Холодные песни - Костюкевич Дмитрий Геннадьевич

Альбина достала сотовый и записала. Набрала, как попросила блондинка, и сбросила.

– Плохо, что Валентиновна уходит, – переключилась на другую тему мама Оли.

– А Валентиновна – это?..

– Воспитательница, – вскинула острые брови блондинка. – А, ну да, вы ведь первую неделю. В младшую группу Валентиновну переводят. Вместо нее женщина в возрасте, Людмила Олеговна. Она сегодня до обеда в группе.

Альбина кивнула. Она опаздывала на работу, но убежать от собеседницы не решалась – как-никак первый контакт с мамашами одногруппников Адама.

– А Дмитриевна, нянька, оказалась глуховата, – поделилась мама Оли. – Сейчас со слуховым аппаратом ходит, а раньше скрывала. Жалко, конечно, молодая еще… Решили на прошлом собрании не увольнять. А то прошлая няня, Аркадьевна, все время песок оставляла, не дружила с веником, да и к бутылке, судя по лицу, прикладывалась.

– А ваша Оля хорошо в садик ходит? – спросила Альбина, раз уж приходилось делить дорожку до выхода с говорливой представительницей родительского комитета. – В смысле, без слез?

– Вы что! Сама просится.

Альбина украдкой вздохнула.

Они вышли за территорию, дождались зеленого сигнала светофора, перешли улицу и направились к небольшой парковке у сквера. Альбина слушала сплетни о садике, но мало что запоминала.

– Извините, я спешу… Вот моя машина. Может, вас подвезти, если по пути?

Мама Оли захлопала накладными ресницами, прощебетала что-то про магазины, а потом долго махала на прощание в зеркале заднего вида.

По дороге на работу на телефон Альбины пришло сообщение. Мама Оли приглашала ее вступить в группу в вайбере «33детсадик».

Неделя прошла нервно. Цейтнот на работе: архитектурный отдел завалили замечаниями из экспертизы, истекали сроки по другим объектам. Нежелание Адама ходить в садик прогрессировало.

Выходные не принесли облегчения. Альбина поцапалась с мамой – после развода и переезда их телефонные разговоры редко заканчивались спокойно. Защита и обвинение строились вокруг Адама. У родителей, конечно, было бы легче. После того как развод стал юридическим фактом, родители твердили по три раза на день: «И Адама досмотрим, и тебя успокоим», но при мысли об осуждающе-ликующем взгляде мамы – «Я же говорила, что разбежитесь! Ну что, убедилась?» – Альбину начинало трясти. Ну уж нет, лучше в гордой запарке, на съемной квартире. А бабушку и дедушку будем озадачивать набегами.

Только какой прок Адаму от ее гордости и криков в телефонную трубку? И что с ним происходит? Почему садик превратился в наказание, ведь ходил нормально в другой… Это протест против того, что папа больше не живет с ними? Или все дело в генах? Она, Альбина, с четырех лет не ходила в садик, была болезненным ребенком на воспитании у бабушки. Вот и Адам… Но как без помощи, в ее-то ситуации? Ничего, привыкнет. Хватит в семье одного социопата.

– Мама, а мы к логопеду вместо садика ходить будем?

– Нет, солнышко. После садика. Сегодня пробное занятие. Не крутись, дай застегну, уже опаздываем.

– А завтра в садик не пойдем?

– Адам, не начинай…

Она достала из шкафчика упаковку влажных салфеток, чтобы протереть сыну лицо и руки. Адам стоял насупившись. Понятно, что вторник, до спасительных выходных далеко, но раньше хотя бы встречал ее улыбкой. Ладно хоть наклейки мультяшек с дверок улыбаются. Опрятно здесь, хорошо; мама Оли сказала, что в августе в раздевалке поменяли линолеум и обои, игрушек новых купили. Ходи – не хочу.

«В том-то и дело, что не хочет…»

– Чем сегодня занимались? – Она глянула на стол для детских работ у двери в учебно-игровую комнату. – Лепили? Ну-ка, где твой человечек?

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

– У меня не человечек, – буркнул Адам.

Альбина подошла к столу и нашла на подставке наклейку «Адам». Над ней лежал бугристый комок черно-зеленого пластилина с множеством тонких отростков… щупальцев. Она поморщилась, но, когда повернулась к сыну, улыбалась.

– Красивый инопланетянин. Это из какого-то мультика?

– Нет.

– Ладно… Побежали к логопеду.

Развивающий детский центр располагался через дорогу от садика. Это сыграло решающую роль – экономило время. Новое офисное здание открыли совсем недавно, некоторые помещения еще пустовали. Панорамные окна, бронзовый фасад – Адам любил смотреть на «Кубик», как он называл бизнес-центр, из окон квартиры.

Дорога пребывала в стадии перманентного ремонта: траншеи, вскрытые канализационные люки, горки асфальтного лома и ни одного строителя.

– Мам, а если по трубам кто-нибудь в «Кубик» переберется? – спросил Адам, когда они шагали по деревянному мостику на другую сторону.

– Не говори ерунды.

Часы показывали пять восемнадцать. До занятия оставалось две минуты.

– Я первый! – Адам подскочил к дверям, которые разъехались по команде фотоэлемента, и радостно запрыгал в тамбуре.

При виде улыбки на лице сына сердце Альбины наполнилось теплом.

Так, где здесь кабинет «6»? В просторном вестибюле играла классическая музыка. Портье, или как они сейчас называются, показал на дверь слева:

– Вам вниз.

– Спасибо.

Лестница, полуподвал… Ага, вот табличка. «Центр детского развития „Будущее“». Новый формат, бережное развитие интеллекта от восьми месяцев до шести лет, разнообразные программы – если верить рекламе. Поверим, но проверим.

Она открыла дверь и пропустила Адама вперед. На входе стояли открытые шкафы с вешалками для детей и взрослых, тумба для обуви.

– Извините, у нас бахил сейчас нет, – сказала логопед, женщина лет сорока пяти с каштановыми вьющимися волосами. – Но вы можете пройти так, посмотреть.

– Ничего, я здесь посижу, – улыбнулась Альбина, переобувая сына в сандалии. – Главное, чтобы Адам освоился.

– Что мы не выговариваем? – спросила педагог.

«А ты для чего здесь?»

Логопед словно прочитала мысли Альбины.

– Если вы знаете, с какими звуками проблема, я сразу сфокусируюсь на них.

– «Ж», «Ш», «С» надо подтянуть… «Р» вроде хорошо. Но вы проверьте.

– Конечно. Сейчас директор придет, с вами договор заключит. А мы, наверное, начнем.

– Хорошо.

Альбина смотрела, как педагог ведет Адама по длинному коридору. По левую руку располагались кресла для родителей, столик для пеленания, ячеистый шкаф с игрушками и книжные полки (на верхней устроился старенький магнитофон со свисающей на пуповине провода штепсельной вилкой), по правую – резиновая игровая дорожка, мягкий тоннель и доска для рисования.

– Вот здесь туалет, если захочется, – знакомила с обстановкой логопед. – Здесь водичка в кулере, можешь попить.

Альбина умиленно смотрела, как Адам с высунутым от усердия языком набирает воду, пьет.

– Здесь игровая, буквы с кубиками, читать деток учим перед школой. А ты умеешь читать?

– Не умею, – с серьезным видом ответил Адам.

Педагог прикрыла дверь.

Альбина зашла с телефона в Интернет, проверила ленту новостей, положила мобильный на колени и прислушалась, стараясь понять, как складывается первый урок.

– Кто это к нам пришел на занятие? Адам, посмотри внимательно… Кто нам будет помогать?

– Ослик!

– Правильно. А теперь закрой одно ушко… Открой… Молодец…

В трубах за стеной зашумела вода. Альбина пересела в другое кресло, поближе к классу.

– Открой ротик, скажи: а-а-а… Молодец… Зубы вместе… Улыбнись, сделай забор… Теперь язычок выходит на улочку, делаем качели… Любишь кататься на качелях?

«Как он скажет, если у него язык на улочке?» – с улыбкой подумала Альбина.

– Так, хорошо… Покатаем нашего ослика на качелях… Вверх, за нижние зубки… Вниз, за нижние зубки… Вверх, вниз… Давай я тебе помогу…

«Она что, трогает его за язык?»