Слепая бабочка - Мария Валентиновна Герус

ночь. Солнце садится, а такие ясные ночи тёплыми не бывают. Так, что у нас есть для новой свободной жизни? Обуви нет. Кресала костёр разжечь – нет. Еды нет. Денег нет. Но зато есть завязанный крест-накрест поверх кофты любимый шерстяной платок, единственная тёплая одежда на зиму, весну и осень. Его можно повязать иначе, закутаться как следует, и тогда холод не страшен. Ну почти не страшен. Есть кофта с юбкой, которым двадцать лет сносу нет, и, конечно же, пёс с конём. Крестик ещё есть, серебряный. Но это… продать, конечно, можно, но в самом, самом крайнем случае.

– Эй, Фиделио, тебя, что ли, продать? Да кому ты такой нужен. Жаль, Фердинанд говорить не умеет. Он бы посоветовал что-нибудь.

Пока Фиделио вертел задом, припадал к земле и вилял хвостом, доказывая, что он очень даже нужен, Фердинанд вытянул морду в сторону монастыря и тихонько заржал.

– Нет, – сказала Арлетта, – в монастырь нас не пустят. Кто мы есть? Правильно, мы есть шпильман. Выгонят, да ещё по шее надают. Но вообще ты прав. Где монастырь, там и дорога. Где дорога, там и деревня. Поедем потихоньку, найдём сеновал или амбар какой, переночуем, утречком поесть чего-нибудь добудем.

С холма сползали долго и трудно. Пустились в обход, прятались за гребнем, чтобы из монастыря не заметили. Дорога там, конечно, была. Огибала монастырскую стену, разливалась у ворот широкой вытоптанной площадкой и двигалась дальше на север, ныряла в густой перелесок. Туда же нырнула и Арлетта на вяло переставляющем ноги Фердинанде. Солнце зашло, сумерки понемногу сгущались, но путники никуда не торопились. Фердинанда темнота не пугала, Арлетту тем более. Дорога была ровной, ухоженной, с вычищенными канавами по бокам, с аккуратно засыпанными ямами. По такой дороге можно ехать с закрытыми глазами. Арлетта так и сделала. Зажмурилась, а потом и вовсе, как в детстве, улеглась, уткнувшись лицом в гриву Фердинанда. И ручки, и ножки свесила. Фердинанд тёплый, Фердинанд умный, Фердинанд знает, куда идти и что делать.

– Р-р-р-гав! Гав-гав-гав!

Фиделио принёс-таки пользу. Арлетта проснулась и успела уцепиться за жёсткую гриву. Фердинанд вдруг выкинул фортель, которому его выучили в далёкой цирковой юности. Подскочил, как кошка, на всех четырёх и прянул к обочине. Арлетта всё-таки сползла с его спины, едва не свалилась в канаву и с ужасом увидела, как мимо грохочет чёрная карета, запряжённая двумя лошадьми. Одна лошадь делала отчаянные усилия, чтобы бежать, другая же всё спотыкалась. Карету мотало от обочины к обочине, внутри кто-то отчаянно визжал. Через сотню саженей левая лошадь всё-таки упала, после чего карета с лязгом и дребезгом завалилась набок. Правая лошадь, чудом устоявшая на ногах, возмущённо заржала, ударила задом и скрылась в лесном сумраке, унося с собой часть упряжи.

– Слышь, Фердинанд, это чего такое?

Фердинанд неодобрительно фыркнул. Он терпеть не мог, когда пахнет кровью. А от всего этого кровью просто несло. И лошадиной, и человеческой. В карете уже не визжали, а плакали. Тоненько так, жалобно. Да ещё раздавался слабый, но упорный стук.

Ребёнок там, что ли? Арлетта оторвалась от Фердинанда и побежала к поверженному экипажу. В зарешеченном оконце свободной двери мелькали светлые волосы и бледное личико, не то женское, не то детское. Дверь заклинило. Арлетта дёрнула раз, другой и поняла, что эта задача ей не по силам.

– Фердина-анд!

Когда страшно недовольный старый конь приблизился, канатная плясунья уже успела вытащить и связать остатки постромков. Получившуюся верёвку пропустила через решётку, другой конец сунула в зубы Фердинанду.

– Allez!

Фердинанд сдал назад, что-то хрястнуло, дверца повисла на одной петле. Наружу тут же выбрался белокурый подросток лет двенадцати. Губы у него тряслись, но рыдал определённо кто-то другой. Подросток перегнулся внутрь и извлёк из кареты зарёванного мальчишку, на этот раз черноволосого. «Не братья, – определила Арлетта, – не похожи нисколько. Младшему ещё мамка нужна. Или нянька. Одежда хорошая, дорогая. Должно быть, из благородных».

Младший с ужасом огляделся, прижался к карете и крепко зажмурился.

– Благодарю вас, прекрасная поселянка, за столь своевременную помощь, – куртуазно, хотя и немного хрипло сказал старший.

«По-фряжски выражается, – подумала Арлетта, – стало быть, всё ещё фряжские земли. Это хорошо. Тут особых холодов не бывает».

– Что случилось, добрый господин? – спросила она по-фряжски.

– За нами гонятся, – выдал подросток, тревожно всматриваясь в сумрак, клубившийся над дорогой.

«Жизнь кипит, – подумала Арлетта, – за всеми кто-нибудь гонится. Впрочем, эти вряд ли от стражи бегают».

– Разбойники? – уточнила она на всякий случай.

– Д-да. Разбойники.

– Быстро в лес!

Встречаться с разбойниками на большой дороге канатная плясунья терпеть не могла.

– Прячемся!

– Там… Там ещё…

Из кареты раздался стон.

– Пёсья кровь!

В четыре руки Арлетта и её новый знакомый извлекли наружу мужчину солидного, но ещё стройного, с отлично ухоженной бородкой, одетого по-дорожному, добротно и удобно. От мужчины несло порохом, а перёд камзола был липким от крови. Кровью залито было всё лицо, а лоб выглядел так, будто господину снесло полчерепа. Однако, вытащенный из кареты, на ноги он встал сам. И на преклонившего колени Фердинанда уселся сам.

– Придержи его, – приказала старшему мальчишке Арлетта и сама подхватила на руки младшего. – Фердинанд, в лес!

– А… А как же…

– Живо!

Вся компания ворвалась в подлесок и три минуты ломилась через него, пока не ссыпалась в неглубокую сухую балку. Арлетта прислушалась. Вроде никто не едет. Обернулась назад. Дороги не видно. Сплошные кусты, кое-где сохранившие листву, и очень удачно подвернувшиеся на пути заросли можжевельника. Густые такие, вовсе непроглядные.

– У них собаки были?

– Не заметил.

– Не заметил или не было?

– Не было.

– Тогда, может, отсидимся.

– Там ещё брат Серафим.

– В карете?

– Угу.

– Чей брат? Твой?

– Не… Брат монах. Из самой Остербергской Академии.

– Ладно. Пойду посмотрю. А вы не высовывайтесь. Перевязать сможешь?

Спросила без особой надежды. Обычно такие чистенькие мальчики мало что умеют. Снятый с коня неизвестный господин лежал на земле и более никаких признаков жизни не подавал.

– Смогу, – неожиданно заявил блондинчик, – меня учили.

Арлетта кивнула, с сомнением покосилась на младшего парнишку, который свернулся клубком, как ёж, и прикрыл голову руками, свистнула Фиделио и кружным путём, чтоб не оставлять лишних следов, отправилась к месту крушения. Походя закидала опавшими листьями отпечатки копыт Фердинанда, красовавшиеся на дне и берегах придорожной канавы, живо затёрла грязью подозрительно белеющие свежие заломы на кустах. Пообщаешься с иберийскими торговцами луной, ещё и не тому научишься.

Брату Серафиму не повезло. Он сидел у второго окошка и получил болт прямо в висок. Арлетта попыталась нащупать живчик, вздохнула и старательно вытерла руки о мягкую каретную обивку. Добротная ткань. С удобствами ехали. Должно быть, и еды с собой захватили.

Проверить это помешал лай Фиделио и бодрый топот копыт. Арлетта вынырнула из кареты, но сбежать уже не успела. Лишь ухватила ярившегося пса за загривок. Ещё бросится, а эти раздумывать не будут, просто убьют.

На разбойников вновь