Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Двор жил в оцепенении, из которого, казалось, его ничто не могло вывести. Мирабо, один из наиболее яростных противников абсолютистского режима, теперь тревожился по поводу развития революции. Сторонник конституционной монархии, он предсказывал худшие эксцессы со стороны распоясавшего плебса. Бездействие короля и ничтожество министров его возмущали.
– О чем думают эти люди? – восклицал он. – Неужели они не видят пропасти, которая разверзается у них под ногами? Все пропало, король и королева погибнут, и чернь будет глумиться над их трупами.
Он занялся спасением королевской семьи. Через посредничество своего друга Ла Марка, бывшего завсегдатая Трианона, он сообщил Месье, чтобы тот передал королю и королеве план, который должен был обеспечить спасение короны при сохранении завоеванных свобод. В первую очередь король должен был покинуть Париж и удалиться в какую-нибудь верную провинцию, например в Нормандию, где, освободившись от опеки Собрания и диктатуры парижан, он смог бы свободно высказать свои намерения своему народу.
Но эти предложения были холодно встречены королевой. Мария-Антуанетта брезговала получать помощь от человека, уничтожившего престиж королевского власти, которого к тому же она подозревала в сговоре с герцогом Орлеанским, поднявшим против нее народ в начале октября.
– Надеюсь, мы не будем настолько несчастны, – сказала она, – чтобы оказаться принужденными к печальной крайности обращаться за помощью к господину де Мирабо.
Король, со своей стороны, оставался инертным. Человек, который в своем личном дневнике резюмировал дни 5 и 6 октября: «Охотился у Шатийонской заставы, убил 81 животное, прервался из-за событий, туда и обратно верхом», казалось, смирился со своей участью и сожалел лишь об охоте и верховой езде, которые теперь были ему недоступны. Когда господин де Монморен докладывал о делах, он слушал министра рассеянно, как будто тот говорил о Китае или Патагонии.
Но тлевшее народное возбуждение только ждало предлога, чтобы вновь вырваться наружу. Таковым стал арест маркиза де Фавра. Обвиненный в том, что во главе тридцатитысячного корпуса хотел похитить короля и задушить революцию, маркиз был предан суду, признан виновным и повешен под радостно-жестокие крики. Патриоты мстили ему за дурные замыслы, которые приписывали двору.
В этот самый момент Мария-Антуанетта получила известие о смерти своего брата: Иосиф II умер в Вене 10 февраля. В апреле Собрание решило опубликовать «Красную книгу» со списком пенсий и прочих тайных финансовых выплат членам королевской семьи, министрам и фаворитам. На следующий день народ знал, куда утекли его денежки. Мария-Антуанетта, Полиньяки, Артуа и все эти аристократы с ненавистными именами получили 228 миллионов.
Газетчики и памфлетисты придали этому скандальному грабежу всю возможную огласку, на которую только были способны. По всей стране поднялся крик возмущения. Наконец-то были получены доказательства того, что именно королева и ее фавориты разорили казну. Не зря ее прозвали Мадам Дефицит!
Народ вопил от ярости под окнами Тюильри; произошли стычки, с площади перед дворцом были произведены ружейные выстрелы. Лафайет, испугавшись штурма, приказал удвоить посты.
Двор наконец испугался и стал инстинктивно искать вокруг человека, способного ему помочь. Такой был только один: Мирабо. Мало-помалу Мария-Антуанетта отказалась от своих предубеждений в отношении трибуна. Господин де Ла Марк убедил ее в полной непричастности своего друга к событиям 5 и 6 октября. К тому же он враждовал с Неккером. Лафайет и он только что разругались с Месье, что являлось одной из лучших рекомендаций в глазах королевы.
В большом секрете между двором и Мирабо было заключено соглашение. Король обязался заплатить долги трибуна, выплачивать ему ежемесячный пенсион в шесть тысяч ливров и подарить миллион по окончании срока действия полномочий в Собрании. Взамен Мирабо ставил на службу королевской чете свои советы, свое влияние в Собрании и популярность в стране.
Депутат от Экса тут же начал осуществлять свой план. 20 мая, рискуя своим престижем, а возможно, и жизнью, он выступил против всей левой фракции Собрания, отстаивая права короля. Видя, что трудности возрастают, он подталкивал Людовика XVI к действиям и слал ему записку за запиской.
Но его призывы оставались без ответа. Двор презирал этого человека, которому платил и влияние которого надеялся использовать для реставрации старого режима. Раздосадованный встречаемым сопротивлением, убежденный в том, что от Людовика XVI толку не добьешься и что воздействовать надо на королеву, он попросил о встрече с Марией-Антуанеттой в тайной надежде, что при личном свидании, при помощи своего красноречия, легко убедит ее в своей правоте. Господин де Ла Марк принес ему разочаровывающий ответ. «Позже…» – сказала королева.
Тем временем наступило лето. 4 июня, с разрешения Собрания, двор переехал в Сен-Клу. После восьми месяцев заключения в Тюильри узники вновь наслаждались простором, свежим воздухом, деревьями и одиночеством. Слежка за ними стала менее строгой. Король в сопровождении единственного адъютанта мог целыми днями скакать верхом по полям и лесам. Мария-Антуанетта прогуливалась в коляске по окрестностям и вновь собирала свой кружок, куда, не возбуждая подозрений и неприязни парижан, могли приходить ее немногочисленные близкие друзья.
Ферзен, со своей стороны, поселился у друга в Отёйе. Почти каждый вечер он приходил пешком в Сен-Клу, где Мария-Антуанетта приходила к нему на свидания в парк. Он осторожно открывал калитку, шел под каштанами и замечал вдали приближающееся к нему светлое платье и развевающуюся на ветру косынку.
Это она! Они одни, их руки сплетаются, их губы соединяются. Прижавшись друг к другу, они поднимаются по зеленым склонам, между белых статуй, спускаются в овраги, где сгущается тень, и, наконец, садятся на каменную скамью. Вокруг них поет вода бассейнов и фонтанов; на безоблачное небо поднимается луна. Мария-Антуанетта поворачивает к нему лицо, залитое серебристым светом. В легком одеянии она кажется богиней, феей, которая сейчас начнет танцевать на лужайках и воде.
– Ах, как я вас люблю! – шепчет он. – Разве можно вас не любить?
Ему хотелось бы сказать ей все, что он нашел в ней, какой простой, доброй, нежной и наивной она кажется ему в эту минуту.
Но она улыбается, приложив палец к губам, и он молчит, уверенный, что она
- Куриный бульон для души. Сила благодарности. 101 история о том, как благодарность меняет жизнь - Эми Ньюмарк - Биографии и Мемуары / Менеджмент и кадры / Маркетинг, PR, реклама
- Тайны «Фрау Марии». Мнимый барон Рефицюль - Артем Тарасов - Историческая проза
- Веласкес - Мария Дмитренко - Биографии и Мемуары
- Великие любовницы - Эльвира Ватала - Историческая проза
- Александра Федоровна. Последняя русская императрица - Павел Мурузи - Биографии и Мемуары
- За столом с Пушкиным. Чем угощали великого поэта. Любимые блюда, воспетые в стихах, высмеянные в письмах и эпиграммах. Русская кухня первой половины XIX века - Елена Владимировна Первушина - Биографии и Мемуары / Кулинария
- Я репетирую жизнь - Татьяна Васильевна Промогайбо - Биографии и Мемуары / Прочий юмор / Юмористическая проза
- Генерал Дроздовский. Легендарный поход от Ясс до Кубани и Дона - Алексей Шишов - Биографии и Мемуары
- От Тильзита до Эрфурта - Альберт Вандаль - Биографии и Мемуары
- Жизнь Бетховена - Ромен Роллан - Биографии и Мемуары