Враг моего врага. «Песец» - Натали Р.

Идеалисты и святые подвижники не становятся координаторами. Землянка вызывала у него симпатию – потому что позволила ему поднять Хао из полуголодного и ничем не гарантированного существования и стать одним из самых почитаемых координаторов за всю историю планеты. И уважение – потому что понял, в отличие от многих, для чего ей эта сделка. Салима поступала так, как ей выгодно, что бы ни думали ограниченные обыватели. И он не верил, что она предала Хао. Это было бы для нее совершенно невыгодно. Она кормила планету восемь лет определенно не ради того, чтобы потерять ее в один миг.

И что из этого следует? То, что крейсеры нужны сейчас Земле для чего-то более важного. Земля ведет войну, и, вероятно, наступил такой момент, когда ей не до Хао. Оттого чфеварцы и явились, что знают: земляне не придут. Или не исключают, что придут, но малыми силами.

– Ваше превосходительство, мы потеряли второй спутник.

Аирол нервно дернул себя за косу, переброшенную через плечо. Хотел бы он знать, что делать!

– Вы пробовали связаться с чфеварцами? Каковы их требования?

– Они не отвечают, ваше превосходительство.

Не хотят вступать в переговоры, выдвигать условия? Совсем плохо. Значит, либо их цель – террор и уничтожение, либо условия таковы, что выдвигать их следует, когда противник уже не в состоянии торговаться.

– Герр Шварц! – глаза у запыхавшегося солдата аж выпучились. – Семь проколов!

– Что ж вы так несетесь, Еременко, будто за вами гонится маньяк с многочленом наперевес? – Хайнрих отвлекся от экскурсии, которую проводил для Каманина. Будущему координатору любопытно, как устроена орбитальная станция; вряд ли это знание пригодится ему в профессиональной деятельности, но отчего бы не развлечь гостя? – Вот скажите мне, Еременко: что, радиосвязь нынче отменили? – он выразительно помахал переговорником на ремешке.

– Он просто растерялся, – вступился за бойца Каманин.

– На хрен мне тут растеряхи? – Хайнрих нажал кнопку на переговорнике и объявил: – Боевая тревога. «Песца» и «Михалыча» к старту. Стационарные орудия – в рабочий режим.

Последнюю фразу он заканчивал, быстро шагая по коридору в направлении стыковочного шлюза, где был «припаркован» «Песец». Каманин, поначалу затормозив, догнал его:

– Ты на свой сторожевик? Возьми меня с собой!

– На кой черт ты мне там сдался? – отмахнулся тот. – Будешь толкать меня под руку, пытаться командовать…

– Не буду, вот те крест!

– Влад, ты представляешь себе, что такое корабль в бою? Его мотает, как дерьмо в проруби! Желудок наружу полезет. Сиди лучше на станции, для своего же блага.

– Хайнрих, когда мне еще доведется полетать на настоящем сторожевике? – чувствовалось, что идея поучаствовать в бою захватила Каманина. – Клянусь, я не буду тебе мешать!

– Охота пуще неволи, – проворчал Шварц. – Блеванешь на пульт – придушу собственными руками, и пусть Салима себе нового преемника ищет.

Быстро, почти бегом Хайнрих ворвался в рубку, Каманин – следом, опередив второго пилота.

– Готовность? – осведомился Шварц в микрофон, пристегиваясь.

Посыпались доклады, один за другим. «Михалыч» уже отходил от станции. Шварц молча указал Каманину на боковое кресло, выслушивая рапорт наблюдателей:

– Четыре чфеварских драккара, четыре триремы Эас. Орудия в боевом положении.

– Да кто бы сомневался, – буркнул он, поворачивая рычаги задних ускорителей на малый ход, и мимолетно пожалел, что стер с корабля красочную порнографическую картинку. Было бы любопытно выяснить, как относятся к подобной живописи эасцы.

Старт был почти незаметен. Да, это не планета. Поверхность станции, плавно уходящая вниз, ощутимо закруглена. Шевелятся стволы орудий, ловя цели, но пока никто не стреляет: дистанция слишком велика. А вокруг – звезды. Каманин поискал взглядом солнце, не нашел. Оно тут должно быть маленьким, со звездочку, а ярких звезд со всех сторон полно.

– А где драккары? – спросил он. – И триремы?

– Метки на корабли противника, – потребовал Шварц.

Розовые стрелочки-курсоры – цвет Чфе Вара – обозначили на экране едва видные точечки, медленно ползущие по кривой. Оранжевые указали на эасские корабли.

– Поговорить, что ли? – почесал голову Шварц. – Вызовите их флагман.

На экране возникло изображение немолодого длинноусого чфеварца в розовом мундире.

– Капитан Ка Дин Хет, – представился он. – Убери пушки, землянин, и отключи блокирующую сеть. Тогда мы не тронем ни тебя, ни твою станцию.

– Не тронете меня? – развеселился Хайнрих. – Слышь ты, розовое чучело! Я – Хайнрих Шварц, командир «Белой полярной лисички, которая приходит к неудачникам в ключевые моменты жизни»! Меня свои боятся, а вам вообще большая вагина настала! Трогать меня не хочешь? Вот ужо я тебя потрогаю за мокрые ляжки! Засажу по самые…

Несколько секунд Ка Дин Хет слушал с отвисшей челюстью. Потом резко мотнул головой, приводя мозги в рабочее состояние, прошипел:

– Провались ты в болото, сумасшедший гомосек! – и отключился.

Каманин засмеялся.

– Вот так всегда, – философски произнес Хайнрих. – Эй, там, на связи! Вызовите еще кого-нибудь.

Далекие сполохи на темном горизонте привлекли внимание Захара. Их можно было бы принять за молнии, но на Мересань не случалось гроз и тогда, когда она еще была живой планетой.

– Бой идет, – старик с лицом, замотанным шарфом от холода – одни очки наружу да кончик папиросы – притормозил гусеничный погрузчик рядом с директором. – Видел я уже такое, аккурат перед концом света.

– Я тоже видел, – промолвил Захар. – На Нлакисе.

Он помнил ледяную щеку Ортленны и ее трагический шепот: «Мы ведь не знаем, кто побеждает». Он был уверен, что крейсеры защитят Нлакис. Пытался ободрить Ортленну, и она хотела ему верить, только не очень получалось.

Должно быть, она так же смотрит сейчас в небо, гадая, кто побеждает. Утешает ли ее кто-нибудь? Или она наедине со своими сомнениями? Или, надев маску уверенности, сама вынуждена утешать рабочих, напуганных тревожными огнями в небесах?

– Прекратить работу, – распорядился Захар. – И погасить прожектора.

Враг может искать для поражения наземные цели. И найти их проще простого: всего три светлых пятна на всей планете. Рудник Ортленны тоже светится. Сообразит ли она погасить освещение? Как же хотелось поддержать ее – советом или просто теплым словом. Но примет ли она его после всего, что произошло?

В темноте сполохи боя стали еще ярче. Вспыхнул огонек, рассыпаясь искрами. Взрыв? Там, в молчаливой пляске огней, сгорают чьи-то жизни. Свои, чужие? Кажется, он заразился от Ортленны сомнениями. Смог ли он передать ей взамен хоть немного уверенности?

Сейчас или никогда, понял он. Укажет на дверь – так тому и быть. Но сидеть здесь и думать о том, как она там – невыносимо.

– Приготовьте вертолет, – приказал он, стараясь не смотреть на начальника охраны.

– Адмирал, приказ из Центра, – Гржельчика разбудил вызов по внутренней связи. Докладывал практикант. Парню впервые доверили вахту, и вот на тебе: тут же приказ из Центра. – «Ийону Тихому» немедленно прибыть на орбиту Земли, а лично вам – в генштаб.

Йозеф помянул чью-то мать – сам не понял, чью. Может, того умника в генштабе, который придумал погнать «Ийон» сперва к Гъде, а потом,