Лабиринт №7 - Сергей Васильцев

скучно!»

«Две жизни, – процитировал он Рильке. – Ты не с этой и не с той, и жизнь твоя то ввысь парит, то дремлет, то молча ждет, то все вокруг объемлет – то камнем обернувшись, то звездой».

– Кто обеспечивает синхронность – вот в чем вопрос. – Высказал он и сел на кровати. – Смотритель – старый черт – так ничего и не сказал об этом.

Потом его мысли потекли от превратностей судеб к конкретным персонажам. Он осознал свои злоключения последнего года и в них увидел Елену, понял, что до сих пор любит эту женщину, мысленно раздел ее, порадовался упругости обнаженного тела и завожделел, после чего оставалось только снова провалиться в дрему, оттого что никакие другие проблемы не тревожили его больше.

Видеть мир как сон – не худшая точка зрения. Нелепица событий оборачивается всего-навсего заблуждениями дремлющего рассудка. Но только в том, что касалось Сергея, все происходило с точностью наоборот. Лишь засыпая, он начинал воспринимать реальность происходящего и почти понимал, зачем пришел в этот мир. Но знание это улетучивалось уже в первые минуты пробуждения. И жизнь продолжалась с ощущением необходимости вспомнить нечто чрезвычайно важное и невозможности сделать это.

Очередной раз он пришел в себя среди ночи, сделал вдох и закашлялся. Все тело было в испарине. Голова болела. Легкое недомогание вызвало в нем непонятную радость. Сергей выбрался из постели и вышел в коридор, залитый светом полной луны. Стены и окна полукругом разбегались и тонули в полутьме. Излучали странное томление. В такие минуты любая история казалась достоверной и могла произвести жуткое впечатление. В лунную ночь все выглядит в истинном свете. Не так ли, господа?

Он решил обойти дом и долго раздумывал, в какую сторону ему направиться. Пошел против часовой стрелки, как будто это могло иметь какое-то значение. Ноги тонули в ковровых дорожках. Звук шагов не портил тишину. За окнами сияние луны заливало сад, лужайку со стриженой травой и реку в отдалении. Отблески воды словно рама окутывали пейзаж.

Пройдя несколько десятков метров, постоялец увидел свет. Подкрался и осторожно выглянул из-за выступа стены. Коридор заканчивался массивной дверью. Рядом с ней стоял стол с телефоном и лампой с зеленым абажуром. За ним, откинувшись в кресле, сидела дежурная сестра и, как мышь, проворно грызла заостренный ноготок.

В углу над дверью висела камера системы слежения. И Сергей сразу успокоился. «Времена не выбирают. В них живут и умирают…» – так, кажется.

«Дом отдыха, – решил Сергей, проведя пальцем по холодной грани массивного оконного стекла. – Или дом скорби. Что, по большому счету, одно и то же…» Он пытался думать и не мог. Мозги обратились в кисель, как после слоновьей дозы нейролитика.

В комнату уставшая от дремы заглянула большая белая луна. «Пора спать!» – произнес некто в его голове. И он послушно поплелся к своей кровати.

Утром явилась Дарья Сергеевна – все та же дама в кринолинах и повела его завтракать. Столовая оказалась небольшой и ухоженной. На стенах корчили рожи забавные фавны. На окнах прозрачные занавеси удачно драпировали пуленепробиваемые стекла. На столах – чистые скатерти и вазочки с искусственными цветами.

Сидели по двое. Сосед напротив был худ и бледен. Когда он рассматривал принесенную пищу, то забавно подергивал кончиком носа и прикусывал нижнюю губу двумя длинными передними зубами. Его присутствие за столом вызывало мысли о том, что не пора ли пить чай. «Кролик Роджер», – решил для себя Сергей и улыбнулся.

– Как вы относитесь к пришельцам? – спросил кролик вместо приветствия.

Фраза застала Сергея врасплох. Он поперхнулся и долго кашлял, прикрывая лицо салфеткой, отчего Кролик счел его скептиком и прекратил попытки завязать беседу. В сложившихся обстоятельствах это, пожалуй, было и к лучшему.

После еды Сергей опять попытался уснуть. Не получилось.

Вошел человек в белом халате в пенсне и с бородкой клинышком. Прикрыл дверь и засеменил вглубь помещения.

– Ну-с, как делишки? – поинтересовался он чересчур бодрым голосом. Уселся напротив, потирая руки. Замолчал.

– Док, чем я болен? – тот некоторое время сидел, изучая глаза собеседника.

– Реактивный психоз. Пустяки.

– Болезнь?

– Пограничное состояние, – сказал доктор и бросил на Сергея беглый, но внимательный взгляд.

– Верно подмечено. Какие симптомы?

– Полежите у нас немного, – доктор решил не услышать его вопрос. –Посмотрите, как хорошо вокруг. Полный покой. Аж душа замирает. Отдохнете. Все пройдет.

– И так все пройдет! – отметил пациент. – Выходит, Фауст чего-то не догонял. Мог же остановить прекрасное мгновенье. Однако как-то все время притормаживал. Куда его несло?

– Вы забываете, милейший, о втором пункте договора, – доктор стал понимающе участлив. – Как только остановишь мгновение, так и отправишь душу к дьяволу.

– Вот и я говорю, – обрадовался Сергей. – Второй пункт. Он же первый. Остановил мгновение, и ты в ловушке.

– Неверно тратить драгоценные годы в поисках утраченного времени, – отметил его vis-a-vis. Пациент застонал и попытался залезть под кровать.

– Голубчик! – пожурил доктор.

– Не стоит… – согласился больной и сел на место. – Док, а если я воспринимаю жизнь, как несколько не связанных друг с другом событийных потоков?

На Сергея смотрели внимательные умные глаза. Собеседник привык сдерживать нетерпение.

– Это известная точка зрения, – произнес он, помедлив. – Снял пенсне и потер переносицу.

– А как спастись?

– Попробуйте сыграть на отрицательных ассоциациях. Однажды я выпил вместе с кефиром таракана, который в нем утонул. С тех пор кефир не употребляю.

– И что это значит?

– У Вас? Реактивный психоз.

На том и порешили.

Став сумасшедшим, Сергей быстро убедился в безумии всех, кроме себя. Но это мало утешало. Он выпросил у сестры-хозяйки карандаш и пачку бумаги. Сел за стол, решил побыть Иваном Бездомным и попробовал найти объяснение логике событий. Написал: «Наши женщины любят нас от безысходности… Наши женщины любят нас?…» И еще несколько десятков листов в том же духе.

Изготавливать литературный дубликат своего существования не входило в его планы. Но он проявил изрядное рвение. И в результате пришел к выводу, что блаженных времен никогда не было и никогда не будет, как никогда не будет и земли обетованной. Он почел это ничем иным, как началом истинной космогонии, и нашел в этом свое удовлетворение. Задумался.

Тут он вспомнил, что не так давно угощался грибами в дружеской компании и – как знать – уж не галюциногенного свойства все его миры и скитания. И место ему теперь правильное – лечебница. Больница – и больше ничего.

Да еще этот мужик с фамилией Лукьянец и загадочными выражениями…

И тогда что-то такое шевельнулось на изнанке его души – чудовищное