Тайна Ирминсуля - Юлия Эфф

озвучила мысли остальных Илария.

Мари удивлённо повернула голову к матушке:

– Разве я не сказала? Сук упёрся мне прямо в спину, – она показала себе на лопатки, – вот сюда. Какая-то толстая ветка обломилась и… – Мари вздохнула. – Слава Владычице, всё хорошо закончилось…

Щека и глаз г-жи Элоизы в очередной раз синхронно дёрнулись. Косноязычие Мариэль заставило её и без того покрыться пятнами.

– … Надеюсь, на балу будет присутствовать Её высочество Глория. Она помогала нам наравне с мужчинами, и её выдержке остаётся только позавидовать, – Мари улыбнулась Люсиль, подняла руки и, отодвинув ткань на рукаве, потёрла браслеты. Нужно было отвлечь мать Армана от мыслей о злом роке и заодно заразить подругу мыслью об инквизиторских украшениях, которые, к слову, не потеплели, ибо их хозяйка, что делала.

Госпожой Делоне намёк на истерику был понят правильно, и, чтобы скрыть негодование, она схватилась за кубок с пуаре, рассматривая через хрусталь игру янтарного света.

Мужчины успели перекинуться парой фраз, когда до Люсиль дошёл посыл Мариэль. Златовласка округлила хорошенькие губки и широко открыла глаза, обращаясь к подруге:

– Мари, а что ты будешь делать с браслетами?! На балу, я имею в виду. Закроешь их лентами?

На самом деле эту проблему успели сегодня решить: Илария подарила дочери прехорошенькие кружевные перчатки с дополнительным аксессуаром, позволявшим скрыть «украшение», даже если пришлось бы стянуть саму перчатку. Но Мари, предупреждающе сжав пальцы матушки, улыбнулась:

– Я не собираюсь их закрывать. Ведь они явно указывают на мой магический потенциал: был бы дар слабый, не пришлось бы прибегать к их помощи. Кроме того, мне нравится рисунок на них. Мы даже подумывали нанести рядом смывающуюся татуировку – с руной огня и руной власти…

Вернувшийся несколько минут назад Антуан фыркнул: сестра сегодня была в ударе, но к чему вели её словесные выходки, он пока не понимал.

Улыбка Люсиль поблекла тем временем. Вместе с Арманом, Антуаном и сиром Рафэлем она не могла отвести взгляда от танца жестов сидящей напротив подруги, пальчики которой рисовали на коже рядом с браслетами невидимые узоры. Элоиза так же невольно следила за Мариэль, не без раздражения.

И только сир Марсий наслаждался происходящим. В начале небольшого монолога Мариэль он поднялся, самостоятельно налил себе в кубок вина, нацепил на нос очки и, будто бы читая книгу, найденную на подоконнике в гостиной, рассматривал магические потоки, выпущенные дерзкой девчонкой. Знала ведь, что присутствующие менталисты не поддадутся на её провокацию, но и не предадут. Бабушка и матушка только переглядывались, недоумённо поднимая брови.

–… Они настолько прекрасны, что просто обязаны войти в моду, – продолжала Мари. – А тебе, Люсиль, дорогая, надевали браслеты? Твой дар такой сильный, как же ты с ним справилась?

Люсиль слабо улыбнулась на комплимент:

– Он раскрылся под наблюдением, и мне сразу наняли консультанта, он научил, как случайно не попасть в портал.

– А второй дар, дополнительный? – Мари продолжала гладить запястье, не показывая виду, насколько замерло в ожидании нужного ответа сердце.

– Дополнительный? – Люсиль задумчиво поправила складки на пышной юбке, –… он не настолько меня беспокоил, чтобы прибегать к браслетам.

Мари плавно опустила руки, сцепила пальцы в замок, вздохнула, отпуская флюиды рассеянности восвояси:

– То есть, я хотела спросить, есть он у тебя или нет. Прости, я сегодня косноязычна. Это всё, наверное, из-за успокаивающего отвара…

Антуан перевел взгляд с рук сестры на Люсиль:

– У тебя есть второй дар? Какой? Ты не говорила…– юноша был задет за живое и не скрывал этого.

– Я знал об этом. У Люсиль, похоже, дар сира Аурелия, интуитивная ментальность,– спокойно встал на защиту любимой Арман.

Делоне-старший за спинами сидящих кашлянул, захлопывая книгу:

– Ну что ж, полагаю, нам пора и честь знать: скоро стемнеет, а что происходит в наше отсутствие с уборкой мусора после нашествия лумеров – большой вопрос.

Делоне отказались от приглашения на ужин. Прощаясь, бледная сирра Элоиза сердечно обняла Люсиль, прильнувшую к ней. Наблюдая эти нежные знаки внимания, сир Марсий попросил разрешения, в свою очередь, обнять Мариэль, выразив тем самым ещё раз свою благодарность:

– Ваша способность быстро реагировать, юная сирра, в минувший вечер затмила прославленную интуицию сира Аурелия, – громко и с нотками иронии сказал он, легко прикасаясь пальцами к спине девушки и не обращая внимания на недовольный взгляд супруги. – Надеюсь, вы не растеряете своей расторопности.

После отъезда Делоне, перед тем, как построить портал домой, Люсиль, вернувшаяся в прежнее светлое расположение духа, взяла Мари за обе руки и спросила:

– А хочешь, я тоже надену браслеты? Не такие, как у тебя, но подберу похожие. Если над тобой кто-нибудь посмеётся, ему придётся иметь дело со мной!

– …И с твоими браслетами, – улыбнулась Мари.

Так что же получалось? Сир Марсий намеренно подкинул очки Мари, чтобы она что-то разглядела. И, судя по его довольной физиономии, она справилась. Закон невмешательства был соблюдён: Люсиль сама призналась, хотя реплика Армана портила чистоту картины.

Но Делоне дружил с де Трасси не просто так. Люсиль ещё ночью объяснила Мари: у их отцов были общие дела, приносящие доход. Сир Марсий ментальным даром военного стратега отлично дополнял интуицию сира Аурелия, что им позволяло брать заказы на сопровождение дорогих сделок.

И всё-таки после ухода соседей Мари никак не могла уловить логическую связь между дружбой Делоне-де Трасси и желанием обоих глав дома разорвать отношения между Арманом и Люсиль руками Мариэль.

Озарило ночью, во время бессонницы: де Трасси вовсе не собирались родниться с Делоне!

Люсиль с детства готовили в принцессы, окружали роскошью, дали соответствующее образование… Брак с провинциальным женихом перечеркнул бы все усилия и затраты. Но разорвать связь, запрещая влюблённым видеться, де Трасси не могли, помня о многовековом предании. Разбитые сердца двух влюблённых из семейств, связанных обязательствами по Контратату, привели едва ли не к вырождению трёх знатных родов.

Поэтому Люсиль сама должна была бросить Армана. Или он её. Но лучше всего для этого дела подходила настырная Мариэль де Венетт. Сир Марсий тем более не возражал против такого исхода: магический потенциал Мариэль как невестки его устраивал.

Когда она успела стать пешкой в чужой игре? Этого Мари не знала. За Армана она, конечно, боролась бы до конца. Но и разбивать ему сердце не собиралась. Мама Маши, которую бросил отец после рождения дочери, часто говорила: «На чужом несчастье своего счастья не построишь». Отец ушёл к другой женщине и однажды погиб в автомобильной катастрофе, сев за руль пьяным.

Не была Люсиль интуитом. Перед ней стелили дорожку, ведущую к трону, на котором она смотрелась бы идеально: портальщица и просто красавица, которой достаточно было открыть рот, чтобы дар обожания (или как он там назывался?) приводил людей в блаженный транс и заставлял служить безоговорочно. «Но это ужасно знать, что тебя любят благодаря твоему дару!» –