Суд времени. Выпуски № 12-22 - Сергей Кургинян

Сванидзе: Спасибо.

Сатановский: Что произошло в мире после 11 сентября? Явными стали те процессы, которые в Европе и других частях света, шли в прошлом веке. Они в конечном счете приведут к тому, в значительном числе исламских стран, в Египте, наверно, в первом после Мубарака, в Газе уже, пока не страна, а территория, власть возьмут радикальные исламисты, люди с идеями бен Ладена войдут в правительство и потом, как показывает опыт, наш опыт в том числе, советский опыт, за которым мы заплатили вообще-то десятками миллионов собственных жизней, пройдет эдак лет 70–80, три поколения, пока это всё утрясется. И тогда начнется следующая большая мировая геополитическая катастрофа, которая пойдет уже из Африки, где соответствующие процессы начинаются.

Поэтому 11 сентября стало ясно, что нас ждут войны, ждут революции, нас ждут масштабные теракты. Нас ждут они везде, в том числе и в нашей стране. Это будет примерно три поколения. Расслабляться здесь бессмысленно.

И вопрос о том, понимаем ли мы или не понимаем, кто враг и как с ним бороться. Или по-прежнему боремся с ветряными мельницами. Два раза за сто лет страну потеряли? Никто не хочет в борьбе с ветряными мельницами сделать третий шаг? После 17-го и 91-го года?

Давайте поймем, что часы тикают. А сумеем понять или нет, ну, развожу руками. 11 сентября был сигнал для нас.

Сванидзе: Спасибо. Прошу Вас, Сергей Ервандович, вопрос свидетелям.

Кургинян: Два основных отличия науки от пропаганды, не от шоу, а от пропаганды, заключается в том, что в науке рассматриваются гипотезы и если до сих пор нет окончательных ответов на вопросы, то научная мысль не имеет права не рассматривать все гипотезы. И никто не обладает монополией на истину. И вторая черта пропаганды: гипотезы, которые кажутся неудобными, мне не очень понятно почему, но кажутся, объявляются идеологически вредными.

Вот это всё и есть пропаганда, от которой с моей точки зрения надо отказаться, но это моя личная точка зрения.

Теперь скажите, пожалуйста, у Вашего института нет оценок того, если бы… вот моделей математических, если бы кто-то обладал инсайдерской информацией об этом взрыве и знал бы, какие акции взлетят и какие упадут, то этот кто-то какой доход получил в течение месяца?

Сатановский: Сергей Ервандович!

Кургинян: Ну, да или нет?

Сатановский: Я говорю Вам о практическом понимании, не о биржевых котировках, кто что заработал…

Кургинян: Николай Карлович, избавьте меня от поучений, ради бога. А-а! О-о!

Сатановский: …а о том, кто где сидит, какой у него бюджет, кто и как, по каким каналам чего куда переправляет…

Кургинян: Ну, можно сказать, что удовлетворен этим ответом? Я имею право?

Сатановский: А вопросы о том, кто что зарабатывает, меня, честно говоря, не интересует опять же потому, что кому хочется мистикой заниматься.

Сванидзе: На самом деле ответ получен. Вы можете прервать отвечающего.

Кургинян: Теперь я хотел спросить ещё одну вещь: сколько процентов роста производства героина и объема цен произошло ввода американских войск в Афганистан?

Сатановский: Дорогой Сергей Ервандович! Объем цен не растет, растет доход совокупный. Объем цен, простите, за пределами экономики.

Кургинян: На сколько выросли цены на героин? Вы не поняли? Речь идет о тысячах процентов роста производства.

Сатановский: У нас сегодня примерно известно, что действительно примерно 12 объемов мирового потребления героина хранится на складах в Афганистане. Известно, что талибы, которые в первый свой приход к власти боролись с наркотиками, в частности по взаимодействию с пакистанцами и саудовцами, сегодня напротив их развивают. И беспомощность наших американских коллег, а также чрезвычайные опасения ввязываться в эту борьбу не дают им там ничего сделать.

Но говорить о том, что некая закулиса специально превратила Афганистан в ту нарко-квазидемократию, которой он является, ну, развожу руками.

Кургинян: Я сказал что-нибудь такое?

Сванидзе: Нет, нет, этого не говорил. Сергей Ервандович, Ваш тезис, Ваш свидетель.

Кургинян: Беда состоит в том, что спрос на конспирологию чудовищный, потому что все понимают, что дешёвыми сказками является официальная информация о зловещем Усаме, семью которого президент Буш вывозил соответствующим образом сразу после теракта, как вы знаете.

Все этому не верят. Рынок гудит, он заполнен туфтой, полуинформацией, безумием, коспирологией. Поэтому если сейчас не начать обсуждать эту тему серьезно и по-настоящему, а отделываться ухмылками и отказами отвечать, то завтра это будет захвачено самыми безумными теориями заговора.

А теперь я бы хотел спросить господина Крысина Михаила Юрьевича. Михаил Юрьевич, Вы написали замечательную книгу. Что Вы думаете по поводу этих изменений мира?

Крысин Михаил Юрьевич — к.и.н., член Общества изучения истории отечественных спецслужб.

Крысин: Я бы привел несколько фактов, просто как информацию к размышлению, чтобы было видно, кто именно чего добился и, соответственно, кому были выгодны эти теракты.

Вот уже было сказано, что было выгодно исламистам. Но точно так же было выгодно и Америке. Вторжение в Афганистан обсуждалось в подкомитете по делам Азии и Тихоокеанского региона ещё при Клинтоне в 1997 году.

Компания «Юнокал» планировала нефтепровод для туркменской нефти и газа через Пакистан и Афганистан, но из-за Исмаил-хана, губернатора Гератской провинции проект этот очень скоро накрылся. Почему военные действия с тех пор велись достаточно вяло и ограничивались только вот такими операциями. Я не думаю, что целью вторжения в Афганистан была поимка бен Ладена. Почему сам бен Ладен исчез с политической сцены, хотя мог бы делать дивиденды на своей известности, на своей базе данных. Я думаю, всё очевидно.

Сванидзе: Спасибо. Леонид Михайлович, можете задать вопросы свидетелям.

Млечин: Вы меня смутили, сказав «кому выгодно». Кому выгоднее всех было вторжение американских войск в Ирак? Ирану! Потому что исчез самый главный, самый опасный противник Ирана.

Если Вы скажите, что это Иран подкупил американского президента, чтобы послали войска в Ирак и свергли Саддама Хусейна, я с Вами не соглашусь.

Но давайте посмотрим достаточно практично. Ну что выиграли американцы от вторжения в Афганистан? Скажите мне. Потери, огромные деньги, неприятности, ну что они выиграли?

Крысин: Что касается Ирана, я с Вами категорически не соглашусь, потому что Иран оказался в окружении.

Млечин: В окружении кого?

Крысин: Получил гораздо более опасного соседа — США

Млечин: США — никак не сосед Ирана по географии. Американские войска сейчас уйдут из Ирака и Иран останется крупнейшей державой. Тут можно было смело сказать, что ему это выгодно. Но мы же с Вами этого не будем говорить?

Крысин: Каждый остается при своем мнении.

Сванидзе: Сейчас мы завершаем наши слушания и я предоставляю заключительное слово обеим сторонам. Прошу Вас, Сергей Ервандович, сторона защиты.

Кургинян: В любом процессе, при любом обвинении первое, о чем спрашивают, это мотив. Говорят: вот вы его обвиняете, а у него мотив есть? Зачем он это совершил? Если мотива нет, то нет ничего.

Дальше после мотива начинают анализировать всё остальное: заявления, логику шагов, алгоритмы, движения, выгоды.

Героин, который возрос в Афганистане и который не может быть бесконтрольным, ибо в бесконтрольную наркомафию я лично не верю, стоит около триллиона долларов. Люди заработали на происходящем чудовищные деньги. И я никогда не говорил и не собираюсь говорить, что это сделала Америка и что люди, которые играют в эту адскую глобальную игру, играют из интересов Америки.

Я только хочу сказать, что силы, которые это организовали, огромны. Они беспощадно продолжают свою игру. Их можно остановить, никакой фатальности в этом нет. Но только, когда мы познаем их природу конкретно, сухо и в деталях, у нас появится крохотный шанс избежать беды, которая нависает над человечеством. А до тех пор, пока мы будем прятаться за декоративного Усаму, который нахулиганил и сбежал в пещеру Тора-Бора или неизвестно куда, у нас не будет никакого шанса.

Сванидзе: Вы называли его сегодня достаточно крупной фигурой.

Кургинян: Крупная фигура, но никакая одиночка в этом процессе вообще ничего не может. Это смешно, это смешно абсолютно. Идет глобальный процесс, в котором холодно, меняют константы мира.

Бен Ладен — это человек, который не хочет, чтобы мир шел в модернизацию. Бен Ладен — это человек, который единственный после Гитлера (никакие коммунисты этого не делали!), сказал, что прогресс и гуманизм — это шайтан, что модернизация — это мерзость, что надо вернуться в средневековье. И в этом смысле он очень интересен для тех, кто реально хочет вернуть большую часть человечества туда, бен Ладен как феномен.