Дура LEX - Борис Палант

В любой нелегальной общине (а нелегалы между собой общаются, отсюда и община) можно найти много полезных людей — здесь есть механики, компьютерщики, дантисты, парикмахеры и — ничего тут страшного — воры.

Община — это не клуб, и собираются нелегалы не по пятницам, а когда угодно и где угодно. Если чего надо, скажи своей маникюрше, а та дальше по цепочке передаст — гляди, через пару дней тебе уже и мобильник новый несут за полцены или шубу, которая, как говорят в Америке, с грузовика упала. Тебе и зуб больной выдерут, причем под наркозом, и делать это будет не кто-нибудь, а Володя — питерский дантист с десятилетним стажем. Многие лицензированные дантисты к Володе за советом ходят, но в Америке важны не знания и умения, а лицензия, поэтому дантисты — уважаемые люди, а Володя никто. Но это в Америке Володя никто, а в общине нелегалов Володя большой человек, потому что он ставит пломбы лучше и в три раза дешевле, чем лицензированные зазнайки.

А стрижется Володя у Кости — лучшего парикмахера Запорожья, который в 2002 году стриг серебряную призершу конкурса «Мисс Запорожье», а еще раньше, при советской власти, стриг директора запорожского рынка, которого потом посадили на десять лет. Костин гастрит поддерживает, то есть не дает ему развиваться, гастроэнтеролог Матвей Леонидович, который стал нелегалом по глупости своей жены Иды, но это долгая история, и к тому же Матвей Леонидович уже давно простил Иду, и теперь они вместе ждут амнистии, которая, как говорил один известный адвокат, в этом году может и не состояться.

Эту цепочку взаимопомощи нелегалов можно продолжать, она охватывает практически все стороны человеческой жизни — здоровье, питание, быт, спорт и, чего греха таить, секс.

Кстати, о сексе: у всех нормальных людей такое бывает — проскочила искорка, что-то произошло, почему это случилось — непонятно, но возврата к тому нет. То, что произошло между Веркой и Зинкой в кабине разбитой «Мазды» на свалке на окраине Чикаго, продолжения не имело. Хоть и жили подруги несколько месяцев в одной студии, а искорок больше не было. Зинка и Верка часто говорили о своих мужьях. Не любя их, они, тем не менее, по ним скучали. Может, просто мужика хотелось, а может, потому, что они были отцами их детей. Хотя Верка была побойчее, сначала кавалер появился у Зинки.

С Витей Зинка познакомилась на дне рождении львовянки Алены, который широко отмечался нелегалами в ресторане «Татьяна», что прямо на берегу океана в самом сердце Брайтона. «Татьяна» — далеко не дешевый ресторан, но, как не раз повторяли нелегалы (да и не только нелегалы), живем только один раз. Все гости скинулись по сто долларов с носа, что позволяло Алене не только заплатить за праздничный обед, но и оставить себе долларов триста на приобретение приятных мелочей.

Мимо столиков на открытом воздухе по деревянному настилу фланировали иммигранты из разных республик бывшего Советского Союза. Одни были одеты во все итальянское, на других были спортивные костюмы, а пожилые вовсе гуляли в пижамах. Многие грызли семечки, сплевывая на настил. На лавочках сидели старики и, как и когда-то в своей советской жизни, обсуждали проходящих. Среди прогуливающихся была и Муся в синем спортивном костюме. Ее губы были так же ярко накрашены, а ступни так же выпирали во все стороны из шлепанцев с ромашками. Муся на поводке вела маленького пуделя. Рядом с ней шел высокий старик в пижаме, который все время приговаривал: «Мусенька, вы меня раздеваете».

Тем временем принесли закуски и выпивку. Витя был галантен, вовремя подливал Зинке вино, рассказывал не очень старые анекдоты и даже произнес душевный тост в честь юбилярши.

— Алена, — Витя постучал вилкой о бокал, — ты знаешь, как мы, все собравшиеся тут за столом, тебя любим. Пусть тебя всегда окружают друзья, и тогда тебе не страшно будет идти по этой нелегкой жизни. Пусть сбудутся все твои мечты, и пусть ты будешь счастлива. А если ты будешь счастлива, то и мы, твои друзья, тоже будем счастливы. За тебя, Алена, за твое счастье!

— Очень тепло сказал, — похвалила Витю Зинка, когда он сел, осушив свою рюмку. — Видно, что говорил от сердца.

— Что правда, то правда, — согласился Витя. — Если уж произносить тост, то от сердца. А то слышишь все время: «Чтоб у тебя все было и чтоб тебе за это ничего не было». Наверное, когда кто-то произнес это в первый раз, было смешно. Но в миллионный раз мне уже не смешно.

— Катька, ты по-прежнему в «Седьмом небе»? — спросил Катьку Андрей, разливая водку. — А то я заработал деньжат, хочу к тебе в гости сходить.

— Щас по харе получишь, Андрюха, — не очень обидевшись, ответила Катька. — Ты лучше к негритяночке в гости сходил бы, могу устроить.

Все засмеялись, а Андрей сказал:

— Можно и к негритяночке, но я хочу так, чтобы в мыслях в это время бабу женой представлять, а негритяночку я женой не представляю.

— Все, когда с женами трахаются, любовниц представляют, а ты наоборот. Сумасшедший ты, Андрюха, — сказала Алена.

— У меня вчера случай был, — начала Катька. — Пошла я на пляж, лежу, загораю. Подходит коп и говорит: «Оденьтесь, вы в неприличном виде». А я ему: «Что значит в неприличном?» А коп мне: «В неприличном — это когда видна любая часть влагалища, или соски, или любая часть ануса. У вас, говорит, все три элемента видны».

Все захохотали, а Андрюха спросил:

— Катька, что такое анус?

Все опять захохотали, а Славик сказал:

— Анус — это жопа.

— Анус — это не вся жопа, а только серединка ее, — сказал Витя.

— Кем ты работаешь, Витя? — спросила Зинка. — Наверное, у тебя высшее образование?

— Я закончил высшее военное училище, но получил травму и был демобилизован. Офицером пробыл всего три месяца. На учениях неудачно десантировался, и все — военной карьере крышка. Конечно, с моей специальностью я мог устроиться и на гражданке, но это в нормальной стране, а не в Беларуси. Приехал сюда, а здесь, сама знаешь, как трудно легализоваться. Думал на убежище подавать, мне на Брайтоне все адвокаты говорили, что из Беларуси легко убежище получить, но один манхэттенский адвокат отсоветовал. «Ты, сказал он, парень молодой, женишься на американской гражданке и легализуешься. А получишь отказ в убежище — попадешь под депортацию, и тогда женитьба на самой Хиллари Клинтон может не помочь. А какие шансы на убежище у офицера, который еще несколько месяцев назад был в действующей армии? Да никаких. А попытаешься скрыть этот факт — неприятности могут быть гораздо серьезнее, чем депортация». Я его послушался и, ты знаешь, не жалею. Несколько моих друзей попались на удочку к местным стряпчим, те им такого понаписали, что я удивился, что им просто отказали, а не засадили в сумасшедший дом. А работаю я на стройке плотником. У поляков.

Зинка вспомнила свою «цыганскую» легенду, и на душе у нее стало тяжело.

— Давай выпьем, Зина, — сказал Витя, подливая Зинке вина. — За нас, за то, чтобы наши тревоги прошли как сон.

Зинке стало тепло и грустно. Пьяная Алена запела песню на украинском языке, ее активно поддержала Верка. Зинке захотелось плакать, и она слегка опустила голову. Витя тихо сказал:

— Не надо, Зина, пойдем лучше к океану.

Зинка послушно встала, споткнулась, тут же выпрямилась. Витя взял ее под руку и повел через пляж к темной воде.

* * *

Хотя Витя был парень легкий, Зинка долго к нему привыкала. Сначала привыкла спать с ним, потом есть вместе с ним, а уж потом стирать для него. Витя жил вместе с другими рабочими и приходил к Зинке только в пятницу, зато на весь уик-энд. К пятнице Зинка готовилась как к празднику, да это и был праздник. Выбор из двух первых блюд (борщ или бульон с курицей и вермишелью в одну пятницу, солянка или гороховый суп в другую), из трех вторых (бефстроганов, зразы, голубцы), разные закуски — вот что получал Витя на обед в конце тяжелой рабочей недели. Но и он не плошал и никогда с пустыми руками не приходил — десерт и выпивка были, как говорится, на его совести. Коньяки, вина, фрукты, торты, конфеты — всего было вдоволь.

Во время обеда Витя рассказывал, что было на стройке, — что строили, кто как работал, какая была погода, что говорил босс-поляк. Бывали и смешные случаи — новенький нелегал из Молдавии прибил какую-то важную доску вверх ногами или еще что-то в этом роде. Зинке было приятно сидеть с Витей и слушать его. В свое время она так же слушала истории своего мужа, в которых он всегда выходил умницей, а его босс набитым дураком.

Налюбившись, как и положено, ушами, Зинка переодевалась в шелковый халат. В пупке у нее уже давно красовалась темно-зеленая бусинка в золотой оправе. Зинка подходила к развалившемуся в кресле Вите и утыкалась бусинкой ему в лоб.

Потом они по очереди принимали душ, и Витя всегда удивлялся, сколько разных бутылочек с шампунями и жидким мылом, сколько баночек с кремами и мазями, сколько тюбиков неизвестно с чем стояло на полочках в Зинкиной ванной. Это была настоящая женская ванная комната — чистая, ароматная, возбуждающая. После душа следовал коньяк с фруктами и тортом, а затем снова бусинка утыкалась в Витин лоб.