Враг моего врага. «Песец» - Натали Р.

об этом, как о ерунде какой-то. – Часть стоит на ремонте, остальные она сама разошлет туда-сюда, и там они должны завязнуть крепко. Мы расчистим пространство вокруг Земли и ударим по периметру силами эасских наемников. Их тяжелые триремы вполне под стать земным сторожевикам. И мы не будем ставить им сверхзадачу, достаточно всего лишь на несколько минут отключить блокирующую сеть, чтобы корабли могли совершить ГС-переход прямо к Земле, – и он откинулся на спинку кресла.

– Дальше, – потребовала старуха.

– Дальше? – удивился Ен Пиран, скрывая раздражение. – Куда уж дальше? Говорю же, мы проходим к Земле и делаем с ней, что хотим.

– Оборона Земли не исчерпывается периметром, – жестко отрубила чфеварка. – И я ни за какие сласти не поверю, что кто-то сумеет выйти к поверхности этой проклятой планеты прямо из прокола. Я хочу услышать план, достойный Имит! Как вы намерены вскрыть внутренние пояса обороны?

И тут король Имит, бесплатное приложение к адмиралу, дал дотошной бабе ответ, заставивший Ена Пирана гордиться своим монархом:

– Поверьте мне, достойная Эл Танг Ри, – произнес он важно и внушительно, – некоторых вещей лучше не знать. Во имя своего же спокойствия.

Клара своего добилась: новая Эст Унтли была совершенно не похожа на Эст Унтли. Когда она переступила порог адмиральской каюты, таща объемистый пакет с маечками, юбкой и халатом, у Йозефа, отвлекшегося от ноутбука, вырвалось:

– О Боже! Кто это?

Крейсер на орбите, стыковок не было – откуда взялась незнакомая баба? Да еще явившаяся к нему на ночь глядя, как к себе домой? Женщина хороша, глупо спорить: обтягивающая лимонно-желтая майка и джинсы подчеркивают выпуклости фигуры, серебряный крестик почти теряется в низком вырезе, из замысловатой прически выбилась завитая прядь. Что подтверждает: галлюцинация. Только с чего бы? Алкоголем он не злоупотреблял с той самой пьянки трех адмиралов.

Глаза незнакомки наполнились слезами.

– Это же я, – прошептала она растерянно.

Точно! Глаза. Темно-карие глаза в обрамлении распахнутых ресниц, бровки вразлет…

– Унтли?

Она всхлипнула, прижав к животу пакет.

– Я… я теперь Анелия.

Ни хрена себе! Еще утром была привычная Унтли, в своих бессчетных юбках, со своими косами, и вдруг – бац! – Анелия. Он помотал головой, пытаясь избавиться от наваждения; не помогло. Перед ним стояла Анелия в джинсах и тихо плакала, серебряный крестик заманчиво блестел в ложбинке меж грудей.

– Ты крестилась? – осенило его.

Она сглотнула и кивнула.

– А вот это все зачем? – спросил он осторожно, неопределенно повертев ладонью.

Она снова горько всхлипнула.

– Вам не нравится?

Вроде бы Унтли научилась говорить ему «ты», но в моменты волнения программа давала сбой.

– Ну почему сразу «не нравится»? – на самом деле незнакомка произвела на него сильное впечатление, ему даже неловко стало. – Просто… немного неожиданно. Мне нравится, правда. Иди сюда, потрогаю: настоящая ты или нет?

Анелия бросила пакет и с готовностью метнулась к нему. И впрямь, двигается, как Унтли. Он взял ее за плечи. Да, она. Настоящая, реальнее некуда. То самое тело под желтой маечкой, которая на удивление ей идет…

– Как тебя звать-то теперь? – пробормотал он в промежутках между поцелуями. – Аня? Нелли? Эх, блин, задачка!

Вот и еще одна четверть кончилась, подумала Виктория Павловна одновременно с грустью и облегчением, провожая своих семиклашек на каникулы. Один за другим дети разъезжались по городам и весям на краткий отдых, на встречу с родителями, бабушками-дедушками. Она помахала девчонкам, вышедшим компанией, чтобы подгадать к экспрессу. И вдруг приметила в их шумной стайке мересанку.

– Тео! А ты куда? – она бы предположила, что девочка вышла проводить подруг, но в руках у нее был пакет с вещами, тот самый, с которым она зимой явилась в интернат. Багаж ее с тех пор сильно не увеличился.

– Виктория Павловна, я у Вероники неделю поживу, – откликнулась Теодора.

Родителей у девочки не было, вся родня сгинула. Муж – Виктория все еще ежилась оттого, что у одной из ее подопечных есть муж – в рейде. Что еще за Вероника? Ах да… Виктория видела ее однажды. Взрослая мересанская женщина с синими волосами, гордым профилем и коляской с младенцем. Живет где-то в Ебурге. Встретила соотечественницу, подумала тогда Виктория, но Теодора ее огорошила.

– Это Вероника м’Китгенань, – объяснила она. – Вторая жена моего мужа.

– А ты первая? – изумленная воспитательница только и смогла, что задать дурацкий вопрос.

– Нет, – со всей серьезностью ответила Теодора. – Я третья.

И что теперь делать? Правила запрещают на несколько дней отпускать ребенка к кому-либо, кроме кровного родственника или официального опекуна. Можно ли считать жену того же мужа родственницей? Ох, вряд ли. Но если не отпустить Тео, ей всю неделю придется жить в общежитии и питаться сухим пайком, работники столовой ведь тоже уходят на отдых. Пока ее товарищи развлекаются у себя дома и едят бабушкины пирожки. Разве это справедливо? Да, Теодора такая не одна. В десятом классе есть парень-сирота, в параллельном седьмом два мальчика издалека, которым не по карману мотаться домой на каждые каникулы. Но если уж есть возможность…

– Ладно, Тео, беги.

Если уж девочка пережила конец света, то и у этой Вероники не пропадет.

– До свидания, Виктория Павловна, – прощебетала она, и вскоре ее белая куртка затерялась где-то за калиткой.

Виктория вздохнула и присела с ноутбуком за стол дежурного воспитателя у выхода. Дети разъехались, осталось лишь попить кофе, посмотреть новости, проверить состояние детских комнат да сдать охране ключи.

В почте валялось непрочитанное письмо, отправитель – Центр космической связи. Виктория глянула на тему и обмерла: «Это копия сообщения, присланного Вам по ква-девайсу». Мне?! По ква-девайсу? Из Центра космической связи? Несколько секунд Виктория могла думать только об одном: неужели что-то с отцом Теодоры? То есть тьфу, с мужем. Слегка уняв бьющееся сердце, она ткнула мышью в письмо: чем гадать, лучше узнать наверняка.

Письмо начиналось с непонятных символов. Виктория приняла их за сбой кодировки, но следующая строчка – английские слова хантскими буквами – расставила все по местам:

«Здрасте, Вектория Павловна. Это Хелена Гржельчекова, – бедное дитя, она даже в собственном имени умудрилась сделать ошибку. – А это моя электронная почта».

Последовательность несуразных символов повторилась. Виктория с сомнением посмотрела на нее. Ничего напоминающего электронный адрес.

«Я теперь жыву в Раю, в большой деревне Шаркетт. Это папа договорился, он такой маладец. Тут классно! Только все время темно и снег. Зато тут такие клёвые пацаны и нормальные девочьки. У нас каждый вечер дискотеки».

Вот почему электронная почта так странно выглядит. Это райский адрес! О Господи, что же, Гржельчик нигде ближе не нашел для дочки пристанища?

«Я жыву у Айтсраны. Она такая милая и добрая, прямо как ВЫ, – Виктория чуть не прослезилась. – И тоже любит учить. Она учитильница в школе. И научила меня говорить по ихнему и читать. Она говорит што я умница. По моему она меня любит».

Виктория