Лабиринт №7 - Сергей Васильцев

как к должностным обязанностям. Привык.

И чем дальше развивались их отношения, тем большее сходство находил он в Ольге и Анне. Часто Сергей заранее знал, как поступит Ольга, потому что точно так же сделала бы ее сестра. Манеры. Повадки. Даже физическое сходство, которое раньше вовсе не бросалось в глаза.

Однажды он, смеясь, сказал ей об этом.

– 

И давно это у тебя так? – поинтересовалась Ольга, продолжая романтически улыбаться. – Лижешь меня, а думаешь о ней.

И он понял, что совершил ошибку. Непоправимую. Постарался обратить все в шутку. Не получилось. И их общая история стремительно покатилась к своему финалу.

Вернувшись домой через пару дней, Сергей обнаружил дома свою подругу. Она улыбнулась ему навстречу, но не глазами. Он почувствовал напряжение и, ища причину, оглядел комнату. На тумбочке у кровати лежала пара листов обычного формата. Письма. На полу – раздавленная флэшка от компьютера. Что в ней могло быть записано, хозяин понятия не имел.

– У Писателя был запой, – сказала Ольга будничным тоном.

– Сочувствую.

– Ни фига ты не сочувствуешь! Ты и чувствовать-то не умеешь.

– Какая муха… – начал, было, Сергей. Но она не дала ему договорить.

– Мне надоела!

– Что? – он помотал головой, стараясь собраться с мыслями.

– Мне надоела эта твоя «любовь к трем апельсинам».

– Ты.… – он захлебнулся обидой, как мальчик, у которого отняли последнюю игрушку.

– Я поняла, – сказала Ольга. – Ты знаешь, я пошпионила тут за тобой. Один разок. Вошла в соседний вагон метро. А на следующей остановке пересела. Тебя там не было. Правду, выходит, рассказывал. Не бойся, я никому не скажу! – она запнулась. – Господи! К Ромке хочу. Прощай! Впрочем, тебе-то что. Ведь мы чужие как были, так и есть.

Она, видимо, думала, что его успокоила. Она его добила. Произнесла самое страшное, что он слышал за последнее время. Сергей сидел неподвижно с приклеенной снисходительной улыбкой. Ему стало тошно, потому что эта женщина снова оказалась права.

– Ты ошибаешься…

– Женщины ошибаются только, если они начинают рассуждать как мужчины. Тебе этого не понять… Да, кстати, про Писателя. Он теперь прижился с женщиной, которая родила ему сына еще восемь лет назад. Выходит, дождалась своего часа. Хоть кому-то все-таки повезло в этой истории. А теперь пойду. Устала я от тебя.

На лице ее он увидел только отвращение. Только отвращение, и больше ничего.

– Желаю тебе столько счастья, сколько ты заслуживаешь… – ответил Сергей, привыкший выговаривать двусмысленные фразы.

Сказал, отвернулся и ушел на кухню. Стал ждать, пока хлопнет входная дверь. Стоял и смотрел в окно, мечтая о бифштексе.

«Странно, – подумал. – Мы расстались, а я ничего не почувствовал. Ни досады, ни облегчения…»

– Странно… – проговорил вслух и начал одеваться.

Сергей вышел на улицу и весело хихикнул. Для отменного настроения была масса поводов: очередная женщина сочла его законченным психом, и он снова стал никому не нужен, дороги к храму не существовало, пути назад – тем более. Он больше не знал, чего хочет. Нет, знал – бежать. Бежать!!! Но куда?

– Все бесполезно, – сказал глухо. Сел в авто и поехал куда-нибудь. И всю дорогу он думал о том, почему его счастье должно зависеть от чьего-то существования.

Колеся по городу, Сергей вдруг понял, что находится в двух шагах от Сашкиного дома. Решил зайти.

На кухне у друга сидела Настасья и нервно курила. Судя по пепельнице на столе, делала она это уже очень давно.

– Вот полюбуйся, – брюзжал Сашка. – Еще одна несчастная любовь. Тебя мне не хватает – так вот!

– Что? – уселся Сергей напротив женщины. Ему ужасно захотелось с ней поболтать.

– А я не хочу! – всхлипнула она, завершая уже высказанное. – Не хочу из леди, которой дарят цветы, превращаться в клушу, которая стирает носки и пылесосит квартиру!

– Знаешь! – зло прокомментировал брат. – У каждого в жизни есть своя роковая женщина. Кто бы возражал! Да только наша дамочка засиделась в этой роли.

– Не зуди! – одернул его Сергей. Настасья вытирала слезы.

– Знаешь мульку? – продолжил Сашка. – Когда моя продвинутая сестрица решила изменить мужу – из любви к искусству, надо полагать – она приехала ко мне и несколько раз пыталась сбежать из помещения. Пришлось их запереть. Лезть в окно высоковато. Покорилась. Оправдала надежды. Свои – в первую очередь. Потом пошло-поехало. Даже Юлька попал. Конвейер.

– К чему ты все это сейчас говоришь? – прошипела Настасья. Глаза ее превратились в щелочки.

– Да так. Курс женской психологии.

– Вот и заткнись! Просто я любила их обоих!

– Так не бывает!

– Еще как бывает!

– Тебя что – муж бросил? – догадался Сергей.

– Не бросил. Решил пожить один – подумать.

– О как!

– Ребята, он меня не простит теперь! – захныкала Настасья.

– И ты что – переживаешь?

– Я хочу быть ему верной женой! – она размазывала по щекам слезы вместе с тушью и помадой. – Как вы не понимаете, каждая женщина мечтает иметь свой дом!

– Рожать детей, стирать носки и пылесосить квартиру, – проворчал Сашка. – Как раз вовремя!

– Не язви! – одернул его Сергей. – Если любит, то вернется. Ты пыталась с ним говорить?

– Да он как начал орать! На таком ультразвуке! – Настасья вытянула из пачки очередную сигарету. – Хоть бы вернулся! Это Бог меня за все… Пускай и квартиру пылесосить… А если не любит? – похоже, ее поразило это открытие.

– Любит… любит… Не бери в голову. – сказал Сашка примирительно.

– Иди ты знаешь куда! – неожиданно обиделась сестра. – Утешил братец! Все равно я буду бороться за свою любовь!

– Будь!

– Пошла я. Так, значит – вернется? – спросила она у Сергея.

– Обязательно! – заверил тот. Настасья пошла умываться.

– Представляешь, – сказала она, рисуя себе лицо. – Когда этот, как его – муж делал мне предложение, я разрыдалась. А он – дурачок расчувствовался. Думал – это от радости. Теперь-то я точно знаю…

Она повертелась у зеркала, похлопала глазами. Ушла.

– Зачем приходила? – проговорил Сашка. И сам себе ответил. – За поддержкой… А ты зачем?

Забыл.

– Понятно! У нее процентов на семьдесят – уязвленное самолюбие, – подытожил хозяин квартиры. – Но если даже на тридцать – любовь – тяжко ей придется… Горе-то – горе! Да… Тех, кто идет на Голгофу, удерживать бесполезно… Так, все-таки, зачем пожаловал?

– Говорю же, не помню.

– Вот и погуторили…

В этой сцене им полагалось играть роль истуканов.

– Хорошо, хоть – не пеликанов, – сквозь зубы процедил Сашка. И Сергей понял, что в голове у него те же самые мысли.

– Как всякая умная женщина, – решил Сергей подвести итог, – Настасья считает, что жизнь логична, и ее проблемы – это наказание за прегрешения. Но