Как государство богатеет… Путеводитель по исторической социологии - Дмитрий Яковлевич Травин

вывод Шайдель [Шайдель 2019: 26]. И здесь, конечно, напрашивается аналогия с Четырьмя всадниками Апокалипсиса, появление которых говорит о конце света.

С выводами автора вполне можно согласиться. В истории есть множество примеров, демонстрирующих, что эти бедствия уничтожают так или иначе нажитые людьми богатства. Война перемалывает в хлам все ценности, созданные человечеством, доводя до нищеты как богатых, так и бедных. Революция целенаправленно перераспределяет имущество между преуспевающим меньшинством и широкими народными массами. Распад государства приводит к тому, что бедные, не сдерживаемые законом и правоохранительными органами, сами забирают добро у тех, кто его нажил. А пандемии порой столь сильно сокращают число работников, что оставшиеся в живых потребители вынуждены платить больше за их труд.

Шайдель досконально исследует то, что, в общем-то, представляется очевидным и без специальных научных изысканий. Получив подтверждение своих интуитивных предположений, читатель вполне может остановиться где-то на тридцатой странице книги, насчитывающей в общей сложности более 700 страниц. Но если он не остановится и продолжит внимательно изучать монографию Шайделя, то получит невероятный объем информации о неравенстве в разных странах мира в разные эпохи. Вопрос лишь в том, насколько ценной будет эта информация?

В науке тоже бывают веления моды

Дело в том, что в последнее время существует мода на количественные исследования в разных социальных науках. Экономисты гораздо активнее пользуются статистикой чем, скажем, политэкономы XIX века. Социологи постоянно применяют данные массовых опросов для объяснения того, каким нынче является общество. Не обошла эта мода и историческую социологию, стремящуюся рассказать нам о развитии человечества (например, о соотношении равенства и неравенства) на протяжении столетий, а может, даже тысячелетий. Книга Вальтера Шайделя – яркий образец следования этой моде. Автор рассчитывает коэффициент Джини (измеряющий степень, в какой распределение дохода и материальных активов отклоняется от идеального равенства) для самых разных обществ, в том числе и для тех, про которые мы знаем очень мало из-за отсутствия исторических сведений.

В целом трудно не согласиться с тем, что количественные оценки нужны. Если сегодня в отличие от прошлых столетий существует государственная статистика, то ее следует использовать, чтобы делать исследования точнее. Если государство или частные спонсоры нынче способны выделять средства на проведение опросов, то надо с их помощью переходить от интуитивного понимания общества к конкретным представлениям о его структуре. Но здесь скрыты, увы, большие проблемы.

Надо признать, что даже в современной экономике, для которой есть статистические сведения о доходах, искажения могут порой быть чрезвычайно большими. Например, в такой несовершенной хозяйственной системе, как наша российская, весьма велик теневой сектор, где люди скрывают от государства свой труд и, соответственно, свои доходы. Оценить его размеры можно лишь косвенным образом, причем вероятность ошибки весьма велика. Экономисты все время спорят об этом. Шайдель же оценивает в своей книге доходы для обществ далекого прошлого, когда вообще государственной статистики не существовало, а сведения об объемах производства, налогах, доходах и т. д. фиксировались лишь от случая к случаю, причем роль косвенных данных была намного больше, чем роль прямой информации.

В принципе, автор не скрывает спорности своей методологии.

Примерно до 1800 года неравенство в доходах во всем обществе можно оценивать только с помощью социальных таблиц, грубо обобщенных данных о доходах, полученных о разных группах населения исследователями того времени или выведенных, пусть часто и на сомнительных основаниях (курсив мой. – Д. Т.), учеными более поздней эпохи [Там же: 38].

Итак, мы имеем дело не с фактами, а с грубыми обобщениями и сомнительными основаниями. Именно на этой базе построена большая часть исследования.

Шайдель постоянно пользуется в своей книге такими оборотами, как «согласно некоторым оценкам», «ситуация в такой-то стране неопределенная», «данные для такой-то страны недоступны», «информация о том-то и том-то богатая, но иногда сбивающая с толку», а «в отношении того-то и того-то много вопросов, связанных с качеством записей». Например, подобные обороты встречаются постоянно в размышлениях Шайделя о так называемом долгом XIX столетии. И о Великобритании недостаточно точных данных. И с Италией ситуация столь же неопределенная. И для Франции с Германией общенациональные данные недоступны. А в Норвегии и Швеции много вопросов, связанных с качеством записей [Там же: 155–164]. И это, подчеркиваю, XIX столетие. Что же говорить о качестве информации об отдаленных веках! Надо признать, что автор провел огромную работу с разного рода сомнительными источниками, но возникает вопрос: стоит ли эта работа затраченного труда и той бумаги, на которой все это опубликовано?

Под видом исторической социологии

Я ни в коей мере не хочу ругать автора и тем более давить на издателей, публикующих подобные исследования. Каждый имеет право исследовать то, что считает нужным (тем более такой признанный специалист, как Вальтер Шайдель), и каждый имеет право покупать те книги, которые считает нужным прочесть. Я только считаю важным обратить внимание читателей на то, какую информацию они получают, глубоко погружаясь в «историческое счетоводство», существующее под видом «исторической социологии». Думается, большая часть оценок коэффициента Джини для далекого прошлого могла бы оказаться совершенно иной, если бы в войнах и пожарах уцелели иные архивы, если бы имелась возможность пользоваться данными для большего числа городов, если бы мы хоть что-то знали про теневую экономику тех давних эпох и т. д. Не следует думать, будто сведения, показывающие картину одного региона в далеком прошлом, репрезентативны для размышлений о стране в целом, или тем более о Европе или, скажем, Китае. Различие местных условий в Средние века или в начале Нового времени было невероятно большим.

Иными словами, мы имеем сегодня не объективные количественные данные (как принято думать в тех случаях, когда исследователи пользуются математикой и приводят различные коэффициенты с двумя-тремя знаками после запятой), а лишь данные, полученные на основе той информации, которая доступна. Многие наверняка скажут, что лучше иметь такие оценки, чем никаких. Я, честно говоря, в этом не уверен, поскольку иногда неточность оценок может быть столь значительной, что даст нам совершенно искаженное представление о предмете. Тем не менее я все же готов согласиться с полезностью исследований, которые проводят авторы вроде Вальтера Шайделя. Но с одной оговоркой.

Читатель должен быть очень бдителен. Из «цифр» самих по себе не стоит делать никаких выводов. Вообще никаких!!! Надо помнить, что «цифры» могли бы оказаться совершенно иными, если бы история обошлась с исследователями будущих веков более благосклонно и оставила им больше качественных, заслуживающих доверия материалов. Тем не менее, если расчеты всяких коэффициентов выглядят логичными с учетом иной доступной нам информации, их можно принимать во внимание. В случае с книгой Шайделя они подтверждают, как уже говорилось, достаточно очевидный без всяких количественных оценок вывод о влиянии на неравенство войн, революций, пандемий и распадов государства.

Есть, правда, у Шайделя и неочевидный вывод, изложенный на последней странице книги. Он полагает, что сейчас (в отсутствие Четырех всадников) неравенство вновь усиливается и «политика мирных реформ вряд ли способна противостоять грядущим вызовам», а потому люди, желающие большего равенства, должны быть «осторожны в своих желаниях» [Там же: 577]. История показывает, что достигались эти желания отнюдь не мирными реформами.

Данный вывод может показаться нам несколько странным, поскольку социал-демократическая политика 1950–1970-х годов в разных западных странах существенно перераспределила ВВП от богатых к бедным. Шайдель, правда, трактует эту историю не как следствие мирной государственной политики, а как наследие больших войн, создавших основные условия для перераспределения. Трудно сказать, насколько это действительно так. Влияние Первой и Второй мировых войн на усиление госрегулирования не вызывает сомнения. Но можно ли утверждать, что при отсутствии сильных социалистических и социал-демократических партий, желающих потакать своему избирателю, мир изменился бы столь сильно в ХХ веке? Мне представляется, что политика выравнивания бывает эффективной и в мирных условиях. А потому нам следует бояться еще и желаний, связанных с осуществлением такой политики. Поскольку эффективное устранение неравенства может обернуться растущей неэффективностью производства.

Библиография

Аджемоглу Д., Робинсон Д. Почему одни страны богатые, а другие бедные. Происхождение власти, процветания и нищеты. М.: АСТ, 2015.

Аджемоглу Д., Робинсон Д. Узкий коридор. М.: АСТ, 2021.

Аллен Р. Глобальная экономическая история. Краткое введение. М.: Издательство Института Гайдара, 2013.

Аллен Р. Британская промышленная революция в глобальной картине мира. М.: Издательство Института Гайдара, 2014.

Алмонд Г., Верба С. Гражданская культура. Политические установки и демократия в пяти странах. М.: Мысль, 2014.