Поздний гость. Стихотворения и поэмы - Владимир Корвин-Пиотровский

Композитор (как бы просыпаясь)

Послушайте, как странно. В темноте,Там, за деревьями, играет скрипка.

Критик

Не может быть. А впрочем — точно. Кто-тоПиликает на скрипке. Дикий случай.Но нет, пустое. Здесь не разобратьсяВ нагроможденье разных звуков. СлухВаш утомлен. Я утверждать готов,Что и меня вам слушать не под силу.

Композитор

Один лишь звук, но райской чистоты,Но нежности такой, что нет названья.Вот он умолк, и эхо не посмелоЗа ним последовать. Из сфер иныхОн пал на землю, но не умер. КорниДубов и елей бережно впитаютЕго в себя, и по стволам могучим,Как по органным трубам, он взнесетсяВ высокую небесную лазурь.И будет музыка. Исчезнет вес.Всё станет легким и летучим. КамниОт быстрых птиц в полете не отстанут.На утренней заре, вослед туману,Вдруг уплывут щебечущие рощи,И полный медленного шума лесОтдаст свою прохладу синим звездам —

Критик

Вы шутите?

Композитор

Послушайте, — опять.Когда б не ночь, не этот зябкий ветер,Что с голых прутьев отряхает брызги,Я думал бы, что некий светлый духНаполнил мир своей певучей дрожью.А может быть, и правда. В этот час,Когда за низким облаком незримоЛетят обид крылатые рои,Когда земля безмолвно предаетсяНевыразимой горечи и тленью, —Там где-нибудь, у темного пруда,Среди опавших листьев по дорожкамНеузнанный проходит Ариэль,Мечтатель светлоокий. Он играетНа легкой скрипке; шевелит струнуИз водоросли тонкой и беспечноНочную стужу заклинает.

Критик

Полно, —Не стыдно ли так нервы распускать?Вас этот день злосчастный утомил,Вы весь во власти грез и лихорадки,Как женщина. Живые спят давно,А мертвые пугать живых не смеют.Верней всего, какой-нибудь бродягаШатается вокруг…(Из-за деревьев показывается Глюк)Да вот и он,Ваш Ариэль. Его весь город знает:Пропившийся столярный подмастерьеБез имени, безродный попрошайка,Он ходит там и тут, слегка воруетИ развлекается за стойкой. В шуткуЕго прозвали Глюком. Вероятно,За склонность к музыке.Ну, как, приятель, —Зачем ты здесь?

Глюк

Пришел взыскать должок.

Критик

Недурно, право. Кто же твой должник?

Глюк

Да вы хотя бы.

Критик

Ты не пьян?

Глюк

Нисколько, —Два крейцера за вами, и давненько.

Критик

Не помню что-то.

Глюк

Где же всё припомнить?А между тем, тому, пожалуй, с месяцВы пили пиво в «Золотом Бычке».И я был по соседству. Выпил кружку,Другую, третью, может быть, и вышлоДва крейцера. Хозяин по привычкеПристал ко мне, но я не растерялсяИ указал на вас. Итак, за вамиДва крейцера.

Критик

Послушай-ка, приятель,Вот мой совет: проваливай.

Глюк

Не смеюМозолить вам глаза.

Критик

Пошел, пошел!(Глюк уходит)На каждый час всему есть объясненье.Вы мистик? Фокусы столоверченьяТеперь повсюду в моде. Бургомистр,Поспоря с кем-то, выписал из РимаКостлявого певца, в широкой шляпеС пером высоким, с профилем таким,Что женщины заранее готовыПоверить в ад. И все заговорилиПо-итальянски.(Композитор встает)Вы домой? Пожалуй,Нам по дороге?

Композитор

Добрый вечер.

(Неожиданно уходит в другую сторону)

Критик

Славно, —Урок учтивости. И ночь какая!

СЦЕНА 3

(Городской парк. Ночь. Скамья над озером. Глюк и Композитор)

Композитор

Как ваше имя?

Глюк

Подмастерье Глюк.Я по земле гуляю там и тут,Считаю птиц, ночую где придется.

Композитор

Не правда ли, есть странная отрадаВ ночных скитаньях.

Глюк

Знаю. Влажный ветерСмычком широким водит по верхушкамДеревьев голых. Выцветший фонарьСкрипит мечтательно в ключе скрипичном,А вы да я — мы слушаем прилежно.И спутник ваш.

Композитор

Нет, это тень.

Глюк

Конечно, —Я и сказал — ваш спутник. С ним я дружен.Бывало, ночью, в поздний час, при звездах,Он свесится в окно, падет на площадь,Замрет и слушает. Слепой прохожийЕго ногой небрежно попирает,Иль сонная телега переедет,А он молчит и слушает. СегодняОн дирижировал в концерте. ЯСквозь мутное окошечко на крыше,Забытое билетным контролером,Внимательно следил за ним весь вечер.Рожденный в пламени и взятый мраком,Он был похож на кормчего и бурю;То вырастал под купол величаво,То накренялся вдруг и падал в пропасть.Всё было в нем гроза и совершенство.Он дал вступленье, и взлетели скрипки,Задумчиво взошла виолончельЗвездой прозрачной в сумерках кларнета.Он поднял руки медленно, — и громОбрушился, — и кончики волосЗатрепетали вдруг и ужаснулись.Он хмурился. Качая львиной гривой,В шумящий ветер обращал лицо,Вздымал до звезд бунтующие волныИ, одичалый, в океане звуковГнал яростно свой челн. Под ним оркестрУж надрывался. Где-то в глубине,Разбившись вдребезги о черный камень,В водовороте погибали скрипки.Всё рушилось. Истерзанный оркестрНе выдержал ужасного полета,Рванулся и умолк. И захлебнулся.Растерянно смотрели музыкантыВ немую пасть пустынного партера;С высокого утеса, шелестя,Испуганные ноты соскользнулиИ пронеслись над заревом барьера,Как стая птиц, гонимых зимней бурей…А он, в своей священной глухоте,Отдавшись тайнам нового звучанья,Уже вступал в запретные миры,Где наше солнце робко затерялось,Как нотный знак в обширной партитуре.

Композитор

Я слушаю. Как непривычно внятенВаш голос. Будто плотная завеса,Отъединявшая меня от звуков,Разорвалась, раздвинулась, взвилась,Как театральный занавес. Но странноМне темное значенье ваших слов.Вы музыкант? Искатель тайной славы?О, берегитесь. Тяжкая свободаДана художнику. Не всем под силуТащить ярмо высокого искусства.Как часто в хоре тайных голосовМы слышим истины враждебный голос, —Ревнивая и строгая хозяйка,Она не терпит буйных постояльцев,Ночных глашатаев с душой строптивой.

Глюк

Что истина и что есть ложь? не разИ спрашивали мы и отвечали,И на полях тетрадей отмечалиО близнецах запутанный рассказ.Но грубый опыт выяснил, что намУже с рожденья ненавистны обе, —Мы ключ искали к темным письменам,Но как-то сбились на простые дроби.

Композитор

Я слушаю. И кажется мне, право,Что мне знаком ваш голос. Он иль очень,До крайности, похожий где-тоПозвал меня однажды. В раннем детстве,Иль ночью, иль в толпе. Во сне, быть может.Зачем вы здесь? В каком краю далекомВы изучали речь косноязычья?

Глюк