Пора, чтоб я вперед вооружился,Дабы, расставшись с краем, всех милей,Я и других чрез песни не лишился.

112

В безмерно горьком мире, и, поздней,Вдоль круч, с которых я, из рощ услады,Взнесен очами госпожи моей,

115

И в небе, от лампады до лампады,Я многое узнал, чего вкуситьНе все, меня услышав, будут рады;

118

А если с правдой побоюсь дружить,То средь людей, которые бы звалиНаш век старинным, вряд ли буду жить».

121

Свет, чьи лучи улыбку облекалиМной найденного клада, засверкал,Как отблеск солнца в золотом зерцале,

124

И молвил так: «Кто совесть запятналСвоей или чужой постыдной славой,Тот слов твоих почувствует ужал.

127

И все-таки, без всякой лжи лукавой,Все, что ты видел, объяви сполна,И пусть скребется, если кто лишавый!

130

Пусть речь твоя покажется дурнаНа первый вкус и ляжет горьким гнетом, —Усвоясь, жизнь оздоровит она.

133

Твой крик пройдет, как ветер по высотам,Клоня сильней большие дерева;И это будет для тебя почетом.

136

Тебе явили в царстве торжества,И на горе, и в пропасти томленьяЛишь души тех, о ком живет молва, —

139

Затем что ум не чует утоленьяИ плохо верит, если перед нимПример, чей корень скрыт во тьме забвенья,

142

Иль если довод не воочью зрим».

Песнь восемнадцатая