История Франции - Марк Ферро

голод сопровождался эпидемией, последствия которой оказались еще более смертоносными, поскольку люди были ослаблены голодом.

Историк Марсель Лашивер подсчитал, что это бедствие за один год унесло 1,5 миллиона жизней, и это при том, что численность населения равнялась 29 миллионам человек. После чумы 1348 г. это была крупнейшая демографическая катастрофа в истории Франции.

Зима 1709/10 года оказалась столь же бедственной, но унесла меньше жизней, поскольку многих людей спасли ячмень и прочие зерновые культуры, в которых не было такого недостатка, как в 1693–1694 гг., хотя цена на них чудовищно возросла, к прискорбию самых обездоленных. Кроме того, власти, встревоженные предыдущим кризисом, сумели принять необходимые меры.

Одной из причин этих бед стали перепады температуры — результат «малого ледникового периода», который перенесла часть Европы. Но свою роль сыграло и обнищание деревни. Поэтому в XIX в. философ и историк Ипполит Тэн написал, что французский крестьянин при Старом порядке напоминал «сидящего в пруду человека, которому вода дошла до самого рта». Другими словами, положение крестьянства было настолько шатким, что оно могло стать жертвой первого же стихийного бедствия.

Эта неустойчивость положения крестьян в меньшей мере была обусловлена войнами, пощадившими территорию страны, но зато в полной мере — связанным с ними налоговым бременем, которое в эпоху Ришельё и Мазарини выросло втрое и продолжало увеличиваться. Именно рост налогов стал причиной крупных крестьянских восстаний. Другим объяснением шаткого положения крестьянства были эпидемии, и, хотя чума больше не возвращалась, исключая марсельскую вспышку 1720 г., на страну обрушились все остальные болезни, связанные с бедностью и нехваткой пищи: дизентерия, тиф и прежде всего малярия, особенно распространенная в Лангедоке. Правда, каждая из эпидемий не выходила за границы того или иного региона. Свою роль в ослаблении деревни сыграли и плохие условия жизни: недостаточное или неправильное питание было хроническим у крестьян — жителей равнин, занимавшихся выращиванием зерновых, например в Солони[49], где часто наблюдались случаи отравления спорыньей — эрготизма, обусловленного чрезмерным употреблением ржаной муки. При этом в некоторых горных областях питание было более сбалансированным. Но неправильным было и само устройство жилища: едва оштукатуренные стены, чаще всего отсутствие каменного пола или настила, присутствие коз, свиней и домашней птицы, которые делили с человеком темную лачугу, окруженную зловонной клоакой.

Хотя военные действия и не велись непосредственно на территории Франции, гибель огромного числа солдат пополнила скорбный список бедствий, обрушившихся на страну в конце правления Людовика. «От голода, от чумы, от войны избавь нас, Господи», — молился священник, живший в то время. Франко-испанская война 1648–1659 гг. унесла 108 тысяч жизней, франко-голландская война — 342 тысячи, война между Францией и Аугсбургской лигой 1688–1697 гг. — 680 тысяч, а война за испанское наследство — 1251 тысяч. Разумеется, речь идет о потерях всех стран — участниц конфликтов. Кроме того, изобретенный Густавом II Адольфом и применявшийся со времен Тридцатилетней войны линейный боевой порядок войск увеличил число жертв. «Никогда и нигде прежде я не видел такого большого количества убитых на столь небольшом пространстве», — писал офицер, участвовавший в битве при Мальплаке (1709).

Но жертвами войны стали и крестьяне, сгибавшиеся под тяжестью военных налогов, количество и размер которых постоянно увеличивались. А новым явлением стало то, что теперь французская монархия начала жестоко подавлять любые восстания и попытки освободиться от налогов.

Еще в конце XVI в. (1589–1597) восстания кроканов и «босоногих» свидетельствовали об общем недовольстве крестьян положением в стране под конец эпохи Религиозных войн. Особую силу сопротивление приобрело в Юго-Западной Франции, когда по приказу Ришельё налоги выросли втрое. Восстание охватило также Гиень и Перигор, приобретая все больший размах. Безнаказанность гасконских кроканов воодушевила и жителей Руэрга, а население Вильфранша сумело добиться снижения тальи. Но позже мятежников начали ссылать на галеры.

Как показал историк Ив Мари Берсе, новизна в этой политике проявляется после 1660 г., когда репрессии, прежде не отличавшиеся четкостью исполнения и жесткостью, приобретают организованный и устрашающий характер. Первым признаком нововведений становится подавление восстания в Булоннэ, где 3 тысячи крестьян после окончания войны отказались платить талью и приняли решение изгнать королевские гарнизоны. Мятеж был зверски подавлен. Большую часть взятых под стражу, число которых составляло 600 человек, отправили на галеры. Позже восстание началось в Ландах, где жители восстали против навязанного им обязательства покупать соль по самым высоким ценам; а затем — в Виварэ и в Бретани, жители которой выступили против гербового сбора. С 1675 г. правление Людовика XIV не знало крестьянских волнений вплоть до восстания камизаров, толчком к которому послужило преследование протестантов, и восстания «крепких задним умом» в Керси в 1707 г., объединившего от 10 до 15 тысяч крестьян.

В дальнейшем крестьянские возмущения не наблюдались вплоть до Великой французской революции, хотя достичь этого удалось ценой террора, ставшего в эпоху Людовика XIV символом укрепления государства.

Самой распространенной мерой наказаний для участников этих восстаний стала ссылка на галеры. Она достигла апогея в 1685–1748 гг. Чтобы набрать экипаж из 260 человек для обычных галер и 150 человек для королевской галеры «Ла Реаль», Кольбер готов был пойти на любые меры. Невольники, турки или другие пленные составляли 20 процентов гребцов, осужденные за уголовные преступления и мятежники — 40, осужденные за контрабанду (в том числе соли) — 15 процентов; наконец, после 1685 г. к ним прибавились протестанты, составлявшие примерно 5 процентов экипажа.

В целом лишь половина осужденных возвращалась с каторги, которая могла длиться до двадцати лет, при том что тогда жизнь людей была короче, чем сегодня. Кроме того, королевская власть не видела необходимости в том, чтобы точно соблюдать срок приговора. Более того, она с большей неохотой выпускала на свободу отбывших наказание.

Первоначально отправка на галеры должна была способствовать укреплению могущества и славы французской монархии, располагавшей флотом из 30 или 40 галер, которые находились главным образом в Средиземном море. Но в конце правления Людовика XIV, когда войны велись на суше или воцарялся мир, а характер наземных операций стал более разнообразным, роль этого флота упала. Тогда отправка на галеры стала исключительно карательной мерой: каторжники должны были работать веслами на не двигавшемся с места судне. В Марселе после 1713 г. 22 тысячи каторжников отбыли наказание подобным бессмысленным образом. В этом городе каждый шестой житель был каторжником, который отбывал наказание на галерах.