Тайна Ирминсуля - Юлия Эфф

себя.

Арман – незавершённый обет – поездка в Лапеш вместо хозяйки…

– … Зато твоя мечта исполнится чуть раньше, чем ты планировала, – Мари налила Жанетте пуаре, не зная, чем ещё сбить истерику, и заставила выпить до дна. И теперь, взяв её руки в свои, монотонно перечисляла плюсы ситуации. – Ты получишь образование, у тебя будет много свободного времени для развития…

– А если вдруг обман раскроется? – всхлипнула субретка.

– Если ты не постараешься, то не раскроется. Родственники в Лапеше меня никогда не видели. В крайнем случае, сбежишь, потом спишем на сумасбродство, мол, захотела вернуться домой и всё тут. По дороге тебя похитили, чуть не увезли на необитаемый остров… Жанни, я же пошутила!

Мари легонько похлопала по щекам служанки, собирающейся упасть в обморок.

– Ты только представь: по дороге в Лапеш увидишь всю Люмерию. Кому из наёмниц представлялась такая возможность, сама подумай.

– Но вы будете в опасности, моя госпожа, а я не смогу вас защитить! – Жанетта помотала головой.

Мари умилилась и обняла служанку, чем добавила нравственных страданий:

– Родная моя! То, что ты уедешь и будешь прикрывать меня, и есть твоя защита. Обо мне не беспокойся. Я обзаведусь защитниками, вот увидишь!

– В теле простолюдина? Кто же вас защитит, думая, что вы просто мальчишка-а-а? – Жанетта расплакалась: пуаре подействовало на голодный желудок, и теперь девушка пьяно растирала по лицу слёзы.

Час уговоров, аргументов – и Жанетта сдалась. Сразу попросила дать сложные задания, чем Мари воспользовалась, отмечая в уме пункты своего списка необходимых дел. Затем немного «поиграли» с очками сира Марсия, разбираясь в изменениях ауры при перевоплощениях. Вопросов было много, а задать их было некому. Кроме Ленуара.

Мари отпустила Жанетту думать над поручениями и написала письмо единственному знакомому инквизитору. Без обиняков спросила про цвета, которые имеет каждая магия. Ответ пришёл так быстро, как будто Анри сидел возле почтового портала и ждал письма.

«Зачем Вам это надо?»

«Вопрос чести», – написала ответ на том же листе и отправила. Напиши «Вопрос жизни и смерти», ещё примчится выяснять, что случилось…

Шкатулка-портал дзынькнула через минуту. На дне лежала небольшая книга и записка с добавлением: «На сутки».

Мари успела прочитать пару страниц, как на клочке бумаге рукой Ленуара пришло новое: «Вы себе не представляете, какое прекрасное зрелище можно наблюдать на балу с помощью инструмента, который, я надеюсь, Вы заполучили в свои ручки законным путём. Вам интересно?»

Невольно улыбаясь, отправила ответ: «Цена?»

«Она Вам известна», – пришло через пять секунд.

«Дорого», – отправила следом.

«Из вас получился бы отличный торговец. Хорошо. Я согласен на три».

«Два и не больше».

Нарочно подождал, как будто обдумывал. Прислал ответ, когда Мари уже увлеклась процессом чтения: «Я согласен».

К обеденному времени все важные моменты были прилежно законспектированы в тетрадь, книга отложена, и Мари задумалась. Только со стихийниками всё было просто: голубой и его оттенки – вода. От жёлтого до красного – огонь. Зелёный с чёрным – друиды. Коричневый с красным – металл. Светло-голубой – воздух. У менталистов преобладал фиолетовый цвет, но его оттенки, разумеется, зависели от направленностей: влияние имело оттенки красного (это Мари у себя тоже нашла), интуиция – зелёные, стратеги и близкие к логистике маги – чёткие контуры чёрных линий. У портальщиков магия переливалась всеми цветами радуги, но…

«Что обозначает перламутровый цвет?» – всё-таки спросила, мало ли.

«Какой именно оттенок?» – нет, Ленуар точно сидел с почтовым порталом в обнимку.

«Розовый».

«Влияние. См. признаки красного и мутационные оттенки».

Значит, у Люсиль был дополнительный ментальный дар. Но Ленуар тут же огорошил, прислав вскоре: «Так же можно увидеть у влюблённых».

Было, над чем подумать.

Влюблённость Люсиль являлась общеизвестным фактом, но почему тогда ни у Армана, ни у Мари подобных вкраплений не было? Перламутровый белый свет она видела у себя, даже ослепляющий в момент сброса резерва. Он же присутствовал в ауре Армана, в незначительном количестве, но на фоне синих оттенков смотрелся гармонично. Такой же нашёлся и у Жанетты, влюблённой в конюха, и у Антуана… Странно, но в руководстве говорилось, что именно мутационный, то есть, перламутровый белый был признаком сильных чувств, как у неё, Мари. И никак не розовый.

Она вздохнула, расправляя плечи и покрутив затёкшей шеей. Возможно, требовался отдых и время, чтобы переварить всё это. Положила в шкатулку книгу и лист с перепиской, черкнув в конце: «Спасибо».

Чуть позже приехали Делоне всем семейством. Как объяснил Арман у входа, полдня сир Марсий и слуги убирали сухие деревья вокруг замка, несмотря на трескучий мороз.

Мари подозревала, что г-жа Делоне с удовольствием осталась бы дома, но приличие требовало личной благодарности соседям за спасение сына. Расположились в гостиной, и Мари была притянута матушкой к себе на одну софу. Напротив госпожа Элоиза так же не выпускала руку Армана из своей.

Сейчас, при дневном освещении, Мари рассмотрела мать Армана. Он действительно был почти копией Элоизы, если не считать крупного носа, доставшегося от отца. Та же миловидность, тёмные, почти чёрные, волосы, мягкие черты, серые глаза и аккуратный рот. Однако сирра Элоиза, в отличие от уверенного и невозмутимого сына, напоминала усталого и нервного зверька. Когда Илария, светло улыбаясь, выразила своё облегчение:

– Слава Владычице, всё благополучно закончилось… – и далее в этом же духе, в этот момент щека сероглазой гостьи дёрнулась вместе с глазом. Мари была солидарна: ничего не закончилось, всё только началось с полуночным боем фамильных курантов; обретшая чёткий контур метка Вестника подтверждала это.

Право, смотреть на Элоизу было жалко. Даже учитывая тот факт, отношение к Мариэль, кажется, не особо поменялось. Другая мать за своё чадо простила бы его бестолковой подруге многое после случившегося, но улыбка г-жи Элоизы всё так же казалась натянутой и неискренной. «Уж не думает ли она, что это я зашвырнула дерево на третий этаж?» – мысленно хмыкнула Мари.

Зато сир Марсий радовался за двоих – себя и супругу. Сразу по приезду Жанетта принесла ему жюстокор, и, вместо того, чтобы отдать одежду Вернеру, прибывшему с ними, Марсий забрал его с собой, в гостиной повесил на спинку кресла, вытащил футляр и переложил в карман сюртука, в котором приехал.

Сидевшая рядом Мари поймала скользящий взгляд мужчины на себя во время этого перекладывания. Не могла не родиться мысль о том, что, возможно, Делоне-старший специально подложил инквизиторский инструмент для каких-то своих целей. Да и, ко всему прочему, сир Марсий напомнил о том, что хотел кое-что присовокупить приватно к своему подарку. Де Венетты любезно разрешили гостю похитить дочь в другой угол гостиной.

– Я бы хотел вам, юная сирра, особо указать на первый параграф в «Кодексе». Он гласит о законе невмешательства. Известно ли вам о нём? – сир Марсий открыл свой раритетный подарок на нужной странице.

Мари кивнула. Об этом рассказала