Когда отцветает камелия - Александра Альва

Спасибо за помощь, Хару-сан! Я постараюсь сделать всё тихо.

Ученица оммёдзи похлопала Цубаки по плечу и вздохнула:

– Ничего не могу с собой поделать. Когда ты так жалобно просишь, мне очень хочется тебе помочь.

– Я в долгу не останусь.

– Знаю, знаю. Надеюсь, ты найдёшь там то, что ищешь.

Харука поднялась со скамьи, расправила складки на одежде и, выпрямившись по струнке, проговорила:

– Мне уже пора идти: сенсей заказал рикшу, чтобы мы доехали до бюро в Камакуре прямо как богатые аристократы. Видишь, он не такой плохой, как ты думаешь.

– Да, наверное, – ответила Цубаки, изобразив на лице улыбку. – Удачи! Постарайся там!

Забрав свои книги, Хару засеменила по каменной тропинке и вскоре скрылась за деревьями. Как только её шаги стихли, акамэ опустила напряжённые плечи и накрыла лицо ладонями: пилюля и ковш холодной воды помогли уменьшить жар, но он всё равно никуда не исчез и теперь накатывал волнами, отчего по телу Цубаки, словно приносимые ледяным морским течением, бегали мурашки.

Она готова была молиться богине Инари, только бы поскорее встретить Юкио-но ками и попросить его унять эту боль. Но никто не мог освободить её сегодня от работы, поэтому акамэ прерывисто выдохнула, поднялась с лавочки и направилась в сторону главной площади, где предстояло целый день сидеть за столиком под палящим солнцем и записывать прошения прихожан.

Хозяин святилища не показывался в Яматомори до самого вечера.

* * *

Когда луна окутала серебристым светом пустынный дворик оммёдзи, Цубаки приоткрыла дверь, ведущую в читальню, и бесшумно пробралась внутрь. Задвинув за собой створку сёдзи, она поставила на пол свечу и зажгла огонёк, который осветил небольшое помещение, заполненное книгами, свитками и табличками, лежащими на пыльных деревянных полках.

На одной из стен висел свиток с каллиграфией, и акамэ остановилась около него, вглядываясь в лёгкие чёрные линии, нанесённые большой кистью. Это были сложные иероглифы, смысл которых она не могла разгадать, но Цубаки чувствовала всем своим существом настоящее искусство и безупречную красоту. Если бы только она тоже успела оставить после себя хоть какой-то след, один свиток, что повесят в маленьком храме или небогатом доме…

Имела ли бумага васи достаточную силу, чтобы сохранить воспоминания о недолгом существовании простой девушки по имени Цубаки?

Вздохнув, она всё же оторвалась от созерцания каллиграфии и прошла к расположенному около северного окна низкому столу. Под ним, как и говорила Хару, стоял сундук, покрытый чёрным лаком. Он оказался не заперт: внутри лежали книги и свитки, перевязанные алыми шнурками, а кое-где даже виднелись закладки, оставленные ученицей оммёдзи.

Цубаки достала древние бумаги, разложив их на столе, и ещё раз проверила, закрыты ли все раздвижные двери и окна в читальне. Обычно никто из служителей Яматомори не заходил в помещения, отведённые для оммёдзи, тем не менее она не хотела рисковать.

Поставив свечу рядом с собой, акамэ принялась за изучение выделенных Хару отрывков. В основном попадались общеизвестные легенды о богине Инари, страшные истории о лисах-оборотнях, поедающих своих возлюбленных, или же рассказы странствующих монахов о кицунэби – голубых огнях, зажигающихся на болотах.

Цубаки читала с большим трудом, часто не понимая смысла написанного или пропуская слишком сложные иероглифы, и с каждой новой книгой всё больше осознавала – это не то, что она ищет. Возможно, с самого начала затея походила на поиск иголки на дне реки и в подобных заметках не могло быть сказано ничего тайного об акамэ, но Цубаки всё равно не сдавалась.

Она закашлялась и вытерла белым платком пот, стекающий по вискам. К ночи жар, появившийся после стычки с болотным ёкаем, только усилился, и теперь слова сливались перед глазами в одно чернильное пятно, а щёки и уши пылали так, словно акамэ несколько часов не выходила из бани. Какое-то время пилюля с энергией инь помогала сдерживать этот огонь, но теперь Цубаки и правда рисковала сжечь своё тело дотла.

– Ещё немного… – прошептала она и перевернула очередную страницу. – Я могу больше не попасть сюда, это моя единственная возможность.

В саду послышался шорох, будто кто-то поскользнулся на дорожке из камней, и Цубаки тут же оторвалась от книги. Её сердце застучало где-то в горле, а в нахлынувшей тяжёлой тишине она теперь отчётливо слышала шум в собственных ушах, похожий на морской прибой. Акамэ с трудом сглотнула, прикрыла огонёк свечи руками и затаилась, боясь пошевелиться. Но снаружи больше не доносилось никаких звуков, кроме щебетания птицы, спрятавшейся в ветвях дерева гинко, которое раскинуло крону прямо над крышей читальни.

Среди бесчисленных закладок, оставленных Хару, Цубаки увидела единственную красную, почти в самом низу книжной стопки. Всё ещё не распрямляя спину, она потянулась к необычной отметке и достала покрытые пылью записки, начертанные от руки. Сшитая вместе бумага выглядела старой, и на ней даже не было обложки, поэтому имя автора и название узнать не удалось.

Красной закладкой оказалась отмечена страница, на которой виднелась выцветшая надпись: «Акамэ – истинно видящие. Руководство для мастеров искусства оммёдо».

Сердце забилось быстрее, и Цубаки, забыв об осторожности, вновь поставила свечу на стол и начала читать. На пожелтевших страницах рассказывалось о совете ками, на котором те приняли решение даровать людям божественную помощь в борьбе с миром ёкаев, а также упоминалось о необычных способностях акамэ и о том, как обучать и использовать видящих.

Цубаки стало не по себе: в этих старых записях о таких, как она, говорили с пренебрежением, словно рассказывали об очередном артефакте для изгнания нечисти. Эта несправедливость длилась уже много столетий, и божества оказались первыми, кто поощрил подобное неравенство!

Поскорее перевернув страницу, Цубаки задержалась на ней: сначала показалось, что автор случайно пропустил этот лист, оставив его пустым, но стоило присмотреться, как акамэ увидела проступающие на бумаге тёмно-красные символы.

Она поднесла свечу ближе и, напрягая воспалённые глаза, прочитала: «Руководство для акамэ, написанное кровью столетнего ёкая». Внутри всё перевернулось: если здесь вместо туши и правда использовали кровь магического существа, то никто, кроме видящих людей или по-настоящему сильных оммёдзи, не мог прочесть эту страницу. Вот оно!

«Происхождение акамэ для людей до сих пор остаётся загадкой, впрочем, скрыть правду пожелали сами божества, и никто не может пойти против их воли. Но я, странствующий монах Кимура Ясухиса, посчитал нужным оставить некоторые сведения, которые помогут таким же, как я, понять свою истинную суть».

Цубаки схватилась за край стола и изо всех сил начала всматриваться в написанное, пытаясь понять смысл послания. В затуманенном разуме всплыло имя – Кимура Ясухиса, где она могла его слышать?

«Всё началось с желания ками переломить