История Франции - Марк Ферро

годы жизни король постарел, и сияние былого времени поблекло. После его смерти в 1715 г. регент и придворные предпочли блеск Парижа, а двор группировался вокруг философов-энциклопедистов, в то время как необыкновенно застенчивый Людовик XV удалился в Венсенский замок. Там, для собственного развлечения, он приказал слугам будить его, подражая петушиному крику…

Но в прежние времена именно версальский двор прославил «век Людовика XIV». Неповторимые черты этой эпохи описал Вольтер:

«Достойно внимания будущих времен то время, когда Людовик XIV. Конде, Тюренн, Кольбер и множество других славных мужей присутствовали при представлении трагедий Корнеля и Расина, комедий Мольера, внимали симфонии Люлли, поучения Бурдалу и Боссюэ. Не возвратится уже то время, когда герцог де Ларошфуко, творец «Максим», оставляя беседу Паскаля. шел в театр слушать героев Корнеля.

Со времен сих знаменитых творцов почти не видно великих гениев, и пред кончиною Людовика XIV казалось, природа почила от трудов своих.

Итак, ежели найдется художник, который. удачно выполнит то, что многие предпринимали, тогда последователям его уже ничего не останется. То же можно сказать и о трагическом искусстве. Не надобно думать, что великие страсти и великие чувствования могут поразительным и новым образом применяться до бесконечности. Все имеет свои пределы. И высокая комедия; ибо между людьми не найдется более двенадцати совершенно комических характеров, замеченных особою печатью. Аббат Дюбо, не имея дарований, думал, что люди с дарованиями могут находить еще множество новых характеров: надобно, чтобы природа их сотворила. Ярких цветов немного.

Церковное красноречие. подлежит той же участи. Нравственная истина, один раз красноречиво проповедованная, изображение несчастий и слабостей человеческих, суетности величия. становятся впоследствии обыкновенными: должно или подражать, или заблуждаться.

…Итак, один только век благоприятствует гению, после которого он перестает парить»[45].

МЕРКАНТИЛИЗМ КОЛЬБЕРА

Политика Жана-Батиста Кольбера представляет собой французский вариант того, что называется «меркантилизмом», принципы которого он изложил в период между 1664 и 1670 гг. «Чтобы добиться согласия в стране, государству достаточно иметь большое количество денег и понимать различие между собственным величием и могуществом». Это суждение перекликается с другим: «Всей Европой управляет не что иное, как некоторое количество денег… Нельзя увеличить доходы королевства, пока их отнимают соседние государства… Нужно привлекать капитал, сохранять его, препятствовать его вывозу из страны».

Таким образом, в своих суждениях Кольбер утверждает, что разбогатеть можно только за счет других, поскольку само по себе количество богатств не увеличивается. Действительно, уже несколько десятилетий в Европе царила своеобразная денежная лихорадка. Сокращение добычи драгоценных металлов и накопление золота в виде сокровищ привели к нехватке золотых и серебряных монет. Количество богатств, как заявлял Кольбер, «не превосходит число кораблей, поскольку численность населения, а следовательно, и потребление стали устойчивыми», т. е. вновь отрицается какое бы то ни было увеличение денежной массы.

Подобные идеи высказывались еще со времен французского экономиста Бартелеми де Лаффема (в его трактате 1596 г.), но именно Кольбер сделал из них соответствующие выводы и настойчиво старался постоянно применять на практике в течение двадцати двух лет пребывания на посту министра. Тем самым именно его заслугой следует считать создание настоящей экономической политики Франции.

Конкретно это выразилось в постоянном вмешательстве государства в экономическую сферу в виде стимулирования или контроля; отсюда вытекала необходимость ограничить импорт, чтобы уменьшить вывоз капитала из Франции.

Поскольку на сельское хозяйство находившееся в состоянии застоя, положиться было нельзя, основной упор был сделан на развитие промышленности, находившейся под покровительством государства: лишь оно могло оценить экономическую ситуацию в стране в целом.

Под руководством Кольбера проводилось учреждение мануфактур, специализировавшихся на экспорте товаров: зная об ограниченных возможностях частного капитала, он предпочитал вкладывать деньги в наиболее выгодные предприятия и сделки, такие, как выдача ссуд монарху, приносивших значительный доход. Кольбер четко осознал, что, для того чтобы товары успешно продавались, мануфактуры должны гарантировать их качество, а это требует проведения контроля. Например, устав суконных фабрик в Амьене включал в себя 248 статей, в которых регламентировалась работа предприятия.

Так государственная машина стала приобретать промышленный и торговый характер. В числе других предприятий развитие получила мануфактура Гобеленов, первым управляющим которой стал художник Шарль Лебрен, а также стекольная мануфактура в городе Сен-Гобен в Пикардии, которая должна была «превзойти мастеров, изготовляющих муранское стекло».

Государственный контроль и стимулирование в этой области принесли свои плоды, что признавал венецианский посол. «Все, что ни есть любопытного во всех уголках земли, производится теперь во Франции, и популярность этих товаров так велика, что на них приходят заказы со всех сторон».

Был создан целый штат инспекторов, которые осуществляли контроль над мануфактурами и, благодаря деятельности Трюдена, обеспечивали связь между различными звеньями экономической политики (которая вообще встречается достаточно редко). Это свидетельствовало об эффективности государственного управления, которое стало символом абсолютной монархии. В некотором смысле упомянутые инспекторы были предшественниками современных чиновников, так как, в отличие от других должностных лиц, могли освобождаться от должности. Кроме того, они старались передавать свою должность по наследству, если, конечно, она была хоть немного оплачиваемой. Важнейшей их функцией была по сути реклама качества французских товаров, о чем свидетельствовала, например, популярность «бретонской ткани». Будучи прикрепленными, по королевскому решению, к той или иной мануфактуре, инспекторы имели возможность следить за развитием производства. Правда, в скором времени фабриканты стали тяготиться этим контролем со стороны государства, тем более что меняющиеся вкусы покупателей требовали от товаров скорее новизны, чем качества.

Помимо всего прочего, Кольбер был страстным приверженцем экономии — явно неблагодарное дело с таким монархом, каким являлся Людовик XIV. «На ненужных вещах нужно стараться сэкономить и пять су, но не стоит жалеть миллионов, если речь идет о вашей славе».

Успеху Кольбера способствовал и тот факт, что он был простым буржуа, а не аристократом, поэтому его возвышение олицетворяло подъем третьего сословия в целом. Другим фактором успехов стало то, что он выражал недовольство бесконечными войнами, которые вел король, не говоря уже о чрезмерных расходах двора,