Когда отцветает камелия - Александра Альва

запрещённые техники.

Харука вытерла лицо тыльной стороной ладони и сделала несколько глубоких вдохов – её спина перестала вздрагивать, а слёзы больше не скатывались по щекам. Она успокаивалась.

– Отец пришёл и ждал меня у выхода, словно знал заранее, что я не смогу сдать экзамен. На глазах у всех он ударил меня, назвал позором рода и сказал больше никогда не возвращаться в семью: меня там не ждут. И в бюро мне запретили приходить, ведь их двери закрыты для практикующих чёрную магию. Я долго шла по этому пути, не придавая значения насмешкам людей, и теперь осталась ни с чем.

Ученица оммёдзи сжала в кулаках ткань своего белого одеяния и коснулась лбом плеча Цубаки, словно та была единственным человеком во всём мире, кому она могла открыться.

– Мне жаль, мне правда очень жаль… – прошептала акамэ и обняла Хару.

Они сидели молча довольно долго. Свет, льющийся из открытой двери, постепенно менял оттенки: с золотистого до алого, напоминающего лепестки бэнибана, а потом и вовсе затух, поглощённый тенями наступающих сумерек.

– Знаешь, я видела, где господин Кимура хранит саке, – нарушила гнетущую тишину Цубаки. – Давай позаимствуем пару кувшинов? Сейчас тебе это нужнее, чем ему.

– Что?..

Харука приподняла опухшее и раскрасневшееся лицо, на котором отразилось глубочайшее потрясение.

– Ты хоть понимаешь, что это саке для ритуалов? Его ни в коем случае нельзя…

– Да нет же, это вино для гостей, я бы не стала осквернять святилище богини Инари! – Цубаки виновато улыбнулась. – Просто случайно увидела, как каннуси Кимура угощал священника из Эдо. Пойдём!

Она потянула ученицу оммёдзи за собой, не забыв подать ей очки с треснувшим стеклом, а Хару перестала сопротивляться, решив полностью покориться судьбе. Казалось, ничего хуже с ней уже не могло произойти, и от чашечки саке, украденного из личного погреба главного каннуси, её жизнь не пойдёт под откос.

Добраться до кувшинов оказалось довольно просто: напиток был спрятан даже не в покоях священника, а в одной из отдалённых комнат, где хранились фарфоровые и каменные статуи кицунэ с красными нагрудниками.

Цубаки оставила Харуку на входе – следить, чтобы никто не заметил, чем они занимались, а сама нырнула в тёмное помещение, отодвинула самую крупную лису, стоящую на дальней полке, и достала из-за неё два закрытых белых кувшина и маленькие чаши, которые сразу опустила в рукав.

Прятать само саке было некуда, поэтому Цубаки вышла из комнатки и сразу вручила Хару находку, после чего повела ученицу оммёдзи по заросшей тропинке, что петляла между деревьями и молельнями, а заканчивалась небольшим садом, куда в вечернее время не заглядывали служители святилища.

– Ты когда-нибудь делала нечто подобное? – спросила акамэ, хитро поглядывая на свою соучастницу. – Уверена, у тебя такое впервые! Как ощущения?

Харука обнимала кувшин и постоянно озиралась по сторонам, но благодаря этой неожиданной вылазке её лицо теперь выглядело не столь печальным.

– Только сегодня я позволяю тебе творить все эти вещи! – пробормотала она и поправила очки, которые от быстрой ходьбы сдвинулись на кончик носа. – Каннуси Кимура не заслужил того, чтобы у него воровали саке. Наверняка оно дорогое!

– Ой, да перестань. Я обещаю, что всё верну, когда заработаю достаточно денег.

Конечно, Цубаки сказала так, только чтобы успокоить Хару и снять с неё груз вины, но ученица оммёдзи, к её удивлению, действительно поверила и выдохнула с облегчением.

– А ну, стоять!

Знакомый женский голос заставил двух девушек, спешивших поскорее скрыться за деревьями, вздрогнуть и остановиться. Цубаки обычно не обращала внимания на местных мико и их пересуды за спиной, но старшую жрицу трудно было не запомнить: она вечно нагружала акамэ тяжёлой работой и относилась к ней хуже, чем к безродной служанке, когда им доводилось оставаться наедине.

– Цубаки! Если ты водишь дружбу с оммёдзи, это ещё не значит, что ты можешь увиливать от своих прямых обязанностей!

Из-за угла дома вышла высокая девушка с недовольным лицом и такой величавой поступью, будто она шла не по двору святилища Яматомори, а по залу императорского дворца. За ней следовали ещё две младшие мико, напоминая личную охрану.

– Я сделала всё, что входит в мои обязанности, – ответила Цубаки, выступая вперёд и даже не пряча за спиной кувшин с саке.

Несмотря на недавнюю болезнь, она не отлынивала от работы, хотя часто сомневалась, должна ли была на самом деле выполнять поручения старшей жрицы. Акамэ относилась к отделу оммёдо, но жила вместе с мико и поэтому получала задания ото всех, кто имел достаточно наглости, чтобы ставить себя выше её.

В последнее время Цубаки удавалось избегать встреч с Танака Юной, но, похоже, та только и ждала момента, чтобы застать акамэ врасплох.

– Неужели? А как же вычистить до блеска ванны офуро и вылить в отхожую яму ночные горшки?

Мико за спиной старшей жрицы захихикали, прикрывая лица белыми рукавами.

– Я не собираюсь этим заниматься, – ответила Цубаки, вскинув подбородок. – Если вы до сих пор не поняли, то я помогаю вам лишь по доброте душевной: убрать пепел от благовоний после службы – хорошо, смести сухие листья со ступенек – мне нетрудно, но сейчас, Танака-сан, вы переходите все границы.

– Вот же нахалка! – прошептала одна из мико.

– Да как вы смеете так неуважительно разговаривать с акамэ, помощницей господина Итиро?! – вступилась Хару, тоже делая шаг вперёд.

Цубаки качнула головой, как бы предупреждая, чтобы та не вмешивалась, но оказалось слишком поздно.

– А ты кем себя возомнила, раз в подобном тоне высказываешь недовольство в присутствии старшей жрицы? – возмутилась Юна, не сводя с ученицы оммёдзи колкий взгляд. – Ваше омерзительное тёмное искусство здесь никто не уважает – вы лишь слуги на побегушках. И как только господин Юкио-но ками терпит эту низшую магию на своей территории?!

Пальцы Хару сжались на кувшине с саке, но она так и не нашлась с ответом.

– Оммёдзи-неудачница, которую взашей выгнали из Государственного бюро по изгнанию демонов, и проклятая акамэ, что может только грязную работу выполнять. Прекрасная парочка!

– Унижайте меня сколько хотите, но не смейте оскорблять Хару-сан! – заявила Цубаки, явно не ожидавшая услышать о провале своей подруги. Слухи по Яматомори разносились слишком быстро.

– А что? Ты разве способна мне что-то сделать? Или напомнить тебе, о чём я могу рассказать всем в этом святилище? – Тонкие губы расплылись в злобной ухмылке. – Как ты соблазняешь господина Юкио-но ками, как касаешься его при любом удобном случае, как заставляешь держать тебя за руку! А может, рассказать, как ты тайно проникла в читальню, а потом провела ночь в покоях нашего божества?!

Глаза Цубаки сузились, но в голове