Когда отцветает камелия - Александра Альва

о великой Инари? Ведь теперь его мысли занимала лишь одна смертная девушка, которая всегда находилась рядом.

– Я знаю, что акамэ рождаются похожими на тех божеств, чью силу они в себе носят, – продолжила Цубаки. – Даже если я действительно выгляжу, как она, всё же я остаюсь собой.

Юкио молчал: он не ожидал, что кто-то раскопает такие подробности о происхождении акамэ.

– Думаю, до вашего отъезда в Киото мне больше не представится возможность оставить что-то в напоминание о себе. – Она придвинулась ближе к хозяину святилища и посмотрела ему в глаза: теперь печаль во взгляде Цубаки исчезла, зато появилось нечто притягательное и опасное. – Поэтому не сочтите за грубость.

Она взяла его лицо в ладони, привстала на коленях и коснулась губами его губ. Юкио замер, не до конца осознавая, что только что произошло: от ушей до кончиков хвостов разлилась горячая волна, а сердце билось так быстро, словно кицунэ снова стал маленьким пугливым лисом, сбегающим от погони. Прикосновение горячих губ Цубаки длилось всего мгновение, после которого она отстранилась и сказала, не скрывая улыбки:

– Пожалуйста, хорошенько запомните этот поце…

Акамэ не успела договорить: Юкио притянул её к себе, положив ладонь на шею, и поцеловал. Медленно и трепетно, наслаждаясь мягкими губами и судорожными вдохами. Благодаря прекрасному слуху он знал, какой ритм выбивало её маленькое сердце, и этот звук сводил с ума.

Кому нужна холодная вечность, когда один лишь короткий миг мог подарить столько тепла?

Юкио ненадолго оторвался от Цубаки, с восторгом оглядывая раскрасневшееся и такое очаровательное лицо акамэ, провёл ладонью по её щеке, наслаждаясь мягкостью кожи, и выдохнул, закрывая глаза: в голове не было никаких мыслей, кроме одной, которая раз за разом возвращала его к бледным и чуть приоткрытым губам.

– И ты хорошенько запомни этот поцелуй, – сказал Юкио, прикоснувшись лбом ко лбу Цубаки. – Потому что он точно не будет последним.

Погрузив пальцы в её густые волосы, хозяин святилища вновь накрыл губы акамэ нежным поцелуем. Стояла тёплая летняя ночь, и луна, отражаясь в тёмной глади маленького пруда, казалась сегодня особенно прекрасной.

Глава 20

Слёзы и саке

День клонился к закату, и Цубаки, выполнив работу по приёму заказов на изгнание нечисти, направилась в сторону обрыва. Она любила смотреть на Камакуру с высоты птичьего полёта, когда лучи заходящего солнца скользили по крышам домов яркими всполохами, но в последнее время у неё совсем не было сил, чтобы подняться наверх и просто посидеть в тишине.

На руках алели мозоли от бесконечной стирки, которую поручала ей старшая мико, – покрасневшие ладони пульсировали от боли, из-за чего Цубаки с трудом могла держать кисть. Господин Итиро тоже каждый день нагружал бессмысленными заданиями по переписыванию древних текстов, и акамэ уже начала задумываться, что нажила себе в Яматомори слишком много врагов.

Тревожные мысли прервали тихие всхлипывания, доносившиеся из приоткрытой двери, которая вела в складские помещения. Остановившись, Цубаки обернулась на звук: если кто-то хотел скрыться от чужих глаз, чтобы предаться своему отчаянию в одиночестве, то и вмешиваться не стоило. И всё же она не смогла пройти мимо и осторожно заглянула в домик, где хранились дрова и угли для очага.

На пыльном деревянном полу сидела Хару, уткнувшись лицом в колени и содрогаясь всем телом. Она даже не заметила, что кто-то вошёл внутрь, и продолжала надрывно плакать: на её всегда чистых белых рукавах появились пятна грязи, а очки с треснутым стеклом лежали около ног.

– Хару-сан! – позвала Цубаки, не решаясь переступить через порог. – Что случилось?!

Только теперь ученица оммёдзи подняла лицо: веки распухли и покраснели от слёз, а в уголке губ виднелась ссадина, будто кто-то ударил её.

– Цубаки…

– Что с тобой произошло? Почему ты плачешь тут одна? – Акамэ всё же вошла в домик и опустилась на пол рядом с подругой, положив ладони ей на плечи. – Тебя кто-то обидел?

Хару замотала головой и снова залилась слезами, утирая рукавом влажные дорожки на щеках. Ни разу за всё время, проведённое в святилище, Цубаки не видела ученицу оммёдзи такой беспомощной. Обычно она всегда выглядела уверенной в себе, а теперь сидела в пыли посреди уложенных в аккуратные пирамиды дров, и не могла успокоиться.

– Я не поеду в Эдо! – проговорила Харука, закашлявшись от очередного приступа рыданий.

Цубаки запустила пальцы в волосы и тяжело выдохнула: выходит, Хару не сдала экзамен в Государственном бюро по изгнанию демонов.

– Не переживай так сильно, у тебя ещё будет возможность! Если эти старики, просиживающие штаны в бюро, не взяли тебя к себе, то они просто глупцы!

– Да нет же, ты не понимаешь! – всхлипнула ученица оммёдзи, вновь закрывая лицо ладонями. – Я почти прошла, но в конце меня попросили показать самую сильную технику, которую удалось освоить за время обучения, и я выполнила Связывающий допрос тысячи страданий. Сенсей утверждал, что в таком заклинании нет ничего предосудительного, да оно и не походило на запрещённые практики из трактатов по искусству оммёдо. Тогда я не хотела подвергать сомнению знания учителя, но совершила ошибку! Это оказалась чёрная магия, из-за которой меня вышвырнули с позором.

Сердце Цубаки сжалось. Она догадывалась обо всём заранее, слышала в разговоре господина Кимуры и оммёдзи Итиро что-то о тёмных техниках, но так и не набралась смелости предупредить Хару. И теперь осознание накрыло акамэ тяжёлым покрывалом, под которым было трудно дышать.

– А кто тебя ударил? – тихо спросила Цубаки, не сводя глаз с синяка, что расплылся в уголке губ Харуки.

– Отец. Помнишь, я называла тебе свою фамилию? Сато. Моя семья создаёт лучшие кимоно в префектуре и держит лавку в Камакуре. Они хотели, чтобы я выполнила их волю – занялась семейным делом и вышла за юношу, которого они усыновят, но я с детства мечтала изучать оммёдо и вместо работы с кимоно всегда сидела в комнате и читала труды мастера Абэ-но Сэймэя111. Тогда мы с отцом заключили сделку: если я пробьюсь в бюро и стану государственным оммёдзи, он признает меня, а если же нет, то могу больше не возвращаться домой.

– Почему же ты пошла в ученики именно к господину Итиро?

Цубаки с первого взгляда на этого человека поняла, что с ним не стоило иметь никаких дел.

– А кто бы меня ещё взял?! – спросила Хару, и её голос сорвался на крик. – Сенсей единственный, кто согласился обучать девушку, и я ухватилась за эту возможность, оставив свою прошлую жизнь позади. Но я и правда не догадывалась, что он изучает