Здоровый сон – счастливый ребенок - Марк Вайсблут

Нарушения сна у ребенка могут вызвать депрессию у матери.

Важность раннего опыта: теория против фактов

Что значит быть «хорошими родителями»? Родители кормят и защищают своих детей, обеспечивают им комфорт и учат их всему необходимому. Когда малыш плачет, вы подходите к нему. Если смотреть поверхностно, то утверждение о том, что плач вашего ребенка несет в себе некое сообщение (покорми меня, переодень, возьми на ручки, поноси, обними или покачай), выглядит разумным. Вопрос только в том, почему бывает так, что, когда родители откликаются на все эти сообщения, некоторые дети все равно продолжают плакать? Однако если плач – это форма необходимой коммуникации, почему так много родителей дарят ребенку всю необходимую ему любовь и заботу, даже если он не плачет? Возможно, плач как сигнальная система несовершенен: некоторые дети плачут, даже когда у них нет для этого причин, так как все их потребности удовлетворяются, а другие не плачут, но все равно получают всю возможную заботу. Возможно, это инстинктивное поведение: птицы летают, дети плачут. Не исключено, что младенческий плач, хотя и не связан напрямую с выживанием, но продолжает возникать как своего рода атавизм из далекого эволюционного прошлого. Важно то, что значение плача с возрастом меняется.

Грудной ребенок может плакать, потому что голоден, и для выживания ему необходима пища. Малыш постарше может плакать, потому что хочет получить добавку десерта после обеда. Дошкольник или младший школьник может плакать, если ему страшно. Подросток может плакать от чувства безнадежности. Взрослый человек может плакать от счастья на свадьбе. Далеко не всегда плач связан с болью. К сожалению, когда родители рассуждают о плаче, они подразумевают, что он всегда означает боль. Это приводит их к мысли, иногда спрятанной где-то в самой глубине души: «Если мой малыш плачет, значит, я плохой родитель».

Размышления о том, как матери относятся к своим детям в этом раннем возрасте, и о том, как между ними возникает самая тесная связь, привели к появлению двух популярных концепций: теории младенческой фиксации и теории привязанности. Обе они рассматривают почти исключительно мать, и в обеих утверждается, что опыт, полученный в самом раннем возрасте, будет оказывать значительное влияние на все события будущей жизни человека.

Теория младенческой фиксации подчеркивает важность раннего физического контакта между матерью и новорожденным как механизма, способствующего его лучшей приспособляемости в будущем. Хорошо то, что благодаря этой идее роды теперь проводятся в гораздо более комфортных условиях, чем раньше; можно сказать, что роддома стали похожи на отели. Это определенно является положительным изменением по сравнению с холодной, безликой обстановкой традиционного родильного зала. Но есть и плохие новости: матери, лишенные такого опыта из-за осложнений при родах или усыновившие ребенка, чувствуют себя обделенными и переживают из-за будущих отношений с детьми. Видите ли, принято считать, что младенческая фиксация происходит только в определенный критический период, почти как импринтинг у птенцов, которые следуют за любым крупным движущимся объектом, который они увидели на определенной стадии своего развития. Но на самом деле нет никаких научных доказательств того, что у младенцев существует аналогичный критический период и что отсутствие «фиксации» в определенный момент времени, т. е. прямо при рождении, влияет на дальнейшее поведение ребенка или матери.

Теория привязанности не только рассматривает взаимодействие между матерью и младенцем, но и утверждает, что, если привязанность не развилась так, как нужно, ребенок превратится во взрослого, который будет испытывать сложности в отношениях со сверстниками, в романтических отношениях или в родительстве. Хорошо в этой теории то, что она поощряет в матерях открытое выражение своих чувств, физический контакт с ребенком и создание для него самой теплой обстановки без боязни его испортить. Плохо то, что такое постоянное, круглосуточное внимание к ребенку принято считать благоприятным для него.

Печально, что создатели этих теорий не имели представления о преимуществах здорового сна и о том, насколько меняется каждый человек при смене состояния бодрствования состоянием сна и наоборот. Детские психологи, психиатры и педиатры еще недавно ничего не знали о преимуществах здорового сна.

Прогресс в образовании специалистов по детскому здравоохранению идет медленно; недавний обзор программ подготовки педиатров в США показал, что только 4,8 % времени из всех трех лет обучения посвящено сну и его нарушениям. Становится понятно, почему практикующие педиатры так часто дают родителям неверные советы, говоря, что ребенок должен «перерасти» существующие проблемы.

Популярные интерпретации теории привязанности доходят до того, что утверждают, что у детей, чьи родители откликаются на любой плач в любое время дня и ночи, формируется с ними более тесная связь, чем у тех, чьи родители-«эгоисты» игнорируют ночной плач, давая ребенку возможность поспать. Накопленные научные данные не подтверждают эти заявления. Наоборот, согласно опубликованной работе, посвященной детям в возрасте от 7 до 37 месяцев, если родители следуют инструкции не реагировать на протестующий плач ребенка (метод «исключения»), то со временем показатели ощущения безопасности у детей значительно улучшаются, а уровень тревожности у матерей снижается. Еще одно похожее исследование детей с нарушениями сна тоже не выявило никакого отрицательного влияния такого поведения родителей на чувство их безопасности. Совершенно очевидно, что, когда все члены семьи спят лучше, они лучше себя чувствуют, даже если для достижения этого требуется в течение некоторого времени игнорировать плач одного из них.

Рассматривая миф теории привязанности, знаменитый детский психолог Майкл Льюис делает акцент на том, что развитие социальных взаимоотношений и навыков общения со сверстниками поощряется и защищается не только матерью, но и всеми членами семьи, а также людьми, которые не входят в ее состав. Более того, это развитие больше зависит от существующих в настоящий момент и продолжающихся взаимоотношений, чем от опыта, полученного в прошлом.

Если не говорить о каких-то экстраординарных и катастрофических событиях, воздействие прошедших событий на обычную семью невероятно преувеличивают, а приписывание матери исключительного влияния на ребенка совершенно необоснованно. Активные сторонники идеи о значимости событий, пережитых в самом раннем возрасте, заставляют многих матерей делать неверный вывод: «Если мой ребенок плачет, значит, я плохая мать, потому что этот плач может нанести ему непоправимый эмоциональный вред».

Точка контроля

Когда ваш ребенок был младше, он спал, когда ему было это нужно. Он контролировал ваши взаимоотношения в том смысле, что вы удовлетворяли его потребности, независимо от того, хотелось вам этого или нет. Вы не оставляли ребенка голодным только потому, что у вас в тот момент не было настроения его кормить. Вы не оставляли малыша мокрым, потому что у вас не было настроения его переодевать. Ваше поведение определялось потребностями ребенка.

Но теперь положение вещей должно измениться, и главным должны стать вы. Например, когда ваш ребенок будет постарше, вы можете принять решение не кормить его низкокачественной едой, даже если он будет ее просить. Вы не станете рисковать безопасностью ребенка, позволяя ему залезать слишком высоко на дерево, когда он соберется это сделать. И вы не разрешите малышу продолжать игры, когда ему необходимо спать. Так что же мы должны делать, если ребенок не желает идти нам навстречу и плачет, потому что не хочет ложиться спать, хотя ему это необходимо?

«Пусть поплачет»: разногласия в общественном мнении

Относительно того, что происходит, когда ребенок плачет после того, как его оставили вечером одного, чтобы он засыпал, среди авторов материалов для популярных журналов существуют разногласия. В сентябре 1984 г. McCall писал: «Если мы позволяем ребенку “выплакаться”, он не может научиться основам доверия, необходимым для ощущения безопасности в новом для него мире». А в журнале Parents в ноябре 1983 г. говорилось: «Это может создать у него ощущение, что рядом нет никого, кто мог бы о нем позаботиться. Ребенок из-за этого может вырасти пассивным, бездеятельным человеком или стать злым и жестоким».

Однако главный редактор Parents в октябрьском номере за 1985 г. после рождения своего третьего ребенка писала: «Хитрость в том, что после восьми лет родительства мы с мужем обнаружили… [что] первый звук, который издает ребенок, не означает, что его обязательно нужно немедленно взять на руки».