Тайна Ирминсуля - Юлия Эфф

Изель вчера, а матушка – утром, как только узнала о браслетах. Молодых и даже опытных магов (что случалось реже) не наказывали сильно за бессознательное использование магии. Потому что только осознанное причинение вреда признавалось преступлением. Менталисты с даром влияния подлежали обязательному контролю со стороны государства, и браслеты надевались для того, чтобы молодые маги смогли принять всю степень ответственности за свои желания и поступки.

– Не переживай, милая. Как только ты научишься контролировать себя, браслеты сами собой спадут. Я за месяц управилась, – успокоила матушка.

За месяц! Которого у дочери не было. При смене личины браслеты оставались, как Мари ни меняла объём в руках. Они только растягивались, поэтому избавиться от них нужно было раньше.

Но к чему клонил сир Марсий? Он оценивающе смотрел на Мари с минуту, полез в карман, где лежал футляр, достал и снова убрал, пытаясь в вопросительном ожидании собеседницы уловить нужную эмоцию.

– Прекрасно! – наконец изрёк. – Благодарю вас, вы избавили меня от необходимости рассказывать. Я лишь скажу… возможно, вам понадобится время, чтобы понять меня. Скажу одну вещь. Знания не всегда несут возможности, именно из-за кодекса невмешательства. Порой мы видим новый путь, однако он продолжает оставаться для нас запретным. Тем не менее, умный человек всегда найдёт выход. Не так ли, сирра Мариэль?

Она подняла непонимающие глаза на Делоне-старшего:

– Вы о чём, сир Марсий, простите?

Лёгкая усмешка сошла с его губ, сир ответил серьёзно:

– Мне нравится ваша настойчивость, сирра Мариэль. Всегда нравилась, но в последние дни особенно. И мне хотелось бы, не скрою этого, чтобы вам хватило терпения.

«Обалдеть! Это он только что предложил мне соблазнить Армана?» – Мари вспыхнула, не зная, как отреагировать и что сказать. Союзник – это, конечно, прекрасно, но всё же очень сильно похоже на манипулирование.

– Благодарю вас, сир Марсий, за пожелания. И я обязательно буду чтить кодекс о невмешательстве. Не люблю, когда человека принуждают к решению, – Мари не старалась смягчить резкий тон.

Но Делоне-старший вдруг просветлел лицом, как будто с ним поделились замечательной новостью, и предложил вернуться к компании.

Там, за неспешной беседой, Мари успокоилась. Сирра Элоиза рассказывала о злополучной липе, давно внушавшей опасения. Посаженная два века назад, она имела полувысохший ствол с отверстием в сердцевине. И только каким-то чудом до кроны доходили соки, поддерживая рост зелени. В это широкое отверстие Арман любил забираться в детстве, прятался от матери. Элоиза рассказывала, и воспоминания о беззаботном прошлом украсили её лицо доброй улыбкой.

Арман скорчил рожицу Мари, вот, мол, какое у меня было интересное детство. Заставил под рёбрами подпрыгнуть светоносного щекотунчика. И вообще… снова захотелось шутить.

– Ну, жалеть нечего, дорогая, – заметил философски сир Марсий. – По весне посадим новое дерево для будущих внуков, – а поворачивая голову к Арману, зацепил взглядом Мари.

«Почему он ведёт двойную игру? Общается с де Трасси так, словно уже породнился, а меня просит проявить настойчивость…» – это никак не укладывалось в голове.

По гостиной вдруг прошла лёгкая воздушная волна-ветерок: из портала в дверях выпорхнула Люсиль. И через несколько минут Мари получила ответ на свой вопрос.

Глава 24. Подготовка

Из рая детского житья

Вы мне привет прощальный шлете,

Неизменившие друзья

В потертом, красном пререплете.

Марина Цветаева

На неё напала бессонница. В голове по сотому кругу крутились мысли не столько о подготовке к белому балу, сколько к обмену личинами. Хотя, кого она обманывает? Грядущий бал вызывал беспокойство, особенно после просьбы матушки присмотреться к незнакомым молодым людям.

И, однако, дело шло к тому, что поездка в Лапеш уже виделась неизбежной. После визита Делоне, во время которого Мари позволила себе лишнего, матушка поговорила с дочерью по душам, чтобы убедиться: она опоздала бороться с детской влюблённостью и недетской ревностью.

…Выпорхнувшая из портала Люсиль осветила всех своей улыбкой, поздоровалась с каждым и даже обняла мать Армана, за весь визит впервые улыбнувшуюся ненатянуто и забывшую о тревожных думах.

– Госпожа Нисса только что отбыла, и наши с матушкой платья готовы, – объяснила своё опоздание Люсиль, сделала паузу на тот случай, если своим визитом прервала разговор. Но все любовались златовлаской и с удовольствием переключились на новую тему.

Получив негласное разрешение поднимать болтовнёй настроение, она обратилась к Мари:

– А вы уже готовы к балу? Это, наверняка, будет нечто волнующее: маски, шатры в зимнем саду… Послезавтра вы увидите, как получилось красиво и уютно. Можно будет подышать свежим воздухом в саду и не замёрзнуть. Отец вызвал из Люмоса лучших оформителей…

Мари с трудом сбросила с себя прекрасный морок: хотелось слушать только златовласку и внимать её сладкому голосу. Взгляд, не без труда, сместился на Армана, и лишь тогда Мари почувствовала, что может мыслить критически. Если Люсиль имела дополнительный ментальный дар, какое-нибудь обаяние, то это многое объясняло.

– Госпожа Нисса обещала завтра к нам приехать. В этом году мы решили сэкономить на нарядах ради благотворительности, – ответила за Мари матушка: – Мы обновили готовые платья, зато купили в два раза больше продуктов и товаров для раздачи нуждающимся.

– О! – Люсиль округлила глаза, но сразу же просияла, – как это мило!

Сложила ладони в умилении:

– Ваш поступок достоин уважения и послужит примером для других! – она погладила нежно руку г-жи Делони, рядом с которой села, сместив Армана на кресло.

Поговорили о благотворительности и подарках нуждающимся. Сир Марсий похвалился: в честь священного октагона лумерам графства Делоне было разрешено забрать все сваленные за сегодня деревья.

– …Таким образом, мы сэкономили рабочую силу и время, – довольно улыбнулся сир Марсий. – Иначе на расчистку территории ушло бы не меньше месяца. Но нам спокойствие дороже. А дрова запасём весной.

Элоиза благодарно улыбнулась мужу. Так разговор снова повернул к теме несчастного случая. Люсиль обвела слушателей своим неизменным лучистым взглядом и обратилась к подруге:

– Ах, я сегодня целый день не могла не думать об этом! Спрашивала себя: что бы я делала, окажись под деревом? Как ни представлю себе – мороз по ногам!

«Если меня об этом будут спрашивать на балу, я разозлюсь!» – подумала Мари. Тема счастливого спасения, слабо говоря, успела за день поднадоесть. Событие мусолили все: от родителей до самого последнего слуги в замке.

– Ну, отчего ж, – медленно сказала она, приказывая себе не засмеяться, – всё было не так страшно. Единственное доставляло неудобство: кое-что упёрлось в меня, я хорошо чувствовала это, и, наверное, он проткнул бы меня насквозь, если бы Арман не справился с собой. Он был вот такой, – Мари показала пальцами расстояние примерно в десять сантиметров.

В гостиной вдруг воцарилась тишина, Антуан резко встал, извинившись, и вышел похрюкать за дверьми.

– Он был намного больше, – заметил, Арман, скрывая улыбку рукой, подпиравшей голову. Зато глаза его смеялись: «Зараза ты, Мариэль!»

– Тебе, конечно, видней. Я же его только чувствовала… Но было о-очень больно.

– Кхм, ты о чём, милая? –